— Ты опоздал, Павлик, — спохватилась она, — у меня уже все в порядке, и вообще это была ложная тревога! Так что садись быстренько за стол и пей свой кофе!
— И как же тебя подстричь? — Лиза задумчиво оглядела Настю и слегка нахмурилась. — Я на тебе это платье еще не видела… У тебя сегодня что, день рождения?
— Что-то вроде… — Настя загадочно улыбнулась. — А насчет стрижки я полностью доверяю тебе. Стриги, как хочешь, на свой вкус…
Настя, продолжая улыбаться, протянула руку и взяла с подзеркальника раскрытый на середине журнал.
— Так, — протянула она важно, — посмотрим, чем ты развлекаешься в свободное время! «Проблемы импотенции»… Лизка, ты что, спятила?!
Она удивленно уставилась на подругу:
— У тебя что, проблемы?
— Еще какие… — Лиза отвела взгляд от Настиного отражения. — Ладно, проехали… Так как тебя все же стричь?
— Я же сказала, как-нибудь…
— Нет, у тебя определенно что-то случилось, — заключила Лиза. — Не расскажешь?
— Пока нет…
— Ладно, тогда — вперед!
Лизины руки проворно засновали вокруг головы подружки, но выражение лица как было, так и осталось отсутствующим.
Спустя двадцать минут на Настю из зеркала глянула девушка, ничем не уступающая той, что несколько дней назад победила на конкурсе моделей завзятых профессионалок!
С удовлетворением оглядев результат своего труда, Лиза испытующе глянула на подругу:
— Ну?
— Ну…
— Что, нет? — В Лизиных глазах появилась растерянность, и Настя больше не стала ее мучать:
— Да! — рассмеялась она. — Еще как да!..
Настя не сразу обратила внимания на майора Панкратова, залюбовавшегося ею и замершего в холле возле лестницы.
Валентин Панкратов не был ни суеверным, ни сверхчувствительным человеком. Но сейчас, уверенный в том, что никто не обращает на него внимания, он смотрел на Настю с удивительным и странным чувством. У него возникло ощущение, почти уверенность, что эта красивая девушка сыграет в его судьбе роковую и горькую роль… И никуда от этого не деться. Именно поэтому всякий раз, когда он видит Настю, так тяжело и болезненно сжимается сердце.
— Наваждение… — пробормотал майор и, сделав над собой усилие, стал подниматься наверх — к цели своего визита. И как отзвук только что испытанного, в памяти вдруг всплыло название фильма, весьма популярного в свое время: «Вверх по лестнице, ведущей вниз».
Станислав был прав, упрекая жену в том, что последнее время она слишком много курит. С запахом дорогого табака, обосновавшегося в кабинете к середине ее разговора с майором, не справлялся даже кондиционер.
— Если ты поставил целью заставить меня выучить наизусть все и без того известные факты, перечисляя их по два раза на дню, считай, что своего добился! — Виктория закурила очередную сигарету и насмешливо прищурилась на майора.
— Не язви, Вика, — посоветовал тот. — Лучше взгляни, во что в свете этих фактов переросла сейчас охота на тебя…
— Я же сказала, что слежка за мной прекратилась! — Она поморщилась.
— Не важно… Ты не понимаешь, а я тебе объясняю: Стас хочет убрать Дрона, а Дрон — Стаса.
Виктория выдержала небольшую паузу и подняла на Валентина глаза:
— Ты думаешь, меня просто использовали?
— Если бы кто-то действительно хотел тебя убить, вряд ли бы с тобой столько времени церемонились. Согласись!
Она неохотно кивнула.
— Теперь следующий вопрос: кто тебя использовал? Есть версии?
— Не знаю… — Она с сомнением покачала головой. — Мне вообще кажется, тут другое… Говоришь, Стас и Дрон жаждут убить друг друга? Ну, допустим… Допустим, в этом стремлении они преуспеют оба и отправятся на тот свет, взявшись за руки… Кому это выгодно? Кто унаследует весь капитал?.. Правильно, я!
Не обращая внимания на завороженный взгляд Валентина, Виктория продолжала все эмоциональнее. И словно маска сдержанности, ставшая за последние годы ее подлинным лицом, соскользнула с нее.
— Слушай дальше! Я согласна, вся эта слежка была организована крайне глупо! Но ведь последствия-то она за собой тянет ой какие серьезные! Зачем?..
— Чтобы… — попытался объяснить Панкратов, понявший, куда клонит Вика. Но она его перебила, досадливо поморщившись:
— Чтобы в итоге мысль, которая сегодня возникла у меня, завтра возникла у Стаса или Дрона… Один из них догадается, что вся история спланирована и разыграна мной, чтобы от них обоих избавиться! Что они сделают?.. То же, что сделал бы на их месте любой: они убьют меня…
— Чужими руками, — уточнил Валентин.
Они посмотрели друг на друга и одновременно опустили глаза.
— Вика, обрати внимание, — Валентин откашлялся, — главный вопрос таким раскладом не снимается: кому это надо?
— Одно я знаю абсолютно точно, — сказала Вика упавшим голосом, в котором отчетливо слышались отчаяние и усталость. — Такую тактику могла разработать только женщина… Женщина, которая ненавидит меня и, возможно, одного из этих мужчин…
— Ты кого-то подозреваешь?
Она усмехнулась:
— Извини, но подозревать — это твоя работа.
— Ну хорошо… Я поищу эту «фам фаталь»… Все?
Панкратов поднялся и задумчиво посмотрел на Викторию.
— Знаешь, что интересно? Когда я слышу словосочетание «роковая женщина», сразу же представляю тебя… Будем считать, что это не более чем продукт убогого ментовского сознания…
— Похоже, тебе понравилась моя версия?
При этих словах Виктория повернулась к Валентину, поднялась из-за стола, за которым сидела во время их разговора, и шагнула на середину кабинета.
— Даже слишком!
Некоторое время они стояли друг против друга — глаза в глаза. Женщина сдалась первой: нервно усмехнувшись, она подошла к подоконнику и, встав против света, вновь заговорила:
— Ну вот. Теперь и ты думаешь, что за всей этой историей стою я собственной персоной.
— Думать — это и есть моя работа.
— Ну что ж, иди и думай. В случае чего я здесь. Приходи…
Валентин повернулся и шагнул к двери.
— Валя! — Голос Виктории дрогнул от внезапно прорвавшегося отчаяния. — Ты… Ты единственный, кому я могу доверять… Спаси меня!
Майор не повернулся на ее зов о помощи, постояв мгновение, он открыл дверь и покинул кабинет.
В этот день весь салон так или иначе обсуждал несчастье, случившееся с Аглаей. Ни Валерия, ни Людмила, ближайшие приятельницы Глаши, никакого стремления обсуждать ситуацию с посторонними не проявили, лишь сойдясь вдвоем у столика маникюрши и дождавшись, когда та отойдет по своим делам, оставив их принимать ванночки для рук, с пониманием посмотрели друг на друга.
— Ты ей звонила? — Валерия испытующе смотрела на приятельницу.
— Надо бы… — Людмила поджала губы. — Что-то не представляю, о чем в такой ситуации можно говорить…
— Вот и я тоже не решилась…
— Была бы Глашка одна, я бы, пожалуй, даже позлорадствовала: слишком уж она расслабилась в последнее время! А так… Двое мальчишек и третий на очереди… В голове не укладывается, как это можно.
— Сюрпризы, на которые способны мужики, — скривилась Валерия, — почти всегда таковы… Ни в одной книжке не прочтешь! Вот она, жизнь…
— А главное — стоило бы из-за него страдать! Как был мерзавцем, так и остался… Глашка думала, что сможет его удержать детьми, и вот — на тебе!
— Да, с извилинами у нее неважно, — согласилась Валерия. — Неужели так трудно вычислить? Если мужик ушел от одной жены, он и ото всех последующих будет уходить с той же очаровательной простотой и легкостью!
Ну до Глаши ему детей-то никто не рожал…
— Значит, умные попадались женщины. В отличие от нее.
— Ты есть не хочешь? — Валерия явно решила сменить тему. — А я так просто умираю от голода! Я теперь по утрам сырой рис лопаю: такая мерзость!
— Сырой рис? — Людмила округлила глаза. — И… и как?
— Вот так.
— А зачем?
— Чтобы он в себя всякую гадость впитывал.
— Ужас какой! Хотя бы помогает?
