— Я слышал об этом, — кивнул я.

— Можешь высказать пожелания относительно материального выражения моей благодарности, — с улыбкой предложил он. — Возможно, кошель золота, или сотня захваченных Косианских женщин?

— Нет, — отказался я. — Я выполню это задание по моему собственному желанию, и в моих собственных интересах.

— Воин, — сказал он, вскидывая руку в воинском салюте.

— Воин, — ответил я, возвращая приветствие.

Я окинул взглядом бумаги, лежавшие на столе.

— Эту ночь проведёте всей компанией в Сэмниуме, — велел он.

— Почему? — осведомился я.

— Здесь будет безопаснее, — ответил он.

— Оружие, вещи, мои и моего друга? — уточнил я.

— Отдайте ваши квитки офицеру снаружи, — объяснил Дитрих. — К утру всё будет доставлено.

— Почему Вы считаете, что в Сэмниуме будет безопаснее? — спросил я.

— Кто знает, кому можно доверять? — развёл руками капитан.

Он сел за стол, и начал подписывать различные документы. У него была чёткая роспись, с лёгким наклоном вправо, и наискось снизу вверх.

— Мне ждать писем здесь? — уточнил я.

— Нет, Капитан, — ответил Дитрих.

— Капитан? — слегка опешил я.

— Уверен, Ты служил, в той или иной должности, в том или ином месте, в том или ином звании, но, по крайней мере, не ниже этого, — пояснил он.

— Как Вы узнали? — удивлённо спросил я.

— А Ты держишься как капитан, — улыбнулся он.

Конечно, у него не было никаких разумных причин передать мне письма, пока я не был готов покинуть город. Однако теперь я ощущал, больше чем прежде, насколько он хотел доставить их в безопасности, и насколько важны они были для него. К тому же, в течение этой ночи могли произойти события, которые могло бы быть уместно, добавить в письма.

— По своему опыту знаю, — сказал он, пристально глядя мне в глаза, — что, некоторые, излишне поспешно приняв некое решение, потом, на холодную голову, сожалеют об этом.

— Сэр?

— Сегодня вечером, тщательно взвесь все за и против, — посоветовал он, — хладнокровно и вдумчиво, действительно ли Ты желаешь нести эти письма.

— Кажется, я уже дал согласие на это, — напомнил я, но сам почувствовал, как вспотели мои ладони и спина.

Очевидно, быть предъявителем этих писем, куда более опасно, чем я себе представлял до настоящего времени.

— Я буду ждать после твоего обдуманного решения завтра утром, — сказал Дитрих.

— А что если я вдруг не захочу нести их? — поинтересовался я.

— Ты можешь оставить себе монеты, — пожал он плечами. — Кроме того, Ты и твои спутники всё же получите охранные грамоты.

— Вы невероятно щедры, — заметил я.

— По правде говоря, не очень, — усмехнулся он. — Чем можно измерить стоимость нескольких кусков пергамента и капли чернил?

— Монетами, — ответил я.

— Это всего лишь контрибуция с казначейства Торкадино, — отмахнулся Дитрих.

— Если я откажусь от задания, я возвращу их Вам, — пообещал я.

— Как Тебе будет угодно, — улыбнулся воин.

Я переложил монеты в свой кошель. На мой взгляд, их было более чем достаточно, чтобы добраться до Ара мне и моим спутникам, если, конечно, они захотят меня сопровождать.

Дитрих, меж тем, закончил подписывать документы, лежавшие перед ним, и встал. Он пристально посмотрел на меня.

— Капитан? — обратился он ко мне.

Я вдруг обнаружил, что мне не хочется покидать кабинет этого воина. Я испытывал благоговение перед ним.

— Капитан? — вновь окликнул он меня.

— Ничего, — вздохнул я, и перевёл взгляд на свободную женщину, Леди Кару из Венны, стоящую на коленях около его стола.

— Мне нужно побыть одному, — сказал Дитрих.

Женщина выпрямилась, слегка звякнув цепью.

— Ты можешь быть свободен, Капитан, — намекнул он.

— Сэр, — обратился я к нему.

— Да?

— Недавно, на Генезианской дороге, к северу от Торкадино, было совершено нападение на один из косианских продовольственных обозов, закончившееся резнёй. Ответственность лежит на Ваших людях?

— Нет, — уверенно ответил Дитрих.

— Может Вы знаете, кто именно был организатором? — спросил я.

— Нет, — повторил он.

— Но это было сделано наёмниками, — заметил я.

— Несомненно, — согласился он.

Я повернулся и направился к двери.

— Ой! — донёсся до меня голос Леди Кары, и звон её цепей.

Уже взявшись за ручку двери, я на миг обернулся и бросил взгляд назад. Он стояла на ногах, голая, закованная в цепи. Он держал её вплотную к себе. Они глядели друг другу в глаза. Потом он развернул её и бросил на стол животом, прямо на различные бумаги и государственные документы. Я вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

Я повернулся на другой бок. Я лежал на одеялах, принесенных солдатами, прямо на полу в вестибюле Сэмниума. Кроме меня здесь на ночь расположились порядка двухсот человек, многие из которых были гражданскими. Около меня на одной из мраморных посетительских скамей цепью была прикована свободная женщина, одна из многих пронумерованных трофеев захватчиков Торкадино, и одной из нескольких служивших своим захватчикам на таких скамьях. Этих женщин периодически, одну за другой, по очереди, меняли свежим рабским мясом.

Признаться, я был в затруднении. Я и сам собирался идти в Ар, но у меня там были свои собственные дела. Не думаю, что я так сильно нуждался в монетах наёмника, чтобы достичь Ара. Кроме того, под личиной простого путешественника, как мне кажется, я мог бы войти в его ворота без особых трудностей. Охранные грамоты, ничего кроме трудностей с Косианскими патрулями или заставами никакой пользы мне не обещали. А на входе в Ар и вовсе были не нужны. Безусловно, если бы мне понадобилось выйти на контакт с первым министром, или генералом, то они могли бы быть в чём-то полезными. Но письма, сами по себе, запечатанные печатью с серебряным тарном, могли бы сделать это не хуже. Кроме того, если бы я решил не передавать эти письма, то кто узнал бы об этом. Возможно, другие, по тем или иным причинам, не выполнили своих обязательств в подобной миссии. Во всяком случае, как мне кажется, он пока ещё не получил официального ответа на свои письма.

Постанывающая женщина лежала животом на прохладном мраморе, обхватив его руками. Получивший своё удовольствие клиент ушёл, оставив её одну. Её ноги, были скованны цепью по разные стороны скамьи.

— Господин, Господин! — всхлипывала она.

Справа, поблизости от неё, и всего в футе то меня, почти касаясь моего локтя, вдоль стены Сэмниума расположилась многочисленная группа женщин. Некоторые сидели, некоторые лежали, но все были скованы между собой одной цепью. В большинстве своём ещё вчера они были свободными. А сегодня они превратились в сливки живых трофеев Торкадино. Несомненно, этим уготована судьба в ближайшем будущем быть распределенными в качестве подарков. Большая, и, несомненно, самая красивая часть достанется к старшим офицерам и доверенным лицам. Некоторых, возможно поплоше, могут перейти в собственность различных местных гражданских сторонников или стать добровольным пожертвованием маркитантам и подрядчикам.

Поблизости спали Хурта и Боадиссия. У Минкона, который, как выяснилось, был доверенным лицом его капитана, были апартаменты, или дела в другом месте. Свою Тулу он захватил с собой. Моя Фэйка была прикована цепью за щиколотку, вместе со многими другими своими товарками у дальней стены. Похоже, мужчины не захотели смешивать рабынь и свободных женщин.

К ошейнику Фэйки на коротком шнурке была подвешена прямоугольная картонная бирка с номером. Квиток с такими же цифрами сейчас лежал в моём кошеле. Посредством этого номера, утром, я смогу получить её обратно.

Меня мучил вопрос, почему Дитрих всё ещё, не получил ответа на свои сообщения. Что произошло? Ещё не дошли до адресата?. Перехвачены? Или, возможно, получатели не сочни нужным удостоить его ответом?

Женщина рядом со мной дёрнулась, загремев цепью, и снова застонала. Тем временем, с соседней скамьи отстегнули другую женщину скамьи, и увели к общей цепи. Интересно, бывали ли некоторые из этих женщин здесь прежде, возможно как клиенты, просители или даже свидетельницы. Полагаю, что это было более чем вероятным. Её место на скамье тут же заняла свежая женщина. Она, покачиваясь, сидела на ней верхом. Её ноги быстро сковали между собой цепью. Та же судьба ожидала и её запястья, только цепь, проходившая под тяжёлой мраморной скамьей, была длиннее. Потом мужчина, взяв женщину за волосы, потянул её вперед, вынуждая лечь на живот.