Иногда она действовала на нервы. К тому же, как свободная женщина, она приносила одни неприятности. А вот в качестве рабыни, как мне кажется, она могла бы быть просто прекрасной женщиной. Впрочем, любая другая женщина, тоже прекрасно выглядит в ошейнике.

— Исходя из того, что у Тебя есть дом в Порт-Каре, — вернулся он к прежней теме, — можно заключить, что никаких нежных чувств к Косу Ты не испытываешь.

— Само собой, — признал я. — С чего бы у меня взяться нежным чувствам к Косу.

Я изрядно повоевал против него и Тироса на море. А до того, я побыл вёсельным рабом на Косианской галере. А совсем недавно, во время прошлого карнавала в Порт-Каре, перед самой Рукой Ожидания, Убар Коса, жирдяй Луриус из Джада, подослал ко мне убийцу. Правда, тот неудачник закончил свою миссию с его собственным кинжалом в своём сердце.

— И при этом, Ты путешествовал с косианским обозом, используя его как прикрытие, чтобы пробраться на юг в столь смутные времена. Это — смело, изобретательно, храбро, — сказал воин и, не дождавшись моего ответа, добавил: — Я уважаю таких как Ты.

У меня не было никаких сомнений в его словах. Я также не сомневался, кем был тот, с кем я сейчас разговаривал. Я благоговел перед этим мужчиной в течение многих лет. Я изучил все его кампании, его тактику и военные хитрости. И всё же я оказался совершенно не готов к тому, чтобы остаться с ним с глазу на глаз, в этой комнате, простой комнате, пустой комнате, с единственным большим окном, больше подходящей для незначительного чиновника из бюрократии Торкадино. Каким странным казалось мне то, что я должен был встретить этого мужчину здесь, в таком месте, а не на триумфальном пиру, в коридорах дворца, или на залитом кровью поле боя. Власть этого мужчины, казалось, разливалась вокруг него. Это трудно объяснить тому, кто этого не чувствовал. Возможно, в другой ситуации, или в другое время, и я не почувствовал бы этого. Я не знаю. И это не имело никакого отношения к показным жестам или любой другой очевидной демонстрации своей власти с его стороны. Если уж на то пошло, то чисто внешне он выглядел как простой солдат, ну может простой непретенциозный, искренний, знающий своё дело офицер. Но это внешне, а вот внутренне…. Именно там, внутри него, я ощущал нечто большее. Возможно, на уровне подсознания я получал некие чёткие сигналы. У меня не было никаких сомнений, что стоило бы ему только захотеть, и он мог бы стать тёплым и очаровательным. Я бы даже предположил, что он мог бы быть сердечным и дружелюбным. Возможно, он любил шутки. Не исключаю, выпивать с ним было бы настоящим удовольствием. Его люди были готовы умирать за него. А мне показалось, что он мог быть очень одиноким. Но только смерть могла бы воспрепятствовать его воле.

— Я подозреваю, — сказал он, — что Ты направлялся в Ар.

— У меня есть кое-какие дела в Аре, — кивнул я.

— Ты знаете дельту Воска? — спросил он.

— Было дело, пересекал её, — ответил я.

— Расскажите мне об этом, — попросил он.

— Это изменчивая местность, с полным отсутствием каких-либо дорог, — доложил я. — Она простирается на тысячи квадратных пасангов. Там не продохнуть от насекомых, змей и тарларионов. Болотные акулы кишат даже среди тростниковых зарослей. Твёрдой почвы крайне мало. Дельта мелководна, большие глубины редкость, в основном по грудь высокого мужчины. Дно ненадёжное, изобилует зыбучими песками. Благодаря своей непроходимости надёжно защищает Порт-Кар с востока. Только рэнсоводы могут ориентироваться в этой местности. Они же, практически полностью блокируют этот регион для движения и торговли.

— Ну что ж, это совпадает с моей информацией, — кинул он.

— Почему Вы спрашиваете? — поинтересовался я.

— У Тебя есть какое-нибудь представление о ведении войны? — спросил он вместо ответа.

— Кое-что, — осторожно ответил я.

— И Ты знаешь, кто я? — осведомился он.

— Думаю, что да, — кивнул я.

— Ты догадываешься, почему Тебя привели сюда? — спросил он.

— Нет.

— Как по-твоему, зачем был взят Торкадино?

— Чтобы остановить вторжение, — пожал я плечами. — Чтобы дать время Ару вооружиться. Это — сильный и значимый удар. Торкадино — это практически основной склад Коса куда собраны осадные машины и продовольствие. Теперь всё это в Ваших руках. Практически, косианцы теперь оказались в Ваших руках. С такими запасами продовольствия Вы можете держаться в Торкадино неопределенно долго. Даже, несмотря на то, что косианцы, несомненно, возьмут вас в блокаду. Насколько я понимаю, Кос теперь практически остался без своих осадных машин, а штурмовать стены в таких условиях будет безумием. Добавим сюда то, что из-за возникшей у них, по Вашей вине, нехватки продовольствия, они вынуждены будут отвести часть своих войск из этой местности. По-видимому, им придётся разделиться, и рассредоточиться по соседним регионам, дабы обеспечить себе новые источники провианта. Таким образом, Вы одним ударом рассеяли и смутили своего противника. Кроме того, я подозреваю, что Ваше решение выслать гражданское население из Торкадино является не просто политическим, целью которого было продемонстрировать заботу, великодушие, и милосердие, не просто целесообразным, чтобы удалив их из города, сохранить провизию для предстоящей осады и удалить возможных сторонников Коса из-за своей спины, но ещё и добавить проблем Косу, переложив обеспечение беженцев продуктами на плечи армии.

— Отлично, — похвалил он.

— Кос не посмеет оставить этих беженцев умирать от голода, — продолжил я, — поскольку они — граждане города, который объявил о своём союзе с ним. Если косианцы не станут заботиться об этих людях, то это может стать подарком верным союзникам Ара, и мрачным уроком для каждого колеблющегося или нейтрального города и деревни в пределах дюжины горизонтов.

— Довольно точный анализ, — кивнул он.

— Что было сделано с гарнизоном Торкадино? — полюбопытствовал я.

— Большинство в момент нашего нападения спокойно спали в своих постелях, — сказал он. — Мы захватили их оружие, и всякое сопротивление стало бесполезно. А потом мы выслали их, безоружных, из города.

— Таким образом, они, как и гражданские лица, добавили проблемы Косу, усмехнулся я.

— Совершенно правильно, — признал воин.

— Вы провели их под аркой копий? — осведомился я.

Обычно такая арка формируется из трех копий, два ставятся вертикально, а третье привязывается горизонтально к первым двум. Пленники, обычно в две колонны, проходят между вертикальными копьями. Они не могут пройти под горизонтальным копьем, оружием их врага, не опустив головы и не согнув спины. Некоторые воины предпочитают умереть, но не делать этого. Подобная арка иногда используется для пленных женщин взятого города, но горизонтальный шест привязывают намного ниже, обычно так, чтобы под ним можно было проползти только на животе. В конце концов, они же женщины, а не мужчины. Также, арка обычно формируется не из копий, а из мётел, принесённых из покорённого города, а на горизонтальную жердь нанизывают свисающие рабские бусы. В этом, хотя оригинальное значение, скорее всего, потеряно в веках, большинство толкователей видит символы рабства и чувственности, которые, раз уж им предстоит стать рабынями, отныне будут требоваться от них, взамен ожидавшей их мучительной смерти. Это впечатляющее зрелище: женщины захваченного города, длинной колонной вьющейся по улицам, раздетые, двигаются между победителями, стоящими с плетями в руках, к базарной площади, чтобы там лечь на живот и проползти под аркой, почувствовав, как рабские бусы касаются их спин. А очутившись на другой стороне, всё ещё лёжа на животе, они уже чувствуют смыкающиеся на их шеях ошейники, соединённые один с другим длинной цепью. Они оказываются в рабском караване, в котором им, скорее всего, придётся оставаться до самой своей продажи.

— Нет, — ответил мне он, и я понимающе кивнул. — Они — хорошие парни, и я не исключаю возможности, что однажды некоторые из них будут служить в армии под моим командованием.