…Ну зачем я об этом все время толкую, ведь рассказать-то я хотел совсем о другом.

Однажды — тогда мне исполнилось двенадцать лет и, помнится, уже начала устанавливаться теплая погода — мама заставила меня помыть окна на нашей крытой лестнице: отлепить бумажные ленты, которыми были заклеены щели, чтобы не задувал сквозь них холодный ветер с улицы, и начисто протереть стекла. Я с усердием принялся за дело и тут увидел девочку, легко поднимавшуюся по ступенькам, очень красивую, по виду мне ровесницу. Мне сразу стало как-то неспокойно. Проходя мимо меня, она повернулась бочком и проскользнула на второй этаж.

Я долго не мог дождаться, когда она пойдет обратно. Через некоторое время спустилась Чжу Ли, жившая над нами, и позвала меня к себе. Чжу Ли — это девочка, покладистая, толстенькая, старше меня на год. Она любила распевать песенки, слыла трусихой, а когда разговаривала, слова не просто произносила, а выкрикивала. Родители ребенком отдали ее тете, и теперь Чжу Ли жила с ней в качестве приемной дочери. Я и моя старшая сестра частенько играли с ней, поэтому мы были, можно сказать, закадычными друзьями.

В комнате я увидел ту самую девочку, которая недавно поднялась по лестнице. Сидела она возле кровати, с книжкой в руках. Когда я вошел, в мою сторону она не посмотрела: то ли увлеклась чтением, то ли демонстрировала притворное безразличие.

— Иди сюда, познакомлю, — сказала Чжу Ли, обращаясь ко мне. — Это моя одноклассница, Лу Ся. А это сосед снизу, его зовут Ду Вэй.

Лу Ся отложила книгу, взглянула на меня и улыбнулась. До чего же она была красивая!

Чжу Ли села рядом с Лу Ся, мягко привлекла ее к себе и зашептала что-то на ухо своими полными губами. Обе они поглядывали на меня, а потом засмеялись. Я прямо-таки не знал, куда глаза девать, и в растерянности опустил голову. Впервые в жизни почувствовал себя так неловко среди сверстников. Может быть, всегда положено испытывать подобную неловкость перед незнакомой, красивой девочкой? Этого я не знал.

— Ты в какой школе учишься? — заговорила Лу Ся.

— В сорок первой средней.

— В каком классе?

— В первом классе средней школы первой ступени.

— Ой! Только в первом! А такой большой! Сколько же тебе лет?

— Двенадцать. — Все это время я не поднимал головы, не смел взглянуть на нее.

— Ой! Только двенадцать. На два года моложе меня. Теперь ясно, почему ты в первом классе.

— Ну, раз так, значит, ты обязан называть ее старшей сестрой, — сказала, словно выкрикнула, стоявшая рядом Чжу Ли.

Обе они залились смехом, что ввергло меня в еще большее смущение.

— Говоря по правде, старшей сестрой ты и меня должен называть, — громче прежнего крикнула Чжу Ли.

Случись подобное при других обстоятельствах, я бы знал, как отбрить Чжу Ли, мой язык умел ставить на место и не таких, а теперь я был нем, торчал столбом, скованный, растерявшийся. Если бы таким обескураженным мне довелось оказаться в школе перед учителем, то это наверняка поразило бы его.

Держалась Лу Ся непринужденно, разговаривала охотно, рассказывала складно и интересно. Вскоре мы оживленно беседовали, натянутость между нами незаметно растаяла. Я осмелел немного и принялся внимательно разглядывать Лу Ся. Сначала, правда, я хотел лишь бросить на нее мимолетный взгляд, но ее обаяние оказалось таким, что я уже был не в состоянии отвести от нее глаз.

У нее было полненькое личико, довольно смуглая, но нежная кожа, большие, темные выразительные глаза. Миниатюрный и чуть заостренный подбородок делал ее лицо особенно миловидным. Губы были тонкими, и, когда она разговаривала, создавалось впечатление, что она бойка на язык. В улыбке уголки рта у нее приподнимались, и губы тогда походили на маленькие красные плоды водяного ореха — чилима.

Росточка она была небольшого, и вся ее фигурка выглядела ладной, энергичной. В сравнении с ней Чжу Ли воспринималась грубоватой, располневшей, дебелой, рыхлой, лишенной изящества, словно ее долго вымачивали в воде.

Мама позвала меня вниз обедать. За столом я сидел рассеянный, мне все время казалось, что я должен немедленно предпринять какие-то действия. Давясь, проглотил еду и хотел уже бежать наверх, сославшись на то, что у Чжу Ли есть ко мне дело, но мама остановила меня:

— Какое такое сверхважное дело! Срываешься как угорелый, будто нечистая сила за тобой гонится! Толком поесть не можешь!

Матери я ничего так и не ответил, поспешил наверх, но там оказалась одна Чжу Ли.

— Лу Ся ушла, — сказала она безразлично.

— Уже? — Я застыл истуканом.

После того случая Лу Ся долго у нас не появлялась.

Как-то, помнится, на дворе полыхала жара, я умывался, вернувшись с рыбалки, и в это время услышал, как меня зовет Чжу Ли. Я поднялся на второй этаж. Она стояла у своей комнаты, около плотно притворенной двери. Весь ее вид источал таинственность.

— Угадай, кто у меня! — сказала она.

— Чжу Жуй!

— Нет!

— Фэн Куань!

— Не отгадал. Попробуй еще. Скажу уж: там девочка!

— Девочка? Тогда, наверно, твоя двоюродная сестра Линь Нана!

— Опять мимо! Какой же ты бестолковый!

Меня осенило.

— Да никого у тебя нет, ты просто разыгрываешь меня!

И тут из комнаты донесся звонкий смех. Чжу Ли толкнула дверь. Конечно, я не отгадал — там была Лу Ся. Стояла она посреди комнаты и смотрела на меня своими черными смеющимися глазами. На ней была темно-синяя коротенькая юбочка на лямках, отчего ноги казались непривычно длинными, старая белая кофта, а на шее — пионерский галстук из красного шелка. В те времена все мы старались носить шелковые галстуки. Ветер легко трепал их у нас на груди, уголки галстука нежно касались подбородка и даже щек, что наполняло нас какой-то особой, бравой гордостью. Маленькие косички Лу Ся немного подросли по сравнению с прошлым ее приходом. Их тонкие хвостики теперь доходили до плеч, придавая ей живость и порывистость. Увидев ее, неизвестно почему я снова, как и в тот раз, оробел. Она же держала себя так, будто встретила старого приятеля. Щебетала без умолку, и вскоре моя скованность исчезла.

Мы болтали, когда я ощутил, как в кармане моих шорт что-то задвигалось, и ту же вспомнил о большом зеленом кузнечике, пойманном мной утром в поле. Я взглянул на робкую Чжу Ли, и у меня, по обычаю, появилось желание подшутить над ней. Положив руку на карман и напустив на себя серьезный вид, я повернулся к ней:

— Хочу сделать тебе подарок, ты будешь рада!

— А что там у тебя? — Полная девочка уставилась на меня малюсенькими глазенками.

— Сначала поблагодари… — Я старался распалить ее любопытство.

— Спасибо!

— Не понял! Что ты бормочешь, я ничего не расслышал.

— Спа-си-бо! — растягивая слоги, громко сказала Чжу Ли. Она уже совсем разволновалась.

— Смотри внимательно, — нарочно интригующе бросил я, будто собрался показать ей фокус.

Я быстро вынул из кармана кузнечика и поднес к лицу Чжу Ли, почти коснувшись ее носика. Тонкие ножки кузнечика шевелились.

Вытаращив глаза, Чжу Ли сперва молча пялилась на то, что я так неожиданно сунул ей под нос, и долго не могла разобрать, что это такое, но затем вдруг пронзительно завизжала. Потом, закрыв лицо руками, заметалась по комнате, от страха едва сдерживая плач.

Лу Ся же совсем не испугалась. Наоборот, кузнечик, которого я держал в руках, вызвал у нее неподдельный интерес. Она взяла его в свои руки.

— Ой, как интересно! Такой громадный! Как ты ухитрился его поймать? Жалко, что крылышки сломаны и ножки тоже. — Говоря это, она с любопытством осматривала кузнечика, поворачивая его то в одну, то в другую сторону.

— Чтобы не улизнул, я оторвал у него красные подкрылки, а ножки, наверное, сами пострадали в кармане. Теперь ему не прыгать, не летать — только ползать, — ответил я.

Лу Ся положила кузнечика на тыльную сторону ладони, и он двинулся вверх по маленькой пухленькой ручке. Не сводя глаз, она наблюдала за кузнечиком. Тот переполз на рукав кофточки, потом вскарабкался на плечо, затем по одной из косичек перебрался на голову и направился к самой макушке. Чжу Ли, стоявшая подле, волновалась и от ужаса принималась то визжать, то причитать. Вся эта картина внушала мне: Лу Ся — девочка необыкновенная.