Она застыла, боясь шелохнуться, как статуя. Эста вошла и всплеснула руками.

- Диана! Это не сон! - Эста забегала около нее.

- Ты меня видишь?

- Вижу! Как и себя. Как это утро. У Аристея есть даймон. Он вернул тебя к жизни.

- А где он?

- Думаю, он скоро явится, если проявляет заботу о нас, пребывая даже в странствиях.

- Хорошо. Предупреди графиню. Устрой меня где-нибудь. Я не спала целую вечность.

- На пресловутом шабаше ведьм произошло не только воскресение богов, но и смертных.

- Это был шабаш ведьм? - Диана упала в кресло в счастливом изнеможении, как после спектакля.

- Уж конечно, не пресловутый шабаш ведьм, а мистерия с воскресением Диониса, - отвечала Эста.

- Мне кажется, я там видела Аристея. Он пролетал над Вороньей горой, как ангел, весь из света.

- Как Люцифер! - рассмеялась Эста. - Он-то и сотворил чудо.

- Как поверить? Может быть, это всего лишь видения моей блуждающей души, - засыпая в кресле, прошептала Диана.

Задергивая жалюзи, Эста увидела внизу в саду Леонарда и выбежала к нему.

- О, Психея! - Леонард не помня себя заключил девушку в объятия, и она осыпала его поцелуями. Впервые после всех недоразумений, превращений и разлуки они встретились лицом к лицу, сами по себе, какие есть, какими стали, казалось, спустя столетия.

- Эрот! - рассмеялась Эста сквозь слезы. - Наконец-то! Где ты, милый мой, был?

- Все хорошо?

- Да. Все хорошо, что хорошо кончается.

- Мне кажется, все только начинается, как новый день, - Леонард поднял руку на свежую синеву небес, с белыми кучевыми облаками, которые отражались чисто и ясно в водах пруда, как стая лебедей.

Эста рассмеялась и, наклоняясь над водой, взглянула на себя, как в зеркале. Леонард тоже поглядел в серебряное зеркало вод, а затем глаза их встретились - здесь и там, в бездонной глубине времен, куда они проваливались и всплывали вновь. Чтобы их снова не затянуло, они, взявшись за руки, вышли на дорожку.

- Что хорошо кончается, то длится вечно, - продолжал Леонард носиться с мыслью, высказанной Эстой. - Первообразы в нас и воссоздаются через нас. Так творится вечность, и мы причастны к ней. Вот почему и поныне здесь все дышит для нас атмосферой юности поэта и древнего мира. Здесь наша мифическая родина.

- Хорошо сказано, - подал голос Аристей, показываясь из-за деревьев за поворотом аллеи.

Эста вскинулась и обняла художника с благодарностью, а глаза ее наполнились слезами.

- Что с вами, Эста? Диана? - Аристей тотчас все понял, и радость возвращения сменилась болью, неожиданно глубокой и сильной, всеобъемлющей.

Ведь на шабаше ведьм промелькнула и Диана, и он решил, что она умерла за время его странствий, впервые воззвал к даймону, и тот отозвался: над городом заблистал Золотой парусник, и коснулись его поднятых рук пучки света, коими он стал, как кистью, воспроизводить тени, смутные и отчетливые, прежде всего, разумеется, ту, что вызвал в его представлении образ Дианы - не из его «Фантазий в духе Ватто», а из сцены в Эдеме.

- Нет, нет! - повела рукой Эста, заметив печаль, охватившую художника. - С Дианой произошло нечто удивительное, как, впрочем, со всеми нами, Аристей, я думаю, благодаря вам. Ваши вещи в доме графини. Идемте!

- В доме графини? Почему?

- В мире произошло много чего, пока вы странствовали. Всеевропейская война, революция в России.

- Революция? - Леонард загорелся. - И она победила?

- В России в муках рождается новый мир.

Графиня Анастасия Михайловна пригласила Аристея и Леонарда на обед, сразу извинившись, что по нынешним временам роскошного стола не обещает.

- Все же мы должны непременно отметить ваше возвращение из странствий, - улыбнулась графиня. - Это настоящий праздник.

У ворот остановилась коляска с Легасовым.

- Мамочки! Эти господа здесь! - растерянно возмутился Тимофей Иванович, не столь могучий, как прежде, а осунувшийся несколько к старости либо от пережитых невзгод. - Маги! Чародеи! Пакостники!

Он достал из коляски корзину со съестными припасами. Хозяйка встречала гостя у парадного входа, а со стороны сада в дом вошли Аристей и Леонард. Дианы не видать.

- Тимофей Иванович, вы одни? - полушепотом справилась Анастасия Михайловна.

- Да, - тоже полушепотом отвечал Легасов. - Она ведь не может появляться со мной в обществе.

Тимофей Иванович, отдав корзину прислуге, приосанился, в светлом дачном костюме, порядком измятом, уже без выпирающей из него энергии, то есть явный старик, смирившийся с возрастом и даже находящий в нем новую форму самоутверждения.

- Ну-с, господа, откуда вы? Позвольте полюбопытствовать, не из преисподней? Простите, или вам ближе слово товарищ? - громко, словно храбрясь, расхохотался Легасов.

- Прекрасное слово товарищ, не правда ли? - примирительно произнесла Анастасия Михайловна. - А то фи - господа. А человеком называют слугу.

Вверху на лестничной площадке вестибюля показалась Эста, со сна особенно по-детски невинная и прекрасная, как никогда.

- О, Психея! - прошептал, по своему обыкновению, Леонард.

Все рассмеялись и собрались с переменившимся настроением за празднично сервированным столом. В окна заглядывало синее небо с белыми, быстро наплывающими облаками. Сияли фарфоровые тарелки и вазы. Невольно думали о Диане, но говорить о ней остерегались, ведь столь необычно ее возвращение к жизни.

Легасов заговорил о сборах за границу, звал графиню с Эстой с собой, видимо, в мыслях именно о Диане. Эста улыбнулась и промолчала. В ее голове мелькал куда более насущный вопрос: что же случилось с нею? Что имело место? Всего лишь грезы, сновидения? Откуда взялись Леонард и Аристей? Она ничего не ела, невидяще глядя перед собой.

- Эста! Эста! - невольно рассмеялись вокруг.

- Послушайте! - она встряхнула головой. - Я вам поведаю о сошествии Психеи в аид по приказанию Афродиты. Не из сказки Апулея эпизод. Ведь, мнится мне, я сама там была.

- Эста! - забеспокоилась Анастасия Михайловна.

- Не бойтесь. Мне просто необходимо всплыть. Ведь я все там частью души. Надо вам сказать, в подземном царстве мертвых три сферы: собственно аид, где мрачно и глухо и где Сизиф катит камень на гору, а есть Елисейские поля, это огород Персефоны, и Элизиум...

- Остров блаженных? - вспомнилось Тимофею Ивановичу.

- Да. Только то театр, где души героев и бессмертных разыгрывают эпизоды из их деяний, я думаю, не столько для собственного развлечения и тамошней публики, не только ради катарсиса, что, конечно, для них бесконечно важно, но и для человеческого бытия вообще, в череде веков, как бьют подземные ключи чистейшей воды, собираясь в реки и моря, дающие жизнь всему живому от растений до человека.

- Что же выходит, Элизиум не мир теней, а идей? - с заинтересованным вниманием рассудил Леонард. - Формосозидающих сущностей или моделей?

- Я попала в Элизиум в тот момент, когда после решения достославного спора о золотом яблоке Парисом, а он из пастуха оказался царским сыном, смутная тоска стеснила ему грудь и все гнала его на берег моря, которое неодолимой далью разделяло его от спартанской царицы, прекраснейшей из смертных женщин, кого и обещала в жены ему Афродита, не смущаясь тем, что Елена - замужняя женщина и недавно она родила дочь, а ее муж Менелай после смерти царя Тиндарея, став царем Спарты, и вовсе возгордился женой, почитая себя счастливейшим из смертных. Но счастье и горе, выпадающие на долю человека, будь он царь, уже расписаны на свитках его судьбы.

- Вот именно, - пробормотал Тимофей Иванович, взглядывая строго и вместе с тем испуганно на Аристея.

- И тут Афродита, купаясь в море, принялась строить корабль, и помогали ей все - и нереиды, и дриады, и боги, и люди, все, кто желал угодить богине или боясь уязвить ее равнодушием к ее предприятиям. Впрочем, многие и не ведали, с какой целью заложен корабль, и боги, сам Зевс посмеивались над Афродитой.