— Отвратительно, — возмущённо бросила свободная женщина, вошедшая в инсулу, и направившаяся наверх.

Я, тяжело дыша, поднялся на ноги. Задыхающаяся и вздрагивающая Фэйка осталась лежать на полу передо мной. Такие вещи могут быть проделаны с ей подобными. Ведь они — всего лишь рабыни.

Заплаканная Фэйка, дотянулась до моей ноги и прижалась к ней губами.

— На колени, — скомандовал я.

Сняв браслет с её хорошенькой лодыжки, я ненадолго задержал её в своей руке, дав ей почувствовать, как место стали кандалов заняла стальная власть руки её Господина. У женщины перехватило дыхание, и она ещё ниже склонила голову. Она почувствовала себя удерживаемой как рабыня. Снова подняв голову, она посмотрела на меня дикими глазами. Она была беспомощна и прекрасна в своей беспомощности. И я снова не смог удержаться и, толкнув её на спину, на каменный пол тускло освещенного вестибюля, подтянул к себе за ноги. На этот раз, прежде чем взять её, я долго любовался ей, просто это был мой каприз, просто мне так захотелось, просто она была моей рабыней, а посему должна снова беспомощно перенести все тяжести своей неволи.

— О, Господин, Господин, Господин, — бормотала она, чередуя слова с поцелуями.

— А теперь веди нас к месту, где мы найдём Боадиссию, — велел я.

— Да, Господин, — сказала она.

По пути, следуя за Фэйкой, спешащей впереди нас, мы видели нагую рабыню, нёсшую тяжёлые вёдра с водой на коромысле. Её владелец, шедший позади неё, иногда тыкал её острой палкой, дабы поторопить. Боадиссия одобрила бы это. Насколько я помню, она всегда поддерживала строгое отношение к рабыням, особенно, как я заметил, к соблазнительным рабыням, таким как вот эта прекрасная нагая невольница с коромыслом и вёдрами, или Фэйка. Также нам на глаза попался караван скованных цепью за шеи рабынь, в туниках, но с мешками на головах, и два рабских фургона, с сине-желтыми шёлковыми тентами. Мы оказались в районе улицы Клейм.

— Вот этот дом, — объявила Фэйка.

— Стена внушает уважение, и ворота крепкие, — оценил Хурта.

Я увидел «Тау» около веревки звонка. Буква, действительно, очень напоминала ту, которая была выбита на маленьком диске Боадиссии. Я теперь вспоминал то, что напомнил мне диск Боадиссии. Подобие, однако, не было абсолютно точным. Имелось, по крайней мере, два отличия. Это внушало оптимизм. Букву «Тау» такой формы, как на воротах около веревки звонка я видел прежде, давно, в Аре, на другой улице, и несколько раз на Сардарских Ярмарках.

— Что-то не так? — удивлённо спросила Фэйка.

— Боадиссия уже внутри? — осведомился я.

— Я думаю, да, — кивнула Фэйка.

Я дёрнул за верёвку звонка, и мы услышали мелодичный звон за воротами. Через мгновение привратник, довольно молодой парень, подошёл к воротам с той стороны.

— Значит, это было на твоей шее, когда алары нашли Тебя, ещё ребёнком, среди обломков разграбленного каравана? — спросил он.

Мужчина стоял вплотную к ней, и разглядывал медный диск, держа его в пальцах и повернув к свету. Кулон, кстати, всё ещё оставался на шнурке, на её шее.

— Да, — кивнула Боадиссия.

— Это было именно на твоей шее? — уточнил он.

— Да, — ответила Боадиссия. — И я продолжала его носить.

— Понятно, — сказал он. — Я могу снять его?

— Конечно, — кивнула она, и мужчина ловко развязал шнурок.

Боадиссия улыбнулась нам с Хуртой. Она уже была здесь, когда нас сопроводила в это место. Фэйку мы оставили у ворот, посадив на цепь, прикованную к кольцу, одному из нескольких вмурованных там в стену. Женщина осталась стоять на коленях, ожидая нас, у освещённой солнечным светом стены. Она получила приказ от привратника не поднимать головы. Похоже, что в этом доме рабынь не балуют. Мы сможем забрать её на обратном пути. Мужчина весьма сердечно поприветствовал нас, что говорило о том, что он ожидал нашего или чьего-то ещё прибытия. По крайней мере, по моим ощущениям, он не показался удивленным, увидев нас. Так же у нас не возникло никаких трудностей с тем, чтобы получить допуск к нему, несмотря на то, что он был, по-видимому, весьма важной особой. Сейчас мы находились в большой, похожей на кабинет комнате. Здесь имелся широкий стол, заваленный множеством бумаг. Принимавший нас в кабинете мужчина выглядел весьма представительно. Прежде я никогда не видел этого человека, в данный момент задумчиво рассматривавшего диск.

— Я думаю, что это может быть ключом к разгадке моей личности, — предположила Боадиссия.

— Возможно, — кивнул хозяин кабинета.

— Ну, конечно же это так и есть, — воскликнула девушка.

— Откуда мне знать, что Вы просто не нашли это, или не купили, а то и украли? — поинтересовался он.

— Уверяю Вас, я этого не делала, — возмутилась Боадиссия. — Это моё. Это было найдено на мне, когда я была ещё младенцем. Я всегда носила его.

Он продолжал рассматривать диск.

— Разве символ не тот же самый, что и знак на Вашем доме? — спросила Боадиссия.

— Довольно похож, — признал он.

— Но не идентичен, — вмешался я, заработав сердитый взгляд Боадиссии.

Мужчина посмотрел на меня, и улыбнувшись заговорил:

— Однако именно так выглядел наш логотип несколько лет назад, прежде чем его стиль был несколько изменен.

— Значит всё правильно! — радостно воскликнула Боадиссия. — Он был на мне в течение несколько лет!

— Совершенно верно, — улыбнулся ей мужчина.

— Я не могла знать этого, — заметила она. — Если бы я захотела сделать подделку, то сделала бы её, не знаная ничего лучшего, по современному способу, и Вы были бы в состоянии обнаружить, просто посчитав прошедшее время, что диск поддельный, что это обман.

— Верно, — кивнул он.

— Вот видите! — сказала мне Боадиссия, с торжествующим видом.

— Да, — признал я.

— Он ревнует, — объяснила Боадиссия хозяину кабинета. — Он почти вне себя от зависти. Он просто хочет увидеть, как мне откажут в моём состоянии, лишат того, чего я заслуживаю по закону.

— Ваше состояние? — переспросил мужчина. — Того, чего Вы заслуживаете?

— Да, моё законное имущество, моё законное наследство, — заявила она. — Я настроена получить его.

— Ага, понимаю, — улыбнулся он. — Я исследую записи. Если всё совпадёт, а я подозреваю что так всё и будет, то можете не беспокоиться, Вы получите, как Вы выразились, Ваши законное состояние, и то, что Вы заслуживаете по закону.

— Всё, что я хочу, — сказал Боадиссия, — это получит, то чего я заслуживаю.

— Я проверю свои записи, — успокоил он девушку. — Если это будет в пределах моих возможностей, то я лично прослежу, что Вы действительно получили то, что Вы заслуживаете, в точности то, что Вы заслуживаете.

— Спасибо, — поблагодарила девушка его, бросив при этом на меня злой взгляд.

— А что это, кстати, — спросил он, — что Вы, по Вашему мнению, заслуживаете?

— А разве Вы не признаете меня? — спросила Боадиссия.

— Признаться, не понимаю, — сказал мужчина.

— Я могу быть Вашей давно потерянной дочерью, — предположила она.

— Насколько я знаю, у меня нет, и никогда не было дочерей, как давно потерянных, так и любых прочих. На самом деле у меня есть несколько сыновей.

— Посмотрите на меня, — предложила девушка.

— И что я должен увидеть? — спросил он.

— А разве между нами нет никакого фамильного сходства?

Лично я, со своей стороны, такового не замечал, ни в малейшей степени. Безусловно, члены одной и той же семьи внешне иногда значительно отличаются друг от друга.

— Не понимаю, — признался он.

— Вы — возможно, мой дядя, раз уж отцом Вы мне быть не можете.

— О, теперь понимаю, — улыбнулся он.

— Неужели я не могла бы быть Вашей племянницей, или кузиной?

— Интересная идея, — протянул он.

— Присмотритесь ко мне, — сказала она. — Присмотритесь внимательнее. Что Вы думаете?

— Вы соблазнительны, — отметил мужчина.

— Соблазнительна? — опешила Боадиссия.