-    Новый приказ, Ниалин, - подал голос император, - Любым способом ты увезешь Лиатрис из замка до наступления праздника. Драконы ее увидеть не должны. В средствах не ограничиваю, все, что необходимо, тебе будет предоставлено, - он усмехнулся, - Пора бы уже принцессе посетить свою настоящую родину.

Как я и подозревала, дома меня уже ожидал гонец. Старина Герсби служил у папеньки, сколько я себя помню, и он всегда был лысым, морщинистым и очень бодрым. Казалось, что время над ним не властно. Герсби сидел за столом, с аппетитом уминая тетушкины пироги с мясом. Увидев меня, привстал и склонил голову, не переставая жевать. Лишь глазами показал на конверт с отцовским посланием, что лежал на углу столешницы. Разумеется, его светлость решил, что отправлять дорогих магических голубей в какой-то жалкий Нимрис на адрес бывшей служанки - ниже своего достоинства, поэтому выбрал самый уместный, как посчитал, вариант – с верховым гонцом. Я поздоровалась, взяла со стола конверт, сломала печать и пробежалась глазами по тексту.

Папенька был как всегда лаконичен. Ни «здравствуй, дорогая дочурка», ни «у нас все хорошо, только  капуста не уродилась» и «приезжай поскорее, ночи не спим, тебя дожидаясь» … Ничего из того, что пишут любящие родители ребенку, который отсутствует дома больше полугода. Я горько скривила губы: всего лишь два слова: "вернутся немедленно" мигом передали всю глубину его чувств ко мне.

Я не испытывала большой любви к отцу. Он ко мне – тем более.

В далеком детстве меня это очень обижало. Я понять не могла, почему Оливию и Мирабеллу папенька привечает и ласково на них смотрит. Он даже снисходил до игр с ними в парке. Не в куклы, разумеется, - в догонялки, прятки и даже «пираты и стражники». Когда сестры подросли, отец занялся с ними выездкой, стрельбой из лука и арбалета, обучал геральдике и военному искусству, учил девочек тактике и стратегии, часами просиживая с ними за шахматами. Оливия часто ошибалась, но была сообразительной и хваткой. Мирра оказалась книжным червем, и ей  гораздо интересней было сидеть в пыльной библиотеке за томиками романов, чем скакать по лесам с папиной собачьей сворой и таскать на кухню пойманных белок.

Я же безуспешно пыталась хоть как-то привлечь отцовское внимание.

Он любит охоту? Прекрасно! Я подружилась с главным егерем, хотя чем могла его заинтересовать нескладная десятилетняя неумеха, и через пару месяцев уже уверенно могла подстрелить зайца и поставить силки на птицу.

Папенька жить не может без своего рыцарского войска? Замечательно! Я уговорила кузнеца сделать мне легкие доспехи и начала брать уроки владения мечом.

Ничего не помогало. Отец либо просто не замечал меня, либо придирался к малейшим недостаткам и серьезно наказывал.

Я ревела, истерила и подолгу допытывалась у тетушки Мартины, почему отец ко мне так относится. Она отговаривалась общими фразами. Мне кажется, что никто так до сих пор и не понял, за что отец меня ненавидит.

А потом он женился в третий раз. Леди Ислин была из родовитого графского семейства с большим и разветвленным генеалогическим древом, в ее роду даже встречались эльфы и дракон. Она так гордилась своим происхождением и  богатыми родственниками, что слуги прозвали ее «Индюшатиной в собственном соку». Я мачехе  тоже не особо обрадовалась. Мало мне постоянно шпыняющего отца, так к  нему присоединилась и эта напыщенная госпожа.

Но все было терпимо ровно до моих двенадцати лет, когда девушки нашего герцогства празднуют первое совершеннолетие. Обычно родные устраивают  большой праздник, девочек чествуют и дарят им в подарок красную ленту как символ становления девушкой. Я помню, какой грандиозный бал закатили, когда отмечали совершеннолетие Ливи и Мирры, созвали всех близлежащих соседей, даже из других рас. Понятное  дело, что никто не собирался устраивать такой же праздник мне, лишь тетушка Мартина, моя кормилица, и ее муж поздравили меня. Тут же случились преждевременные роды у мачехи, и она разрешилась двумя  девочками-близняшками, что не улучшило характера моего отца, страстно жаждущего наследника. Госпожа Ислин и так-то не была ко мне благосклонна, а после родов совсем озверела. Цеплялась к каждому моему  шагу – не так стою, не так  говорю, не так  думаю. Рвала мою одежду, даже новую, считая, что я выгляжу как бродяжка и недостойна звания дочери его светлости. Запирала меня в комнате на неделю в наказание за не самый почтительный взгляд или поклон. И наконец,  решила, что  капля  драконьей крови, текущая в ее  жилах, позволила ей увидеть мою истинную сущность - я дитя сильфа. Услышав это оскорбление в первый  раз, я опешила. Решить, что я  сильфида, пусть даже частично,– это надо умом лишиться, честное слово.  И вот почему.

Когда-то давным-давно герцогство Иллийское было частью королевства Ламмара,  гранича на востоке по Янтарной гряде с драконьими территориями, на западе  – с сильфскими Аррантийскими полями, и являясь, таким  образом, буферной зоной для двух враждующих рас. Почему сильфы и  драконы возненавидели друг друга – это отдельная история, но наше небольшое герцогство оба королевства оберегали и строго следили друг за другом, чтобы ни те, ни другие не пересекали его границ. До поры до времени.

Люди ни с кем не ссорились, хотя исторически сложилось, что с драконами отношения были более теплые и  дружественные, чем с крылатым народом. Проводились общие праздники, устраивались ярмарки и фестивали, помогали друг другу в случае неурожая или тяжелой зимы. В общем, жили как добрые соседи. С сильфами тоже мирно общались, правда,  те из-за нашей дружбы с драконами смотрели  на нас косо.

И эта  идиллия длилась до последней, четвертой Войны Небес, как ее  обозвали менестрели.

Идиллия длилась до последней, четвертой Войны Небес, как ее обозвали менестрели и историки.

Небольшая группка сильфов-разбойников решила поживиться на алмазных приисках Имирского хребта, тонкой горной гряды на границе нашего герцогства. Семья, владеющая почти выродившимся прииском, может быть и не возмутилась бы открыто, решив ситуацию собственными силами, но во время нападения сильфов у людей гостила племянница рэи. Спасая свою жизнь, двенадцатилетняя драконица пыталась убежать, но жестокие сильфы натравили на нее своих птиц Рухх, переломали юной принцессе крылья и бросили умирать на скале. Несчастная девочка, оставшись на всю жизнь калекой, сошла с ума.

И драконы начали мстить. Была объявлена война до последнего из рода. Драконы уничтожали сильфские поселения и вырезали крылатый народ сотнями, не жалея ни стариков, ни женщин, ни  детей. Поджигали поля с созревшим урожаем и засыпали солью выжженые земли, чтобы там больше ничего не выросло. Маги драконов травили воду в реках и озерах, заставляя выживших горожан и селян сниматься с насиженных мест и уходить, куда глаза глядят.

Сильфы, впрочем, отвечали тем же. Стаи прирученных птиц Рухх наводили ужас своими нападениями на драконьи земли. Они камнем падали на добычу, будь то скот или люди, разрывали мощными когтями тела, бритвенно-острыми перьями наносили страшные увечья. Их битвы с драконами становились бойней, а земля заливалась реками крови. Чароплеты сыпали проклятиями, подчиняя себе умерших и выводя их на передовую, заставляя драконов сражаться со своими же погибшими друзьями и соратниками.

Страшная война захватила почти половину Валиноса. Дроу, выступившие на стороне сильфов, бились насмерть с эльфами, дэвы защищали свои земли от призванных драконами варваров с Южных берегов. С обеих сторон были десятки тысяч погибших и сотнями тысяч исчислялись раненные. На некогда плодородных землях теперь росли только могильники, а по рекам караванами плыли погребальные ладьи. Периодически побеждали то одни, то другие, и война затихала на несколько лет, давая возможность участникам перевести дух, пересчитать погибших и вырастить-выучить новых воинов, но затем она разгоралась вновь, вспыхивая, как спичка от малейшей искры.