— Но это кажется невероятным, — заметила Боадиссия. — Разве есть кто-то, кто мог бы сделать подобное на глазах у всех?

— Кое-кто из воинов, мог бы сделать, — ответил я. — Многие краснокожие, наверняка сделали бы это с лёгкостью.

— Но кто мог сделать это здесь? — спросила девушка.

— Какой-нибудь вор, — буркнул я, — достаточно квалифицированный, что достоин даже метки воров Порт-Кара, хотя я сомневаюсь, что он имеет её.

Воровская метка представляет собой, три крошечных остроконечных клейма, выжженных на правой скуле. Эту отметину носят членов Касты Воров в Порт-Каре. Это, кстати, единственный город, в котором, насколько я знаю, признана каста воров. Они даже гордятся своим ремеслом, часто передаваемым от отца к сыну. Среди воров существуют различные привилегии, связанные с членством в этой касте. Если Ты — профессиональный вор и член касты, то Ты защищён от того, чтобы быть выслеженным и убитым другими членами касты, которые склонны ревниво относиться к различным территориям и прерогативам. Кстати, вполне вероятно, что именно благодаря касте воров в Порт-Каре воровства намного меньше, чем в большинстве городов сопоставимого размера. Они регулируют свою численность и специализацию почти теми же методами, которым во многих городах, это делают представители других каст, таких как кузнецы или портные.

— Фэйка! — позвала Боадиссия.

— Да, Госпожа? — испуганно отозвалась та.

Моя соблазнительная рабыня немедленно встала на колени, поскольку к ней обратился свободный человек.

— Ты видела что-нибудь? — спросила у неё Боадиссия.

— Нет, Госпожа, — ответила Фэйка, склонив голову.

— Глупая рабыня, — раздражённо бросила девушка.

— Да, Госпожа, — прошептала Фэйка, не поднимая глаз.

— А эти бумаги необходимы на посту проверки? — поинтересовался Хурта.

— Вполне возможно, — пожал я плечами. — Мы уже поблизости от Ара. Я не знаю.

— Мне кажется сомнительным, что в этом лагере можно найти столь квалифицированного вора, — заметила Боадиссия.

— Я бы не был в этом так уверен, — проворчал я.

— И вообще, я думаю, что это Фэйка взяла их, — ни с того, ни с сего заявила Боадиссия.

— Нет, Госпожа! — крикнула Фэйка.

— Вот увидите, под пыткой она выложит всю правду, — сказала аларка.

В гореанском судопроизводстве законно добывать доказательства у рабов под пыткой. В действительности, так обычно и поступают.

— Пожалуйста, не надо, Госпожа! — заплакала Фэйка.

— Ей было бы трудно сделать это, — вступился я за свою рабыню, — всю прошлую ночь её руки были скованы у неё за спиной, чтобы на рассвете она могла бы разбудить меня интимным способом, не пользуясь руками.

— Отвратительно, — сморщилась Боадиссия.

— Да, а потом я уложил её на спину и ласкал её, потихоньку просыпаясь, пока она не начала умолять взять её, с чем я с радостью согласился. А освободил ей руки я уже после использования.

— Отвратительно, — повторила Боадиссия.

— Но ведь она всего лишь рабыня, — напомнил я.

— Верный, — кивнула Боадиссия, и посмотрев на Фэйку, зло бросила: — Шлюха!

— Да, Госпожа, — ответила Фэйка, не отрывая глаз от земли перед собой.

Как же всё-таки Боадиссия ненавидела Фэйку! Неужели, она действительно думала, что было бы неправильным, или неподходящим для Фэйки доставить своему хозяину такое невероятное удовольствие? Признаться, я так не думал. В конце концов, Фэйка была рабыней, а это было одной из её обязанностей. Честно говоря, мне всё больше казалось, что, скорее всего, она просто отчаянно ревновала к Фэйке, и остро негодовала из-за того, что она, гордая Боадиссия, будучи свободной, была лишена этого самого властного принуждения.

— Ни один вор, имея столь высокую квалификацию, не окажется среди беженцев — предположила девушка, злобно сверля глазами дрожащую Фэйку. — Скорее всего, это сделала рабыня. Давайте допросим ей под пыткой.

Фэйка застонала.

— Это не могла быть Фэйка. Вчера вечером её руки были скованы цепью за спиной, — напомнил я.

— Тогда, кто? — полюбопытствовала Боадиссию.

— Возможно, Ты, — заявил Хурта, подойдя к девушке сзади и схватив её за плечи.

Хватка у парня, насколько я понял, совсем не была нежной.

— Нет, — задёргалась Боадиссия. — Нет!

В руках Хурты она оказалась столь же беспомощной как рабыня.

— Думаю, это — Тебя следует подвергнуть пытке, — прорычал Хурта.

— Нет, нет! — закричала девушка. — Я свободна.

— Нет ничего невозможного в том, что квалифицированный вор мог бы оказаться среди беженцев, — заметил я. — Он или она точно так же как и остальные граждане Торкадино могли быть выставлены из города.

— Ты знаешь такого человека? — спросил Хурта.

— Да, — кивнул я.

— Кто он? — вскинулся алар.

— Ждите меня здесь, — велел я.

— Так кто он? — переспросил Хурта.

— Некто по имени Эфиальтэс из Торкадино, — ответил я. — Меня предупреждали о нём.

— Можно я пойду с Тобой? — попросил он. — Я хочу сломать ему шею.

— И как это поможет нам вернуть письма, — ядовитым тоном поинтересовался я. — Жди меня здесь.

— Кое-какие фургоны, а с ними и многие из беженцев, уже уехали, — напомнила Боадиссия, вырвавшаяся их лап Хурты, уже ослабившего свою хватку.

Девушка дрожала. Она не была приучена к тому, чтобы так беспомощно, подобно рабыне, оказаться во власти мужчины.

— Пожалуйста, Госпожа, — снова заплакала Фэйка. — Я не крала письма. Я просто не смогла бы сделать этого, даже если бы я осмелилась. Пожалуйста, не требуйте пытать Фэйку. Пожалуйста, будьте милосердны к Фэйке.

— Ты — рабыня, — цыкнула на неё Боадиссия, — а, следовательно, объект для пыток, или любых других наказаний, которые свободные люди пожелают на Тебя наложить.

— Да, Госпожа, — вздрагивая от плача, проговорила Фэйка.

— Ждите здесь, — приказал я.

Боадиссия, дёрнулась было за мной следом, но лапа Хурты сомкнувшись на её запястье, остановила её.

— Ай! — вскрикнул мужчина, от испуга и боли.

Моя рука сомкнулась на его шее, и я вынудил его опуститься на колени, и потом и лечь на живот. Он было задёргался, но после того, как я воткнул его нос и рот в мягкую землю, немедленно затих. Немного подержав его так, я позволил ему немного поднять голову. Мужчина закашлялся.

— Где они? — спросил я его.

— Кто? — непонимающе спросил он, выплёвывая набившуюся в рот землю.

— Письма! Три письма! — прорычал я.

— Вы не сможете меня здесь ограбить, — вдруг излишне смело заявил он. — Вокруг слишком много людей!

Само собой, некоторые из беженцев уже собрались вокруг нас.

— Не вмешивайтесь, — предупредил я их.

— Где письма? — потребовал я ответа.

— Какие письма? — спросил он.

Недолго думая, я снова воткнул его лицо в землю. Мужчина закашлялся и, начав задыхаться, вывернул голову в сторону.

— Где они? — повторил я свой вопрос.

— Я понятия не имею ни о каких письмах, — прохрипел он.

— Не вмешивайтесь, — снова приказал я тем, кто собрался вокруг нас.

Я отметил, что кое у кого из подошедших в руках появились тяжёлые дубинки.

Прихваченной с собой верёвкой я быстро связал его лодыжки, а затем, притянув их к рукам вора, и связав их вместе, толкнул мужчину на бок, лицом ко мне. Больше не обращая на него внимания, я начал систематический обыск его имущества.

— Что Вы делаете? — спросил он, а потом вывернув голову к окружившим нас людям, крикнул: Остановите его, кто-нибудь!

Пара мужчин сделали шаг вперед, но ни один из них не решился бросить мне вызов.

— Он вооружен, — сказал один из этих парней связанному пленнику.

— Я не вижу их здесь, — бросил я толпе.

— Что он ищет? — поинтересовался мужчина, только что подошедший к толпе.

— Письма какие-то, — ответил кто-то их толпы вновь прибывшему.

— Где они? — снова вернулся я к допросу своего пленника.

— Я ничего не знаю о Ваших письмах, или независимо от того, что именно Вы имеете в виду, — простонал он. — Отпустите меня!