Леонард, естественно, загорелся идеей, да, именно напоследок.

- Прием у графа Орсини?

- К сожалению, это не очень звучит. Там ведь съезжаются в сезон мировые знаменитости бизнеса и шоу-бизнеса, предпочитающие уединенный отдых среди мировой элиты. Им достаточно сознания, что они самые-самые, сливки мира.

- Прием у Люцифера?

Юный граф вскочил на ноги и уставился на гостя:

- Вы знаете, что и как?!

- Идея мне ясна! – воскликнул Леонард. – Только требуется весьма кропотливая подготовка спецэффектов в духе Голливуда.

- Пригласим кого надо!

- И пустим слух, что идут подготовительные работы к съемкам фильма «Люцифер».

- Браво!

Через некоторое время созрела идея пригласить модели и актрис для участия в хоровых партиях и шествии.

Юный граф Орсини, обладая опытом из всей прежней почти в течение века жизни, оказался не только продюсером, но и первоклассным менеджером, при этом он не упускал случая встретиться с Джулией, ошеломив и заинтриговав ее своей юностью.

Остров в море. На склоне горы у пляжей высится отель Рестон, самый фешенебельный, для уединенного отдыха сверхбогачей и знаменитостей шоу-бизнеса. Слева высоко на плато руины античного храма, справа над ущельем замок в готическом стиле, Чертог Люцифера, по словам местных жителей, который появился, как по волшебству, возможно, павильон для киносъемок, как и руины античного храма.

Интерьер отеля Рестон с обитателями, следящими за некими событиями у замка Люцифера, как и публика с уединенных за скалами пляжей. На одной из террас отеля Джулия, получившая известность как одна из самых красивых актрис Голливуда. С нею рядом граф Орсини.

Повисшее на горизонте солнце ярко освещает замок Люцифера, сад, склоны гор с частью ущелья, включая и интерьеры замка.

С разных мест проносятся голоса:

- Там съемки?

- Репетиция наверно!

- Скорее это лазерное шоу!

- И музыка слышна, и голоса…

Хор женщин, очевидно, продолжая выступление:

- А ныне век не блещет красотой искусств и мысли, все скорей в упадке. Но техника достойна удивленья и восхищенья - женщин красота в изысках моды, с наготой в придачу, с игрой страстей безумной на показ.

Мир гибнет. Красота еще цветет. Как искушенье напоследок? Или последняя надежда бытия!

Хор женщин проходит на сцену, над которой возвышается амфитеатр под открытым небом, с морем по горизонту.

- На репетицию собрали нас. А кто хорег?

Люцифер, являясь то на сцене, то в амфитеатре:

-Устроим празднество мы вот какое. На пир у Люцифера призовем прекраснейших из женщин всех времен. Мы их увидим в яви, как на сцене, во времени, что длится в настоящем для них, как в жизни, а для нас в прошедшем, как дивный сон, который нам уж снился из мифов и историй всех времен, как в годы детства, юности бывало, и красота влекла нас и любовь, воспоминаньем лучших дней влечет всегда, везде и в снах посмертных вечно. - Отходит вглубь амфитеатра, который теперь заполняется публикой, приветствующей проходящих по красной дорожке знаменитостей, как на кинофестивалях.

Хор женщин:

- В вечерних платьях женщины красивы, в сияньи драгоценностей и славы достоинства высокого полны, хотя иные держатся так просто, смеются и болтают с кем попало.

А в модах всех времен так много сходства, что и в причудах маскарадом веет.

Ну да, ведь празднество в античном вкусе! В вечерних платьях туника и пеплос воссозданы, с ампиром вперемежку...

Иль это лишь веселый маскарад? Нет, кто у нас хорег?

Теург творит жизнь в вечности, какой была и есть как вечно настоящее: всё в яви!

Хотя мы сами в современных платьях. Мы здесь, а красная дорожка с неба, как радуга, повисла, с вереницей прекрасных женщин всех времен, из коих сейчас сноп света выделяет ту, кого все узнают и рукоплещут.

Узнали Клеопатру или Тейлор? Нет, Клеопатра выше ростом Лиз, смугла, гибка, во взгляде неподвижность, с упорством воли в непрерывных кознях, царица и гетера Рима, в славе затмившая властителей его.

Но там и Тейлор, молодая с виду, какой и Клеопатра стала б ныне!

Люцифер пролетает над красной дорожкой с вереницей проступающих красавиц как бы за пределами амфитеатра.

Хор женщин, наблюдая и комментируя то, что происходит на сцене, при этом он предстает как Хор то гетер, то куртизанок, то светских дам, то актрис:

- Где мы? Мы вновь выходим здесь на сцену? Когда переодеться мы успели? Повеяло прохладой и теплом...

Мы в легких одеяньях. Иль без оных! Как изваянья женщин? Мы в Элладе!

У моря мы... Собрались искупаться? Смотрите! Из воды в сияньи неба выходит женщина с фигурой дивной, столь стройно-нежной, статной и легконогой, что образ узнаваем: Афродита из Книда!

Хор женщин:

- Мы в туниках, мы женщины Эллады, но мы на стенах Трои, осажденной ахейским войском... Пленницы ли мы?

Со стен высоких наблюдают старцы сражения ахеян и троянцев, с участием невидимых богов.

Вдруг старцы оглянулись и притихли, как солнцем, ослепленные сияньем и прелести, и грации Елены, представшей во смущеньи лучезарней, недаром с кровью Зевса родилась.

И старцы осудить ее не смели, подобную богиням в красоте, за бедствия войны, столь долголетней; но, столь прекрасная, пусть возвратится в Элладу, удалит от Трои беды.

Хор женщин (в современных одеждах, как после спектакля):

- Мы видели Елену. Чем она столь хороша, что превзошла во славе всех женщин мира красотой своею?

Слегка полнеющая, вся светла, и статна, и легка, в глазах лазурь, и золото волос - все диво в ней среди черноволосых смуглых греков, гречанок с их достойной красотой, из бронзы словно отлитых на солнце.

Люцифер, являясь над красной дорожкой:

- Пространства необъятны: мы в России, явившейся на мировой арене, возросшейся в могуществе в сраженьях с кумирами Европы за три века, с победами на ниве просвещенья, с явлением эпохи Возрожденья в полуночной стране гипербореев.

Хор женщин:

- На выходе красавица, о, боже, еще не видывал подобной свет! Высока и подвижна, с дивным бюстом, с чертами соразмерными лица красавиц всех времен, с глазами в искрах веселости, любви и восхищенья.

Кто это? Русская императрица Елизавета, дочь царя Петра. Так, значит, где-то здесь Екатерина, затмившая ее умом во славе.

Мы видим тех, кто привлекает взоры из зала больше всех в сию минуту, и ясно тут, кого приветствуют

В сияньи ослепительного света, сказать по правде, света Люцифера, чей взор пронзает время и сердца.

В это время Леонард услышал зов: юный граф Орсини звал его на помощь, и он унесся, не сознавая сам куда.

За ним раздался выстрел, который лишь ускорил его полет, и он оказался на палубе корабля, будто никуда не улетал. Рядом с ним стоял юноша, с изумлением озираясь вокруг.

- Граф Орсини?

- Нет, графом я стану в возрасте 27 лет.

- Значит, никогда не станете, - рассмеялся Леонард.

- Я буду вечно юн? Кажется, это лучше всякого сиятельства.

Старинный особняк с пристройками в парке. Гостиная. Сурин и граф Фредерик играют в шахматы.

Сурин, выражая разочарование:

- Пред нами не реальность, - мир теней. Приехали.

Граф Фредерик, делая ход:

- Куда приехали? Нет, сударь, этот мир теней ведь соткан из гор и вод, в которых свет играет, как в драгоценных камнях…

- То в Раю. В Аду, небось, лишь всполохи огня и тьма кромешная. Речь не о том. Пред нами не реальность, так что въехать туда нельзя, а можно лишь разрушить. Похоже, это световой объект.

Граф Фредерик:

- Пейзаж? Скорей жизнь в вечности, как есть.

- Ну, стало быть, вторгаться нам не нужно, а то погрузимся в нирвану, вместо дерзания. Какая тут премудрость?

- Но для кого-то в том весь смысл исканий.