— И это действительно так, — добавил я.

— Возможно, — не стала спорить она.

— Немногие мужчины станут беспокоиться и красть сухую корку хлеба, к тому же подвергая себя неоправданному риску, если перед своими глазами видят бесплатное угощенье. Хотя, конечно, бывают и исключения, не все мужчины одинаковы.

— Я не сухая корка хлеба, — возмутилась Боадиссия.

— Это — только фигура речи, — объяснил я.

— Я не сухая корка, — обиженно повторила она.

— Ты — свободная женщина, — сказал я.

— Если бы я, хотя бы в малейшей степени интересовалась такими вопросами, — заявила она. — Я предпочла бы быть для мужчины весьма сладким десертом.

— Сладким десертом? — переспросил я, честно говоря, получив удовольствие от того, что она заговорила подобным образам.

— Вот именно, — сказала она.

— Это — распространенное заблуждение недрессированных свободных женщин, — заметил я. — Они считают себя красивыми и опытными, хотя сами они в лучшем случае, слегка привлекательны и почти полные неумёхи.

— Неумёхи? — переспросила удивлённая Боадиссия.

— Конечно, — усмехнулся я. — Для того, чтобы удовлетворить мужчину по-настоящему нужно уметь несколько больше, чем снимать одежды и ложиться перед ним на спину.

— Возможно, — раздраженно признала девушка.

— В действительности, Ты не умеешь даже снимать свою одежду, как впрочем, и правильно ложиться, — добавил я.

— Понятно, — сердито буркнула Боадиссия.

— Возможно, Тебе стоило бы взять пару уроков у Фэйки, — заметил я.

— О, нет, пожалуйста, Господин! — испуганно выкрикнула Фэйка. — Пожалуйста, не надо!

Я весело улыбнулся. Думаю, что при этих обстоятельствах, не будет необходимо наказывать её. В конце концов, с моей стороны это была просто шутка, и превосходная кстати. Хотя, почему-то, не все ценят мое роскошное чувство юмора. Например, Бутс Бит-тарск, насколько я помню, далеко не всегда понимал мои шутки.

— Это было бы нелепо, — сердито проворчала Боадиссия.

— Да, Госпожа! — торопливо поддержала её Фэйка.

— Безусловно, лично Ты находишься в гораздо большей опасности, чем большинство свободных женщин, потому что Ты не хочешь скрыть своё лицо под вуалью, — предупредил я Боадиссию.

— Женщины аларов не носят вуали, — гордо заявила девушка. — Это изобретение цивилизации, подходящее скорее для надушенных девушек, которым было бы лучше сразу надеть ошейники.

— Ты не женщина аларов, — привычно поправил её Хурта.

— Я выросла среди фургонов, — рассерженно напомнила она парню.

— Это верно, — признал он, как мне показалось почти неохотно.

Я предположил бы, что столкнись Хурта с Боадиссией при несколько иных обстоятельствах, например, купи он её на невольничьем рынке, и его отношение к ней значительно отличалось бы от теперешнего. Возможно, её связь с фургонами, правильно это или нет, не мне судить, несколько сковывала его, боюсь, препятствуя рассмотреть в Боадиссии ту, кем она по существу была, то есть довольно соблазнительную женщину.

— Скажи-ка, Ты хочешь действительно быть в безопасности? — спросил я Боадиссию.

— Конечно, само собой, — раздраженно признала она.

— Тогда, возможно, Тебе не стоит возражать против приковывания рабынь для предназначенных для случайного использования, — заметил я.

— Возможно, — вынуждена была согласиться девушка.

— И возможно Ты должна скрыть себя вуалью, — добавил я.

— Ерунда, — отмахнулась она.

— Но Ты хочешь быть в безопасности? — уточнил я.

— Конечно, — кивнула Боадиссия.

— Тогда надень вуаль, — потребовал я.

— Нет, — отрезала она.

— Впрочем, возможно это не имеет значения, — пошёл я на попятный.

— Почему это? — удивилась Боадиссия.

— Вероятно, Ты права, — сказал я.

— Что Ты имеешь в виду? — поинтересовалась девушка.

— То, что Ты не достаточно симпатична, чтобы заинтересовать кого-либо, — пожал я плечами.

— Что, — задохнулась от возмущения девушка. — Да я красивая. И мужчины заплатили бы за меня очень высокую цену.

Хурта согнулся пополам от смеха. Боадиссия мгновенно обернулась к нему и впилась в него злобным взглядом. Я даже обрадовался, что он в своё время лишил девушку кинжала.

— Хорош ржать, — бросил я Хурте, и тут же захохотал сам.

Судя по её взгляду доставшемуся мне, будь она вооружена, и мне пришлось бы защищаться.

— Вы идиоты! Вы оба! — завила Боадиссия, — как и все мужчины. Вы просто не знаете, что делать со свободными женщинами.

— Я — алар, — сквозь смех сказал Хурта. — Я знаю, что надо делать из свободных женщин.

— И что же? — полюбопытствовала девушка.

— Рабынь, — заржал он с новой силой.

— Я привлекательна, не так ли? — спросила у меня Боадиссия.

— Да, — признал я. — Конечно. Мы просто поддразнивали Тебя.

— И за меня дали бы высокую цену, не так ли? — уточнила она.

— Думаю да, — кивнул я, — по крайней мере, достаточно высокую, для новой, недрессированной рабыни, фактически рабского мяса не имевшей ещё ни одного владельца, и даже не заклеймённой.

— Вот видишь? — бросила она Хурте.

Хурта только язвительно фыркнул.

— Разве я не привлекательна, Хурта? — спросила она парня.

— Ты? — переспросил он.

— Я, — сердито сказала она.

— Ты вызываешь во мне не больше интереса, чем тарлариониха, — заявил он, — и думаю, что если бы Ты была тарларионихой, то даже самец-тарларион не заинтересовался бы Тобой.

Хурта захохотал, запрокинув голову.

— А если бы Ты увидел меня голую, нежную, на коленях у своих ног, надушенную, накрашенную, в ошейнике и цепях, тогда Ты захотел бы меня? — поинтересовалась она.

От неожиданности Хурта подавился смехом. Он вдруг нахмурился, и кажется, рассердился. Рука алара непроизвольно сомкнулась на рукояти топора висевшего на его плече. Другую руку он сжал в кулак.

— Расслабься Хурта, Тебе нечего беспокоиться, — усмехнулась она. — Ты всего лишь большое непритязательное животное. Эти удовольствия никогда Тебе не достанутся.

Хурта не ответил, только сердито сверкнул взглядом и уставился прямо перед собой.

Мы продолжали наш путь к большим воротам.

— Кажется, он всё же считает меня привлекательной, не так ли? — спросила Боадиссия у меня.

— Само собой, — согласился я.

— И Ты тоже хотел бы иметь меня, не так ли? — поинтересовалась она.

— С некоторыми оговорками, возможно, — признал я.

— Если бы я была рабыней? — уточнила девушка.

— Конечно, — кивнул я.

— Конечно! — засмеялась она.

— Шевелитесь, — прикрикнул охранник, один из тех, что стояли вдоль нашего маршрута.

Боадиссия принялась мурлыкать себе под нос какую-то аларскую мелодию. Казалось, она находилась в прекрасном расположении духа. Я вновь окинул её взглядом. После того вечера, который она простояла прижавшись спиной к колесу фургона и руками привязанными к спицам, в ней произошли преобразования, которые трудно было не заметить. Мне даже стало интересно, могла ли она стать со временем подходящей рабыней. Лично мне это не казалось невероятным. Я представил, на что она была бы похожа, если бы на её шее вместо знакомого шнурка и кулона, красовался ошейник. Полагаю, что владеть ей было бы небезынтересно. Впрочем, решил я для себя, поработить её никогда не поздно. Тогда можно будет делать с ней, всё как, когда и кому захочется.

— Что-то не так? — осведомилась она, заметив мой изучающий взгляд.

— Ничего, — ответил я, выходя из задумчивости.

— Двигайтесь, пошевеливайтесь, — рявкнул следующий охранник.

— Ого, — бросил другой наёмник, с интересом разглядывая Боадиссию, что не удивительно, учитывая, что она не была скрыта под вуалью.

— Шевелись, — крикнул ещё один конвоир.

— Тебя это тоже касается, свободная девка, — раздраженно буркнул его сосед.

Боадиссия прошла прямо перед этими товарищами, по-королевски, с высоко поднятой головой, делая вид, что полностью игнорирует их, и даже не соизволив удостоить их взглядом. Безусловно, и я был в этом уверен, она отлично знала о том, что они рассматривают её, и их оценка доставляла ей немалую радость. После событий того вечера, разбуженная в ней женщина уже не могла не замечать оценивающих мужских взглядов и не наслаждаться тем эффектом который она производит на мужчин.