– Я предупреждала наших дурней, чтоб не нарывались, – заговорила незнакомка, остановившись вплотную к Светлану. – Но, как всегда, они со всех ног побежали за свежими шишками. Может, и жаль, что ты не шуганул их в полную силу.

– Сестра, – мягко возразил он, – моей полной силы им не пережить. Такие уроки не идут впрок.

– Ладно, бог с ними, – отмахнулась женщина. – А тебе спасибо, что уберег. Уж прости, что от всех говорю одна.

– Да неважно это. Старался-то не для вас – для себя. Против своей сути трудно идти. И ты сама это знаешь – по себе. Ты ведь немножко ведьма, да?

– Я – целительница, – ответила она. – За то и терпят меня здешние обормоты, что спасаю от недугов. Вот от глупостей их даже Бог не удержит. – И повторила: – Ты прости, ладно?

– Да за что прощать, коли родились такими, – пожал плечами Светлан. – Их лишь страх сдерживает – вот что худо. А как хочется дать людям волю!.. Ладно, ты же пришла не ради извинений?

– Не только ради них, – поправила она. – Понятно, ты выбрал меньшее зло, но то, что эти дуралеи наплели, – по сути верно. Все ж кракен набедокурил тут, пока ты учил его разуму. Без лодок-то и сетей поселку не прожить, а пока их починишь…

Светлан указал в море, где из воды будто проступала мель, сплошь усыпанная раковинами. И уходила «мель» далеко.

– В этом щупальце мяса больше, чем они наловят за год, – сказал он. – И если кракен кормится людьми, то почему вам не ответить тем же? Не думаю, что он ядовит – все ж таки моллюск.

– Да пока мы доберемся до плоти кракена, она уже начнет гнить.

– Хорошо, – согласился Светлан. – Я выволоку щупальце на берег. И даже порублю на куски, если снабдите секачом. Этого ты хочешь?

Заранее он содрогнулся, предвкушая такую работу. Вот так вляпайся в доброе дело – потом не выберешься. Ну, если уж Гераклу было не зазорно выскребать навоз…

– Да, – подтвердила целительница. – Ты понял. За всех приглашать не могу, но будьте моими гостями. На ночь-то глядя – какой путь? К тому ж твоей девчушке не помешает отдых, – прибавила она, бросив острый взгляд на Изабель. – Яд-то пока вышел не весь.

– Рыбак рыбака, гм, – пробормотал Светлан. Затем поглядел на Лору: – Гриззы-то не нагрянут, как считаешь?

– В одном месте они не показываются дважды, – откликнулась та. – А ушли мы недалеко. Нет, думаю, не вернутся.

– Тогда заночуем, – решился Светлан. – Раз натворили дел – надо исправлять. Ежели сия махина впрямь протухнет… У нас такое зовут экологической катастрофой. А пока буду вкалывать, вы успеете почистить перышки.

– Если опять не приключится напасти, – бодро заключила силачка.

До полуночи Светлан управился с задачей, хотя пришлось выложиться. Громадная конечность, весом в нескольких китов, была вытащена из воды, иссечена на части, пригодные для обработки и складирования, – чем немедля занялись рыбаки, уж в своем деле знавшие толк. Конечно, их кладовок не хватило под такое обилие, но из соседних деревень, несмотря на темень, уже подтянулись подводы, растаскивая куски туши по всему побережью, как муравьи кромсают труп. Похоже, кракен впрямь, того не желая, снабдил кормом тысячи людей на ближние месяцы. Кстати, его мясо, по отзывам успевших вкусить, оказалось вкусней говяжьего, а жарилось легче свинины, делаясь удивительно нежным. На свое счастье, подводный исполин был слишком опасен, чтоб угодить в объекты промысла, – хотя кое-кто, войдя в раж и перебрав эля, уже грозился надрать зверю холку. Среди таких, правда, не было тех, кто своими глазами видел, как взбурлило море десятками чудовищных щупалец и как волны от этой бури едва не снесли поселок.

О сне уже не думал никто, ночь выдалась бурной, чего не ждал даже кракен, а коллективный кошмар обернулся массовым ликованием. Ухари, так опрометчиво наехавшие на путников, в первые минуты сторонились Светлана, боязливо зыркая из-за углов, но довольно быстро осмелели и опять выдвинулись в передовики, взявшись наводить в поселке порядок – понятно, по своему разумению. Впрочем, при таком обилии и одинаковости кусков урвать себе лучшее было трудно.

А когда какой-то мужичок, сдуру или спьяну, шуганул богатыря, столкнувшись на узкой тропке, это сошло ему с рук – к неописуемому изумлению свидетелей. Тотчас рыбари забыли все: и недавнюю битву, и счастливый выверт судьбы, из еды обративший их в едоков, и молодецкие удары чужака, в несколько секунд рассекавшего щупальце (на что у самих ушел бы час), – и низвели гиганта в слабаки. Впрочем, бросать в него камни не стали – остереглись на всякий случай. Просто перестали монаха замечать, словно к нежданно свалившемуся богатству он не имел касательства.

Но Светлан и не хотел к себе лишнего внимания. Закончив с разделкой, он прогулялся по берегу к чистой воде и тщательно омыл тело, с макушки до ступней забрызганное липкой кровью, – а заодно простирнул сутану. Отжав ее насухо, придал себе благочинный вид и мерной поступью вернулся к дому Альбы – кстати сказать, не такому маленькому и вполне уютному, хотя без излишеств. Располагался он с краю поселка, единственной дверью повернувшись к морю. А перед ним, на прибрежном песке, соорудили навес, где целительница, видимо, принимала болящих. И здесь же, на свежем воздухе, она готовила снадобья, даже трапезничала – если позволяла погода. Ограды вокруг дома не было, но от нескромных взглядов навес защищало строение.

Пока Светлан трудился, нагоняя трепет на зевак, целительница тоже времени не теряла и ужин устроила королевский – судя по ароматам. Общему сумасшествию она не поддалась, даже отказалась от шматочка (размером с теленка), предложенного Светланом, а свои кушанья готовила из прежних запасов. Наверно, кракена впрямь не следовало есть – хоть он и большая сволочь.

Стол хозяйка накрыла в той же весьма условной беседке, для чего из дома пришлось вынести едва не всю мебель, – похоже, женщина избегала проводить лишнее время в стенах. Кроме самой Альбы, компанию гостям составили несколько поселковых сирот, привечаемых «колдуньей», и давний ее приятель Жак по прозвищу Кувалда – звероватого вида кузнец со скособоченной фигурой, но очень сильный по человечьим меркам, а потому чтимый недругами. Обитал он на отшибе, не особо скучая по селянам, а повидал на своем веку довольно, чтобы насквозь пропитаться желчью, – похоже, шрамы искорежили не только его лицо.

К столу Светлан явился последним, а потому ему не осталось иного, как усесться во главе, на заготовленное для него кресло, наскоро сколоченное Жаком из дубовой колоды и подвернувшихся брусков. Самый почетный из гостей, ага!.. Немножко зная Альбу, можно было углядеть в этом насмешку. Все ж круглый стол, затеянный королем Артуром (не нашим – другим), свободным людям годится лучше – эдакий росток демократии в темном средневековье. Жаль, сия придумка не получила распространения, а вспомнят о ней лишь через века.

Есть Светлану по-прежнему не хотелось, но из вежливости он отведал блюд. Альба впрямь готовила изумительно. Такую стряпуху в любом дворце примут с почетом, но, видно, ее не тянуло туда. Со всей душой ублажать нахлебников, прорвавшихся к кормушке, – тут требуется… э-э… призвание.

Покачав головой, Светлан произнес:

– Я и сам кухарю нехудо, но такого!.. Возьмешь в поварята?

– Где уж равняться с тобой, – ответила женщина, усмехаясь. – Ты вон с одного удара накормил целый берег.

– Положим, ударов было восемь, – возразил он. – Не считая тех, что наносил по мертвому щупальцу.

– Не порти песню, святоша, – проворчала Лора, нехотя отвлекаясь от еды. – Может, это первая строка в сложенной о тебе балладе.

– Не приведи бог, – содрогнулся Светлан. – Прославиться, как мясник!..

– Скорее как охотник. Они тоже разделывают добычу.

– Не люблю ни охотников, ни даже рыбарей – слишком легко со зверушек они переключаются на людей.

– Нашел зверушку: кракена! – фыркнула Лора. – Кстати, скольких там накормил Иисус? Ты еще не переплюнул парня? А начал с Моисея – когда раздвинул воды Русалочьего озера.