Похожую наивность демонстрирует случай, произошедший с театральной труппой, которая показывала спектакли в западной сельской местности. Одним вечером, в особенно напряжённый момент спектакля, когда герой и героиня оказались якобы в руках злодея, один перевозбуждённый ковбой среди зрителей встал и пристрелил злодея. Поступок этого ковбоя не более нелеп, чем поступки тысяч людей, многие из которых уже взрослые, которые сегодня пишут письма кукле чревовещателя. Некоторые люди посылают подарки на радиостанции, когда двое персонажей мыльной оперы женятся. Также был случай, когда тысячи людей ринулись в военкоматы, чтобы защитить страну от «вторжения армии с Марса».

Это, однако, лишь наиболее удивительные примеры примитивного и инфантильного отношения к символам. Было бы мало смысла упоминать их, если бы все мы единодушно и всегда осознавали, что символы независимы от того, что они символизируют. Но мы не осознаём. У многих из нас сохранились привычки в оценивании («привычки мышления»), которые больше подходят к жизни в лесу, нежели в современной цивилизации. К тому же, все мы можем проявить их в состоянии повышенной взволнованности или когда в разговоре речь заходит о чём-то, в отношении чего у нас есть особые предрассудки. Хуже всего, когда люди, у которых есть доступ к таким средствам общественной коммуникации как пресса, радио или лекционная кафедра, активно поддерживают примитивное и инфантильное отношение к символам. Политические и журналистские шарлатаны, рекламодатели бестолковых и слишком дорогих товаров и пропагандисты религиозного фанатизма получают выгоду в виде денег, власти или и того и другого, когда им удаётся заставить большинство людей думать как дикари или дети.

Интерпретировать слова приходится каждому человеку в современном обществе. В результате развития современных средств коммуникации, на нас ежедневно летят сотни тысяч слов. Нам постоянно что-то говорят учителя, проповедники, продавцы, представители правительства и звуковые дорожки фильмов. Благодаря радио крики продавцов напитков, мыла и слабительного преследуют нас даже дома. В некоторых домах радио не выключают с утра до вечера. Каждый будний день разносчики газет приносят нам от тридцати до пятидесяти огромных отпечатанных страниц, и почти в три раза больше они приносят по воскресеньям. Почтальоны приносят журналы и рекламную рассылку. Мы выходим из дома, чтобы найти ещё больше слов в книжных магазинах и библиотеках. На шоссе повсюду стоят рекламные щиты. Мы даже берём радиоприёмники с собой на пляж. Наша жизнь заполнена словами.

В словесном потопе, в котором мы живём, вовсе нет ничего плохого. Нам стоит ожидать, что мы становимся более зависимы от взаимного общения по мере того как цивилизация развивается. Однако когда слова летят так неосторожно, как это происходит сейчас, очевидно, что если мы будем подходить к ним с примитивными привычками в оценивании, или даже со склонностью срыва на эти привычки, нас неизбежно ждут ошибки, путаница и трагедии.

Читатель может подумать, что образованные люди вовсе не мыслят как дикари. К сожалению, мыслят – одни об одном, другие о другом. Образованные люди часто так же наивны в языке, как и необразованные, хотя то, как они проявляют свою наивность, не так легко распознать. Более того, у многих ситуация хуже, чем у необразованных, потому что необразованные люди часто признают свою ограниченность, тогда как образованные, из-за статуса, отказываются признать свою ограниченность и скрывают невежество от самих себя своим умением жонглировать словами. В конце концов, ловкость в словесной манипуляции в некоторых кругах до сих пор считается образованностью.

Такое обучение словесной манипуляции приводит к неосознанным предположениям о том, что если утверждение звучит правдиво, оно, должно быть, правдиво, а если оно – не правдиво, то хотя бы приемлемо. Из таких неосознанных предположений учёные создают прекрасные «карты» несуществующих «территорий», и при этом даже не подозревают, что их не существует. Когда люди больше привязаны к своим вербальным «картам», нежели к фактическим «территориям» (то есть, когда они настолько сильно верят в свои излюбленные теории, что не могут признать их опровергнутыми даже, когда об этом говорят факты), они проявляют крайнюю лингвистическую наивность. Некоторые образованные и весьма умные люди настолько привязаны к вербальным «картам», которые они создали, что когда у них не получается найти соответствующие им территории в известном мире, они создают «сверхчувствительные» миры «трансцендентальной реальности», чтобы им не приходилось признавать бесполезность своих карт.[1] Такие люди часто находятся в положении, которое позволяет навязать их идеи другим людям с помощью искусно написанных книг и красноречивых лекций, и таким образом они распространяют результаты лингвистической наивности настолько широко, насколько позволяет им их влияние.

По мере того как пишется эта книга, мир с каждым днём становится похож на сумасшедший дом с убийствами, ненавистью и разрушениями. Казалось бы, что эффективность, которой достигли современные средства коммуникации, должны способствовать лучшему пониманию и сотрудничеству народов. Однако, как нам известно, всё происходит наоборот; чем лучше связь, тем ожесточённее споры.

Лингвистическая наивность – наша склонность думать как дикари практически на любые темы, кроме чисто технологических – это фактор, на который стоит обратить особое внимание в попытках объяснить бардак в цивилизации. Используя радио и газеты, чтобы продвигать политическое, коммерческое и сектантское пустословие, нежели для общественного просвещения, мы усиливаем заразность мышления свойственного дикарям. Люди реагируют на бессмысленные звуки, на карты несуществующих территорий, будто они обозначают что-то настоящее, и никогда не подозревают о проблемах в этом процессе. Политические лидеры гипнотизируют сами себя своей же болтовнёй и используют слова таким способом, который показывает, что им нет никакого дела до того, что если язык – основной инструмент человеческой человечности – станет настолько бессмысленным, насколько таковым его делают они, сотрудничество не сможет продолжаться, а общество развалится.

В той же степени, в которой и мы мыслим как дикари и болтаем как идиоты, мы все разделяем вину за бардак, в котором человеческое общество пребывает. Важный шаг, с которого стоит начать – это понять, как работает язык, что мы творим, когда открываем свой безответственный рот, и что происходит, или должно происходить, когда мы слушаем или читаем.

Тем, кто хочет следить за обсуждениями в этой книге, рекомендуется завести себе следующее хобби. Начните собирать цитаты, вырезки из газет, статей, истории из жизни, части услышанных разговоров, рекламных слоганов, и т. д., которые тем или иным образом демонстрируют лингвистическую наивность. В последующих главах этой книги мы рассмотрим множество примеров лингвистической наивности и путаницы, на которые стоит обращать внимание, а также методы классификации этих примеров. Проще всего начать с поиска в тех примерах, в которых люди, по-видимому, думают, что существуют неотъемлемые связи между символами и тем, что они символизируют – между словами и тем, что слова обозначают. Множество примеров можно найти в книгах по культурной антропологии, особенно в тех разделах, в которых рассматривается магия слов. После сбора и изучения нескольких таких примеров, читателю будет легче распознавать похожие образы мышления среди своих ровесников и друзей. Вот несколько примеров, с которых можно начать такую коллекцию:

1. «Малагасийскому солдату стоит держаться подальше от почек, потому что в малагасийском языке используется одинаковое слово для обозначения почки и выстрела; так что если он съест почку, то непременно будет застрелен». – J. G. FRAZER, The Golden Bough (сокращённое однотомное издание), p. 22.