- Да, это он. Его призрак гнал меня на битвы не хуже чем память о погибших Афинах и Коринфе. Вся моя война была отмечена яростью, я не жалела и эллинов, ибо видела в них готовность к рабству, люди, что просто хотели спокойной жизни, становились такими же врагами для меня как и римские воины. Ты сам слышал многое, о другом же не знаешь. Я проливала эллинскую кровь в Македонии и Фракии, Фессалии и Этолии, в Беотии и на островах, уже чувствуя, что это не принесёт победы, я всё же не останавливалась. Много зла на мне - я предала Митридата, убила Барайаса, что был отцом моего сына, сожгла Долонию, бросала в пучину морскую безоружных людей...

- Ты ещё хочешь отомстить этому Цезарю? - спросил юноша.

- Сложно сказать, - Зена словно очнулась, какое-то время она скорее вспоминала для себя, чем рассказывала собеседнику. - Он заслужил смерти, но я больше не позволяю ярости управлять моей жизнью, я научилась ставить долг выше.

- Значит, ты теперь совсем другая? Что же тебя так изменило?

- Другая? - воительница заглянула ему в лицо, на дне её глаз тлел мрачный пожар. - Нет, я всё та же. Это я их всех убила, на моих руках вся эта кровь. Целая армия ждёт меня в Аиде, армия из тех, кого я отправила туда своей рукой, и, возможно, я встану во главе неё, стану Царицей мёртвых...

- Да, я вижу, - невольно содрогнулся юноша от этого взгляда. - Ты можешь стать царицей над ними... как Ахиллес.

- Нет, я знаю, что этого не будет, - глаза её потухли, она вновь повернулась в сторону леса, что чернел как крепость за стенами.

- Так что же тогда с тобой произошло?

- Нельзя избавиться от зла вовсе, оно в моей крови, это наследие моих предков, такое же, как их сила, их стремление гореть в этом мире как огонь, как у меня, как у Каллисто. Эта часть души всегда будет со мной, но я научилась подавлять её, держать под контролем и следовать по иному пути. Я осознала, что есть мой долг, я научилась следовать ему. Именно в этом суть перемены, что произошла со мной.

- Что это за долг?

- То, к чему обязывает мой род. Олимпийские боги несут в себе свет, и часть этого света они передавали героям, своим детям, часть этого света есть и во мне. Они помогали людям, и в этом была их суть. Таково и моё предназначение, только я, подчиняясь своей ярости, надолго забыла про него, и обрела лишь недавно.

- Ты должна помогать людям - с этим я согласен. Однако почему ты больше не считаешь нужным бороться против Рима?

- Власть римлян - это зло, и я, как прежде, уверена в этом, но суть в том, что я должна помогать своему народу, а не сжигать его в огне бессмысленной войны. Сейчас мы не можем победить, можем лишь большими усилиями поддерживать тлеющий пожар противостояния, питая его всё новыми жертвами, именно этим я и занималась раньше, ибо идея войны была для меня важнее жизни эллинов. Больше я никого не поведу против его желания в бой, но буду стараться сделать всё, чтобы народ наш возродился и окреп, чтобы дети могли вырасти, чтобы наша земля осталась за нами. Для этого не надо провоцировать римлян, но нужно помогать городам и общинам, искоренять предателей и тех, кто грабит своих соотечественников, собирать вместе людей достойных.

- Но может же настать момент, когда схватка с Римом будет неизбежна?

- Тогда мы сразимся, однако не раньше. Мы должны ждать своего часа, возможно, когда-нибудь у нас и появится шанс всё исправить...

- Хотелось бы верить, - Александр оттолкнулся от деревянных перил и прямо взглянул на луну. - Тебе предстоит битва... и ты сама не знаешь, вернёшься ли...

- Ты правильно понял. Участь решается на весах богов.

- Я буду желать тебе победы, молить отца твоего и Зевса. Обещаю и о Габриэль заботиться.

- Если я не вернусь, возглавь натиск на врага и сражайся как никогда в жизни. Вырви эту победу для меня и для всех этих людей.

- Клянусь всеми богами...

Свевы переваливали реку в удалении от города, за ними присматривали несколько сотен кельтских всадников, они же сопровождали войско до условленного места встречи, там их уже ожидало основное воинство гельветов. Схватка должна была состояться в кельтском святилище на равнине, окружённом небольшой рощей, армии подступили к нему с разных сторон и остановились стадиях в пяти друг от друга. Гельветы верили, что обе воительницы принадлежат к миру богов, поэтому решение биться в святилище пришлось им по душе, это казалось почти ритуалом и жертвой.

Ко второй половине дня лагеря были установлены, когда кельтские воины обедали, не имея возможности поесть ранее, близ шатров появился всадник на чёрном коне. Это была сама Каллисто, она промчалась несколько раз взад и вперёд, потом призвала Зену к себе для беседы.

- Что тебе? - спросила воительница, выбежав вперёд.

- Нужно обговорить условия нашего поединка, - ответила фессалийка. - Встретимся подальше от людей.

- Дело нужное, - кивнула Зена. - Я приметила небольшую долинку чуть севернее, ты тоже могла её видеть. Встретимся там через час, глядя по солнцу, приходи одна.

- Согласна. Можешь и девчонку свою прихватить, у меня есть к ней несколько слов, - согласилась Каллисто.

День горел золотым светом, и маленькая долина, на которую Зена указала своей противнице, лежала как изумрудная чаша, полная прохладным как вода воздухом, посредине её стояло одинокое дерево, ствол его укрывала тень, вершина же золотилась от солнца. Вся местность вокруг хорошо просматривалась, это оберегало от засады, впрочем, воительница, спускаясь в долину, не выглядела тревожной, ибо знала своего врага весьма хорошо. С другой стороны спускалась Каллисто, она была одна и не несла с собой ни копья, ни щита, хотя, панциря не сняла, её прежний немало пострадал в бою, и теперь римская лорика, плетёная из стальных колец, укрывала её тело. Предводительницы встали на расстоянии шагов в двадцать друг от друга, Габриэль держалась чуть позади. Молчание нарушила фессалийка, сказав весело:

- Красивый же у тебя конь. Я просто поражена, глядя на него, ибо в жизни своей видела подобного, может, лишь раз. Ты знаешь, что у нас есть легенда об аргивских скакунах, в коих течёт кровь древних фракийских кобыл, пожиравших людей, Геракл доставил их в наши земли. Этот конь из подобных, он достоин героев.

- Ты верно угадала породу, - ответила Зена. - Я сама считаю появление Аргуса знамением от божества.

- Аргусом зовут? Да, глядя на него, другое и в голову не приходит. Знаешь, если ты падёшь в нашей схватке, я хотела бы забрать его себе.

- Думаю, он тебе уже не понадобится, - мрачно сказала воительница. - Твой тоже прекрасен, будь довольна им.

- Я нашла его уже здесь. Свевы добыли у галатов, которые, в свою очередь, купили его в Италии, это иберийская порода, - Каллисто покрутилась на жеребце, показывая его со всех сторон. Конь был чёрным как ночь, и сложение его выдавало породу, такие скакуны во многих землях славились своей выносливостью.

- Не будем говорить так, но сядем в тени под деревом, - предложила Зена. - Габриэль, дай ей колышек от палатки, что у тебя в мешке, чтобы она могла привязать коня.

Девушка поворчала, но вытащила железный колышек и бросила его фессалийке, Аргуса не привязывали, ибо он никогда не покидал хозяйку, своего же коня Габриэль пустила гулять на привязи вокруг другого колышка. Они сели, но не слишком близко, девушка коротко оглядывала обеих, ища хоть в чём-то проявление напряжения, но обе были совершенно спокойны, не подавая вида ни жестом, ни взглядом.

- Ты готова обсудить условия поединка? - спросила Зена, оглядывая неунывающую дочь Аполлона, что облачилась в подаренное свевами золото.

- Верно, нам нужно уточнить кое-что, - ответила та. - Где мы будем сражаться? Нужно место такое, чтобы никто не мог помешать нам, и чтобы ни одна из нас не могла покинуть его, пока другая жива.

- Да, именно такое место, - спокойно сказала воительница. - Есть поблизости храм одного местного божества, он стоит в роще и окружён рвом и частоколом, как это здесь принято. Мы войдём туда и закроем ворота, остальные будут ждать за пределами, расположившись друг против друга. Кельты говорят, что биться там для нас - это большая честь, ибо мы принадлежим к миру демонов.