Говорят, то, что неподвластно людям, управляется богами. В Тяньцзине «три мира, четыре вида живых существ, шесть способов существования, десять сторон света» находились в ведении богини. Но с тех пор, как и богиню украли, у людей прибавилось забот. Прежде боги тоже умели водить корабли. Люди не отнимали у небес их полномочий, и небеса не потворствовали прихотям людей. Вот в тот год на праздник и случилось это удивительное происшествие.

По обычаю, в двадцать второй день третьего месяца морская богиня «совершала объезд и раздавала счастье».

Из праздничных дней этот был самый веселый. Каждая община в городе готовила к этому дню какое-нибудь изысканное представление. Говорят, в этот год все общины постарались на славу, можно было увидеть и давно уже не показывавшиеся пляски львов, и танцы журавлей, и свежие цветы, и драгоценные треножники, и большие оркестры, и разных зверей, и восемь бессмертных и многое другое.

Каких только зрелищ тут не было! Народ вышел на улицы задолго до начала праздничного шествия, каждый старался занять место получше, кто не мог протиснуться вперед, взбирался на заборы и крыши домов. Люди солидные сооружали помосты с навесами и оттуда, как из театральной ложи, любовались праздником в свое удовольствие.

У начальника соляной управы почтенного Чжаня в нынешнем году, можно сказать, сбылись все заветные желания. Деньги в его дом сами текли рекой, а еще он взял в жены девушку, подобную яшме и цветку, да и сам пышет здоровьем и духом бодр. Полмесяца тому назад он снял одну лавку на улице Гуицзе и на углу улицы, на самом бойком месте, соорудил высокий помост, чтобы оттуда наблюдать за праздником. Над помостом натянули островерхий навес, укрывавший от солнца, на пол постелили ароматно пахнущие сосновые доски, по обе стороны расставили новые сиденья, сбоку помост обтянули красным шелком и подвесили к нему ярко раскрашенные фонари. Еще почтенный Чжань нанял несколько мастеров биться на кулаках, одел их в одинаковые полотняные куртки и штаны, и они днем и ночью по очереди стояли перед помостом, охраняли его.

В народе говорят: кто силен тратить деньги, тот и духом силен. Робкий народец как-то сам собой держался от этого места подальше. Чуяли люди: если кто-нибудь пойдет поперек воли почтенного Чжаня, непременно быть беде. Кто же знал, что так оно и случится? Ну да смотрите сами…

В день, когда устраивали шествие, новая жена почтенного Чжаня задумала подняться на помост, чтобы поглазеть на праздник. Все знали, что молодую госпожу продали почтенному Чжаню из труппы певичек в квартале Хоуцзяхоу. Ее настоящее имя было Цзыфэн, она искусно пела, вот и получила среди певичек прозвище Фэйлайфэн — Прилетающий Феникс. Эта Фэйлайфэн была сама твердость, прячущаяся под покровом слабости. Она была совсем не похожа на добропорядочных девушек, которые на ее месте и думать бы забыли о своем прежнем имени и тихо жили бы в праздности и довольстве. Эта же вечно бегала хвастаться туда, где она жила прежде: все хотела, чтобы ее прежние знакомые узнали ее, полюбовались ею, пошептались бы между собой о ней, не смея сообщить хозяйке о приключившихся с ней переменах. Была у нее одна тайная мысль: коли она, девица такого низкого происхождения, так красуется у всех на виду, то старая жена почтенного Чжаня ни за что не посмеет вместе с ней показаться на людях и эдак она сможет взять верх над старой женой. Только вот она не рассчитала, что если старая жена не пойдет, то и почтенный Чжань тоже не посмеет пойти, и уловка ее была совершенно без пользы. От этого она страшно злилась, постоянно ко всему придиралась и шумела, и в семье почтенного Чжаня быстро поняли, что она твердый орешек.

Она уселась на стул, обитый узорчатым шелком, изящно сложила перед собой маленькие белоснежные ручки, унизанные блестящими перстнями, за ее спиной встала служанка; волосы у той были зачесаны по сучжоуской моде, одежда вдоль и поперек покрыта нитями жемчуга и расшита цветами, в волосах серебряные шпильки, на ногах крохотные туфельки из бараньей кожи, штаны из темного атласа; белая, как лунный свет, кофта обтянута широким узорчатым поясом, из-под воротника кофты выглядывает парчовый платок. Ее фамилия Ху, люди зовут ее матушка Ху, это самая опытная служанка в доме Чжаней. Стоя позади Фэйлайфэн, она раскладывает на чайном столике закуски — горки сладостей, как принято в доме чиновника Дина, орешки, как в доме Чжаня-Второго, фрукты в сахарной оболочке по рецепту семьи Чжао, паровые пампушки от семейства Ча и прочее. Здесь все лучшие закуски именитых домов, они прикрыты стеклянными крышками, защищающими их от пыли. Но Фэйлайфэн очень редко приподнимает эти крышки, чтобы чем-нибудь полакомиться, зато раз за разом приказывает матушке Ху подозвать деревенскую торговку, продающую на улице печенье, и кричит ей: «Беру весь кулек!» На самом деле она не ест эту простую уличную еду. Печенье она скупает, во-первых, потому, что куражится, а во-вторых, потому, что нарочно хочет спустить деньги почтенного Чжаня. Это бы еще ничего, но каждый раз, когда к помосту подходит новая труппа участников шествия, она просит старшего среди них нести полотнище с именем почтенного Чжаня. По обычаям праздника, самые уважаемые люди в городе могут попросить какую-нибудь труппу актеров нести в праздничной процессии полотнища с их именами, но менять полотнища, договариваться с актерами о представлении — значит задерживать шествие. Идущий во главе процессии машет флагом, бьет в гонг, и все останавливаются. Актеры исполняют свой номер, например пляску львов, барабанную дробь, танец с серебряным ларцом или еще какое-нибудь занятное представление. Потом их старший снова ударяет в гонг два раза, они идут дальше, а следом подходит другая труппа. А тот, кто заказал представление, должен заранее послать актерам конверт с деньгами в благодарность за их труды.

Фэйлайфэн еще до начала праздника послала деньги артели уборщиков, чтобы они дочиста выскребли улицу перед помостом. В эти дни она нанимала все труппы подряд. У почтенного Чжаня от денег сундуки ломятся, да и кто будет держаться за карман, когда предлагают выставить твое имя в праздничном шествии? К тому же она с шиком наблюдает за праздником, на помосте навалено несколько сот кульков с печеньем, есть и кули по десять цзиней[25] весом. Среди восьми богатейших семей Тяньцзиня никто еще не сорил деньгами с таким размахом. Вот так она смотрит на праздничное шествие, а люди смотрят на нее и дивятся: уж больно кобенится эта взбалмошная девица.

Хотя поговаривали люди, что она чересчур злая, но швырять деньги пригоршнями — это все-таки признак сильной воли. На сей раз труппа юных актеров, наряженных журавлями, показывала, как эти божественные птицы «летают», «курлычут», «спят» и «едят». Они легко кружились по земле, словно вот-вот взлетят, и пели ей песни на счастье. Матушка Ху шепнула ей на ухо:

— Вторая госпожа, поглядите, у этих мальчиков на шее серебряные обручи, их подарил сам император Цяньлун, когда смотрел этот танец. Я слыхала, Цяньлун наблюдал за представлением из лодки, и видно ему было не так хорошо, как вам, ха-ха!

Фэйлайфэн вдруг подумала: в прошлый год на этот праздник она еще была у своих старых хозяев. Вместе с Баоинь, Цзылайчоу, Юэчжунсянь и еще несколькими девушками сосала сладости и толкалась в толпе так, что даже вспотела. Кто знает, может, те девушки как раз сейчас стоят в толпе и во все глаза смотрят на нее? Только она об этом подумала, как танец журавлей кончился, она с облегчением вздохнула, подозвала старшего в труппе, велела ему взять с помоста печенье, дала по большому кулю и барабанщику, и флейтисту, и знаменосцу, и даже тем, что несли приветственную надпись; шести мальчикам, изображавшим журавлей, и старшему труппы дала два куля.

Актерам досталось обильное вознаграждение, и они, удовлетворенные, хотели было пойти дальше, как вдруг перед ними вырос человек со скамейкой, выкрашенной красным лаком. С размаху поставив скамейку на землю, он уселся на нее, широко расставил ноги и холодно сказал старшему труппы: