Но сейчас он спокойно сказал:

— Давай ее сюда.

В папке лежала расшифрованная телеграмма, напечатанная заглавными буквами на узкой полоске бумаги:

Все поплыло перед глазами Рузвельта. Голубое, безоблачное небо за окном мгновенно почернело. Угрожающе зашумели деревья. Казалось, откуда-то надвигается смерч, чтобы снести с лица земли «Маленький Белый дом», его обитателей, все вокруг…

«Мэджик» — так называлась специальная дешифровальная машина, сконструированная американцами. С ее помощью они успешно раскрыли код японцев и читали их радиограммы.

Смысл текста не оставлял никаких сомнений. Если японцы решили перебрасывать из Маньчжурии соединения своей мощной Квантунской армии на тихоокеанский театр военных действий, значит, они уверены, что русские не вступят в войну, и в ближайшее же время американцам следует ожидать грозного удара со стороны противника.

— Оставьте меня, — тихо сказал Рузвельт.

— Простите, сэр, но вы не расписались на документе и не вернули его мне.

— Д-да… — рассеянно произнес президент, по-прежнему не отрывая глаз от телеграммы.

И вдруг его осенила спасительная мысль: «Условия приема были крайне неблагоприятными. Сведения не очень точны. Может быть, все это не так. Кто-то ошибся… А может быть, в перехвате все верно — все, кроме самого главного? Может быть, это предумышленная дезинформация — японцы „подбросили“ нам свою радиограмму, чтобы поссорить нас с русскими».

Подняв голову, Рузвельт увидел, что Хассетт протягивает ему свой «паркер». Схватив ручку и с трудом удерживая листок бумаги на подлокотнике коляски, президент написал:

«СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. МАРШАЛЛУ ОТ ПРЕЗИДЕНТА РУЗВЕЛЬТА. СРОЧНО ОСУЩЕСТВИТЕ ПРОВЕРКУ ПО ВСЕМ КАНАЛАМ. ЖДУ СООБЩЕНИЯ. РУЗВЕЛЬТ».

Писать было неудобно, подлокотник не мог заменить стол, чернила разбрызгивались — президент с силой нажимал на перо.

— Пусть шифровальщики немедленно отправят это Маршаллу, — сказал Рузвельт, передавая листок Хассетту.

Билл и Майк вышли, вернее, выбежали из комнаты. Приттиман исчез еще раньше — сразу же как только понял, что речь идет о государственной тайне.

Некоторое время президент сидел молча…

Неужели денонсация договора с Японией не более чем блеф? Неужели русские оказались предателями? Те самые русские, которые не далее как в прошлом году пошли на большие жертвы: приостановили успешно развивавшееся наступление и перегруппировали свои войска, чтобы помочь союзникам, оказавшимся в катастрофическом положении в Арденнах. И не просто помочь — спасти их от «второго Дюнкерка»!

На обеих конференциях — и в Тегеране и в Ялте — русские обещали вступить в войну с империалистической Японией, страной, коварство которой им так хорошо известно…

Он, Рузвельт, может — пока что бог не лишил его разума! — восстановить в памяти целые абзацы из достигнутого в Ялте «Соглашения трех великих держав по вопросам Дальнего Востока». Эти строчки гласили, гласили… Вот!

И президент, точно вновь оказавшись в Ливадийском дворце, где происходила Конференция, устремил взгляд в пространство и мысленно прочитал:

«Руководители трех великих держав — Советского Союза, Соединенных Штатов Америки и Великобритании — согласились в том, что через два-три месяца после капитуляции Германии и окончания войны в Европе Советский Союз вступит в войну против Японии…»

— Так что же происходит теперь? — с горечью спрашивал себя Рузвельт. — Неужели Сталин решил все-таки предать нас, отомстить нам за Берн? Как это сказано в Евангелии от Матфея? «Истинно говорю тебе, что в эту ночь, прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня».

…Президент был не в состоянии, не в силах ждать результатов проверки. Он позвал Хассетта и велел передать «хозяйке коммутатора» Луизе Хэкмайстер, чтобы та немедленно соединила его по спецлинии с государственным секретарем Стеттиниусом. И тут же распорядился, чтобы его самого доставили на коляске в коттедж, где находился коммутатор.

— Пусть Хэкки сразу же разыщет Эда! — крикнул Рузвельт вдогонку Хассетту.

— Не беспокойтесь, сэр! — ответил секретарь. — Вы же знаете: если человек находится в пределах солнечной системы, Хэкки его найдет без промедления.

— И позови Майка! — сказал президент. Временами у Рузвельта создавалось впечатление, что начальник его личной охраны стоит за дверью и днем и ночью. Так или иначе, стоило президенту позвать Рилли, как тот появлялся перед ним через несколько секунд.

— Вот что, Майк, — сказал Рузвельт, — проследи за тем, чтобы вокруг коммутатора была создана «зона недоступности». Предстоит весьма секретный разговор. Ты знаешь, как я доверяю своим. Но сейчас здесь немало посторонних: Шуматова с фотографом и тройка журналистов, пытающихся следить за каждым моим движением… Я буду говорить прямо с коммутатора. Обеспечь переправку моей колымаги в коттедж Хэкки — вместе с грузом, разумеется, — с горькой усмешкой добавил он, — но так, чтобы это произошло незаметно.

Майк Рилли знал свое дело. Когда коляску с сидевшим в ней президентом переправляли в расположенный неподалеку от «Маленького Белого дома» коттедж, где находился коммутатор, территория, которую предстояло пересечь, казалась вымершей.

На этот раз Луиза Хэкмайстер не встретила Рузвельта в дверях с бокалом коктейля, как это бывало, когда путь президента, отправляющегося на прогулку или возвращающегося в «Маленький Белый дом», пролегал мимо коммутатора.

Предупрежденная о срочности, важности и строгой секретности разговора президента с Вашингтоном, Луиза сидела у пульта, на котором поблескивали лампочки, чернели штекеры и от которого, точно змейки, вились провода, уходившие куда-то в стены. И все-таки она спросила, не снимая наушников и вставляя штекеры в гнезда на панели:

— «Манхэттен», сэр, пока соединимся?

— Какой там к черту «Манхэттен»! — резко оборвал ее Рузвельт, но тут же сказал другим тоном: — Извини, Хэкки, мне сейчас не до коктейлей. Обещаю, что вечером выпью двойную порцию за твое здоровье.

Коляска стояла теперь возле длинного полированного стола, на котором выстроилось в ряд несколько телефонных аппаратов разных цветов.

— Мистера Стеттиниуса ищут, — сказала Хэкмайстер, не поворачиваясь больше к президенту. — Он еще не прибыл в департамент.

— Найти его немедленно! Где угодно. В раю, в аду, в ванной комнате!

— Примерно так я и сказала его секретарю, — ответила Хэкмайстер. И спросила: — Вы разрешите мне присутствовать при разговоре? Я могу, конечно, уйти, но что вы будете делать, если вдруг прервется связь?

— Глупости, Хэкки, я ведь не полетел бы на самолете без пилота!

В этот момент раздался резкий звук зуммера. Луиза схватила трубку зеленого аппарата и механическим голосом телефонистки негромко, но очень четко сказала:

— Здесь президент Соединенных Штатов. Он желает переговорить с мистером Стеттиниусом… Мистер Стеттиниус? Соединяю вас с президентом…

И она легким движением головы указала на красный аппарат, Рузвельт схватил трубку.

— Здравствуй, Эд! — крикнул он.

— Здравствуйте, мистер президент! — раздался в ответ глуховатый голос государственного секретаря.

— Я надеюсь, в твоей берлоге сейчас нет посторонних? — осведомился Рузвельт.