— Добрый вечер, уважаемые телезрители, — начал передачу журналист, — меня зову Макс Келлер, и я представляю здесь баварское телевидение. Мы переживаем сейчас бурную предвыборную пору». Кто победит? ХДС/XCG? Социал-демократы.? Какие шансы у НДП? Во всяком случае, интервью, которое любезно согласился нам дать repp фон Тадден, заинтересует многих из вас. Итак, герр фон Тадден, в ряде своих выступлений — как на предвыборных митингах, так и в печати — вы высказывали твердую убежденность в том, что в результате выборов НДП получит места в бундестаге. А что будет, если ваши надежды не оправдаются? Ведь тогда вам, очевидно, придется уйти с поста, который вы сейчас занимаете? — Келлер произнес эту фразу с такой улыбкой, словно сказал своему собеседнику нечто очень приятное.

Тадден слегка пожал плечами, немного подумал и неторопливо проговорил:

— Недавно один израильский журналист сказал мне, что во всей Федеративной Республике он не встретил ни одного политического деятеля, который сомневался бы в том, что НДП пройдет в бундестаг и будет иметь там свою фракцию.

…Интервью продолжалось долго. Тадден утверждал, что многие рабочие, члены социал-демократической партии, уже перешли на сторону НДП. Он ссылался при этом на победу своей партии на земельных выборах в Рейнланд-Пфальце и Баден-Вюртен-берге.

Далее он сказал, что решительно отвергает договор о нераспространении ядерного оружия, выступает против признания ГДР и границы по Одеру-Нейссе…

Тут вдруг на экране появился диктор и объявил:

— На некоторое время мы прервем интервью с господином фон Тадденом, чтобы передать срочное сообщение: в Дюссельдорфе левые экстремисты пытались похитить оружие со складов бундесвера. Полиции удалось отбить атаку нападающих. Есть жертвы…

— Пресловутый Борх, — продолжал диктор, — о котором так много писали наши газеты, наконец предстанет перед судом. Этот террорист из «красной бригады» обвиняется в зверском изнасиловании несовершеннолетней девочки. Следственные органы долго искали свидетелей преступления, и теперь они найдены. Продолжаем интервью с председателем национал-демократической партии господином фон Тадденом.

И снова на экране возникли, Тадден и Келлер. Теперь разговор зашел о положительной программе НДП. На вопрос Келлера, правда ли, что в случае прихода к власти национал-демократическая партия восстановила бы «третий рейх», Тадден ответил резко отрицательно, всем своим видом как бы подчеркивая, что считает этот вопрос оскорбительным. «Наша задача, — сказал он в заключение, — состоит в том, чтобы заставить другие партии сдвинуться вправе.».

Интервью окончилось Диктор объявил, что сейчас будет показана вторая часть кинофильма «Дневник горничной». Рихард не видел первой часта и поэтому выключил телевизор. Снова усевшись в кресло, он стал обдумывать интервью, которое дал фон Тадден. Самому Ge6e он мог признаться, что оно его не удовлетворило. Никаких призывов к активным действиям. Намек, явно спекулятивный, на то, что, придя к власти, НДП фактически оставит в стране все без перемен.

«Ничего! — стал утешать себя Рихард. — Это лишь предвыборная болтовня. А настоящие боевики действуют. Взять, например, только что переданное сообщение о попытке захвата оружия в Дюссельдорфе!»

«В Дюссельдорфе… — мысленно повторил он, — в Дюссельдорфе… Почему мне запомнилось название этого города?»

Он вскочил, открыл шкаф, в который уже повесил свой костюм, решив, что завтра наденет другой, и стал рыться в карманах пиджака… Ага, вот эта записка, которую еще днем передал ему портье!

Он разгладил смятый листок и прочел:

«Уезжаю на пару дней в Дюссельдорф Клаус».

«Значит, он был в Дюссельдорфе! — проговорил про себя Рихард. — В Дюссельдорфе!..»

Клаус появился на следующий день утром. Лицо его явно осунулось, на правой щеке выделялся пластырь, прикрывавший, очевидно, рану или царапину…

— Что с тобой, Клаус? — встревоженно спросил Рихард, кладя обе руки на плечи своего приятеля и притягивая его к себе.

— Ничего! — угрюмо, даже резко ответил Клаус, освобождаясь от объятий Рихарда.

— А что у тебя на лице?

— Ерунда. Поцарапал бритвой.

— Ты завтракал? — Рихард усадил Клауса на кушетку.

— Да. Ты тоже?

Рихард утвердительно кивнул. Какое-то время они оба молчали. Клаус явно скрывал что-то важное.

— Я слышал по телевидению, — произнес наконец Рихард, — что в Дюссельдорфе вчера или позавчера была совершена попытка захватить армейский склад бундесвера. Ты что-нибудь знаешь об этом?

Неожиданно Клаус вскочил и, сжав кулаки, громко произнес, скорее выкрикнул:

— Знаю! Знаю, черт побери! Наши ребята пытались захватить этот проклятый склад!

— Но зачем?!

— Зачем? Ты что, маленький, что ли? Зачем захватывают военный склад? Чтобы достать оружие! Оно нам понадобится в ближайшее время…

Клаус вытер рукавом пиджака пот, выступивший на лице, снова сел на кушетку и, опершись локтями о колени, сжал ладонями виски.

— Все шло отлично, — каким-то несвойственным ему отрешенным голосом, точно оставшись наедине с самим собой, произнес Клаус. — Почти две недели наши люди наблюдали за этим проклятым складом. Он располагался на отлете, километрах в двух от казарм. Казалось, рассчитали все — и расположение постов, и интервалы между сменами караула… Не знаю, предал нас кто-либо или часовых оказалось больше, чем обычно… Словом, мы едва сумели оттащить наших раненых к «пикапу», стаявшему в лесу.

— Ты лично принимал участие в операции? — спросил Рихард.

— А ты что же, думаешь, что я пью пиво, когда наши ребята рискуют собой?

Клаус резко поднял голову и посмотрел в упор на все еще стоящего перед ним Рихарда.

— Почему меня с собой не взял?

— Звонил несколько раз, но ты где-то болтался. «Если бы он знал, где и, главное, с кем я „болтался“, — с тревогой, даже со страхом подумал Рихард.

— Гулял по городу, — поспешно ответил он. — Между прочим, заходил в пивную „Бюргербройкеллер“. Там встретил Курта.

Рихард не случайно упомянул о Курте, тот всегда может подтвердить, что они вместе сидели в пивной.

Рихард опустился на кушетку рядом с Клаусом и положил руку ему на колено.

— Каковы наши дальнейшие планы?

— Есть один, — ответил Клаус. — Вот послушай. Тебе имя „Борх“ что-нибудь говорит?

— Борх? — переспросил Рихард и подумал: „Звучит знакомо. Но где, кем и когда оно называлось?“

И вдруг вспомнил. Ну, конечно, это имя вчера по телевидению называл диктор!

— Что-то в связи с каким-то судом? — неуверенно спросил он Клауса.

— Вот именно! — подтвердил Клаус. — А теперь слушай внимательно. Этот Борх обвиняется в изнасиловании и убийстве некой Ирмы Хаузсп. Несовершеннолетней. Готовится так называемое предварительное слушание этого дела. Там будет решено, виновен ли он и подлежит ли суду.

— Ну, а какое нам до этого дело? — нетерпеливо перебивая Клауса, спросил Рихард.

— Слушай, когда старшие говорят, — назидательно произнес Клаус. — Этот Борх не так давно был членом молодежной террористической организации. Потом отошел от нее. Для многих немцев все эти „красные бригады“ и прочие связаны с коммунистами, хотя те от них всячески открещиваются.»

Рихард все еще смотрел на Клауса недоумевающе.

— Не понимаешь? — щуря в усмешке свои злые глаза, спросил Клаус. — А ведь и ребенку должно быть ясно. Мы врываемся в зал с оружием в руках. Укладываем на пол двух-трех полицейских охранников, публику, судей, самого Борха и делаем вид, что хотим его утащить. Потом отступаем и скрываемся.

— А Борх? — с еще большим недоумением спросил Рихард.

— Борх остается на своем месте.

— Так в чем же смысл операции?

— А в том, что, отступая, мы разбрасываем листовки. С лозунгами. Ну, например: «Долой буржуазное правосудие!», «Свободу нашему товарищу!» или: «Борх, Москва с тобой!».