— Очень тяжелый оказался диагноз. Переутомление, представляешь? Переутомление от глупых теток!..
И, не дожидаясь, пока Милена, в глазах которой начала закипать откровенная злоба, найдется, Лиза спокойно развернулась и, стараясь не ускорять шаг, направилась на свое рабочее место.
Только не говори, что не знаешь! Я все видела… Так что же все-таки с ним было?
В Людмиле Александровне Завьяловой, учинившей Насте самый настоящий допрос, явно погиб высококлассный следователь. Об атом и думала ее «подследственная», изо всех сил стараясь выглядеть невинно.
— Но я правда не знаю!
— На самом деле?
— Ну, может, приболел немного. Но чем именно, понятия не имею!.. А почему вы спрашиваете… так?
Людмила не стала делать вид, что не понимает этого ее «так».
— Потому, Настенька, что в этого юношу я многое вложила…
На душе у Насти заскребли кошки: к Людмиле Александровне она относилась очень хорошо и лгать ей, принимавшей участие в ее судьбе, да еще по собственной инициативе, было особенно неприятно. Но и закладывать Андрея она тоже не могла. Никогда, ни за что и ни под каким видом…
— По-моему, — вздохнула Настя, по-прежнему стараясь смотреть в сторону, — Андрюша очень хороший человек…
— По-моему, тоже… Кстати, я показала твои рисунки специалистам. И получила одобрение… Учиться тебе надо, девочка моя!
— В следующем году буду опять пробовать в текстильный, — пробормотала Настя, сгорая от стыда.
— А почему в текстильный?
— Там есть отделение дизайна… Точнее, пром-дизайна.
— Ты любишь длинные пути?
— Ну, почему… Когда могу — всегда срезаю угол.
— Наш человек! — рассмеялась Людмила. — Ладно, детка. Я вот что думаю: а не послать ли мне тебя в Шарлеруа на фестиваль художников?..
— Как вы сказали? — Настя, забыв о муках совести, уставилась на свою собеседницу удивленно и недоверчиво. — Шарлеруа… Какое слово чудесное! Где это?
— В Бельгии… Три месяца в компании талантливых ребят со всей Европы! Хочешь?..
— Хочу ли я? Господи… — Настя почувствовала, что краснеет. — Еще бы! Но я же необразованная!..
— Там все такие, — улыбнулась Людмила. — Тусовка проходит под девизом «Свежий взгляд». Еще и влюбишься в кого-нибудь!
— Уже… — Настя мгновенно сникла.
— Ну, это дело неоднократное, — заверила ее Завьялова.
— Нет, я однолюбка…
— Господи, сколько же в тебе еще детской наивности. — Взгляд Людмилы погрустнел. — Не зарекайся, девочка. Никогда ни от чего не зарекайся, тем более от любви… Ни один человек на свете не знает о себе таких вещей наверняка!
И, кивнув девушке, она ушла, так и не вернувшись к разговору об Андрее. Словно не замечая, какое облегчение в этой связи испытывает Настя.
6
Отпустив клиентку, очень милую, но крайне говорливую даму, Настя с облегчением перевела дыхание и вопросительно уставилась на Лизу. Ее подружка уже минут пять переминалась с ноги на ногу поодаль от экспресс-лаборатории, хмурясь и явно дожидаясь, когда Настя освободится.
— Что-то случилось? — поинтересовалась та, когда клиентка наконец направилась в сторону кассы.
— Не знаю… — Лиза вздохнула и пожала плечами. — Но хочу знать: сходишь со мной сегодня в экспресс-лабораторию? Заодно сама проверишься… Чего ты так смотришь? Думаешь, у одной тебя на свете экспресс-лаборатория? Просто я боюсь, что залетела… Хочу провериться на беременность. Сходим?
Настя всплеснула руками:
— Ты даешь! А мне-то зачем?
— Сама говорила, что у вас все было…
— Было. Но всего один раз…
— Этого достаточно!
— Лиза, я не пойду, — твердо сказала Настя. — Во-первых, незачем, во-вторых… Что будет, то будет.
— Ты рассуждаешь, как деревенская бабка! Что значит «что будет»?! Такие вещи современная женщина должна о себе знать, и как можно раньше!
— Сказала, нет — значит, нет!
Настя сердито отвернулась от подруги, решительно не обращая внимания на ее обиженную мордашку, и с преувеличенным интересом стала вслушиваться в явно напряженный разговор, происходивший около лестницы. Но спустя секунду он уже по-настоящему ее заинтересовал.
Маринка, только что закончившая уборку холла, и администратор Светлана издали напоминали иллюстрацию к детской сказке про двух баранов, встретившихся на узком мостике…
— Я никого постороннего к себе не приводила! — донесся до девушек Маринкин голос. И даже издали было видно, как та вспыхнула от возмущения.
— Не надейся меня обмануть! — вопреки обыкновению Светлана тоже повысила голос. — Я сама видела!.. Ты что, не в курсе, что водить к себе посторонних у нас строжайше запрещено?! И Виктория это видела тоже…
— Да что вы видели-то?! Да это же был…
Настя громко откашлялась, и Маринка, перехватив ее предупреждающий взгляд, поперхнулась на середине фразы.
— Кто? — администратор зло смотрела на девушку. — Кто это был?!
— А вы спросите у Виктории, она же видела!
— Ах вот оно что… Ну, девочка, ты еще об этом пожалеешь!
— А вы меня не пугайте! — Отбросив тряпку, Марина уперла руки в бока, в ее голосе уже звенела настоящая ярость. — Ходит тут, шпионит, строит из себя… Смотреть тошно!
— Что ты сказала?!
— Что слышала!
С ужасом глядя на побагровевшее лицо Светланы, Настя даже не нашла в себе сил не только вмешаться и остановить их, но и вообще сдвинуться с места. Однако в следующий момент необходимость в этом отпала сама собой. Администратор, казалось готовая броситься с кулаками на дерзкую уборщицу, внезапно успокоилась и, многообещающе улыбнувшись Маринке, покинула поле боя. Дрожащая от возбуждения девушка немедленно бросилась в другую сторону. В результате их перемещений проход в кафе освободился, и Настин взгляд уперся в ближайший к холлу столик. За ним, по какому-то случаю распивая шампанское, сидели Людмила Завьялова и Валерия с печальным, осунувшимся лицом.
— Ты слышала? — Настя повернулась к Лизе, имея в виду ссору Маринки с администратором. Но ее подруги рядом уже не было — наверняка обиделась из-за отказа посетить совместно поликлинику…
Девушка вздохнула и снова взглянула в сторону кафе, отметив, что Валерия, видимо, все-таки нашла способ похудеть. Даже, пожалуй, несколько перестаралась — уж очень изможденный у нее вид… Еще раз взглянув на приятельниц, она так удивилась, что даже приоткрыла рот: Лера, привстав со своего места, нежно целовала в щеку Людмилу Александровну, на физиономии которой тоже читалась крайняя степень изумления: последнее, в чем она подозревала приятельницу, была сентиментальность! Тем более по столь ничтожному поводу, как обыкновенный вопрос о самочувствии, который она ей только что задала…
Настя же сделала совсем другой вывод из всего увиденного: «Все спятили… Должно быть, от жары…» — подумала она. И, тяжело вздохнув, направилась в парикмахерский зал к Лизе — соглашаться на предложение подружки. Ей всегда было свойственно чувство коллективизма. И коли уж всех подряд «поводит», почему бы тоже не совершить дурацкий поступок? Тем более если Лизе это доставит удовольствие?..
Но до парикмахерского зала Настя не дошла: сегодня ей, видимо, было суждено постоянно оказываться в роли наблюдателя, словно она попала в какую-то пьесу Островского… Увидев Лизу возле стойки администратора, она застала обеих женщин за разговором, явно касавшимся несчастного Левушки, и тактично остановилась в сторонке, поджидая подружку. Тем более что сейчас к ней подходить вряд ли стоило: глаза Лизы сердито сверкали.
— Почему я должна знать, как он себя чувствует? — напирала она на растерявшуюся Светлану. — Тебе интересно, да? Вот и сходила бы к нему в больницу!
— Я просто думала, ты знаешь, что с ним случилось, — оправдывалась администратор. — Клиентки спрашивают, а я даже не знаю, что говорить.
— Что, что… Упал, ушибся. Сотрясение мозга…
— И ты так спокойно об этом говоришь? Мне казалось, вы все-таки не чужие люди!
