отчим принял меня и заботился обо мне. Ты спрашивал, почему он тренировался со мной,

почему дал кольца. Он просто хотел, чтобы я была в безопасности, в состоянии защитить себя.

— От Зверя.

Ее капюшон опустился ниже.

— Быть хорошим полубогом, усердно тренироваться... Это единственный способ не подпускать

к себе Зверя. Теперь ты знаешь.

Честно говоря, у меня было еще миллион вопросов, но я понял, что Мэг была не в настроении

отвечать на них. Я вспомнил выражение ее лица, когда мы стояли на уступе под покоями

Дельфийского Оракула, она была в ступоре от ужаса, услышав голос Зверя. Не все монстры

похожи на трехтонную рептилию с ядовитым дыханием. Многие из них имели человеческие

лица. Я вгляделся в лес. Где-то там пять полубогов, включая двоих моих детей, использовались в

качестве приманки. Зверь хотел, чтобы я их искал, что я и сделаю. Но я не позволю ему

управлять мной. "У меня есть последователи", – говорил Зверь. Эти слова тревожили меня. По

моему личному опыту я знал, что любой полубог может отвернуться от Олимпа. Например,

Тантал у себя на пиршестве пытался накормить богов своим сыном, чтобы их убить. Я видел, как

царь Митридат объединился с персами и убил всех римлян в Анатолии. Также я был свидетелем

того, как королева Клитемнестра стала одержимой мыслью об убийстве ее мужа Агамемнона

только потому, что он сделал мне жертвоприношение в виде одного человека. Полубоги точно

непредсказуемые кадры. Я взглянул на Мэг. Интересно, могла ли она мне врать, могла ли быть

шпионкой? Вряд ли. Она была слишком капризной, буйной и надоедливой для этого. Кроме того,

грубо говоря, Мэг моя хозяйка. Она может приказать мне все, что угодно, и я должен

подчиниться. Захочет уничтожить – и я уже мертв. Может быть, Дэмиен Уайт... сын Немезиды

как раз подходит для измены. Или же Коннор Стоулл, Элис, Джулия... ребенок Гермеса уже

предавал богов, работая на Кроноса. Они могу сделать это вновь. Не исключено, что милая

Кьяра, дочь Тихе, в союзе со Зверем. Дети богини удачи прирожденные аферисты. На самом деле

я понятия не имел, кто мог бы быть союзником Зверя.

Небо окрасилось в серый. Вдалеке я ощутил глухой шум – быстрая, незатихающая пульсация,

которая продолжала становиться громче. Со страхом я подумал, что это может быть кровь в моей

голове. Мог ли человеческий мозг взорваться от множества тревожных мыслей? Потом до меня

дошло, что этот шум, доносящийся с запада, был механическим. Это был отчетливый звук

разрезающих воздух лопастей винта вертолета.

Мэг подняла голову.

— Это вертолет? Я встал и увидел темно-красный Bell 412, приземляющийся на северном

побережье. (Разумеется, я могу назвать модель вертолета, учитывая, сколько мне приходилось

летать.) На одной из сторон вертолета был нарисован зеленый логотип, содержащий две буквы –

D.E.

Несмотря на мое горе, в душе зародилась маленькая надежда. Сатиры, Миллард и Герберт,

должны были справиться с доставкой сообщения.

— Это, – сказал я Мэг, – Рэйчел Элизабет Дэр. Пойдем, узнаем, что скажет нам Дельфийский

Оракул.

Не замажь богов,

Коль меняешь интерьер,

Так разумнее

РЭЙЧЕЛ ЭЛИЗАБЕТ ДЭР была одной из моих любимых смертных. Как только она стала

Оракулом два года назад, она с новой силой и азартом приступила к работе.

Конечно, предыдущий Оракул был увядшим трупом, так что, возможно, планка была занижена.

Несмотря на это, я был в приподнятом настроении, так как вертолет Дэр Энтерпрайзес только

что приземлился за восточными холмами, там, где находится внешняя граница лагеря. Мне стало

интересно, что Рэйчел сказала своему отцу, сказочно богатому магнату, чтобы убедить его, что

ей нужен вертолет. Я знал, она может быть вполне убедительной.

Я бежал через долину с Мэг на буксире. Я уже мог представить себе, как могла бы выглядеть

Рэйчел, когда поднимется к нам: вьющиеся рыжие волосы, жизнерадостная улыбка,

забрызганная красками блузка и джинсы, покрытые рисунками. Я нуждался в ее чувстве юмора,

в ее мудрости и стойкости. Оракул мог бы подбодрить нас всех, а самое главное – меня.

Я не был готов к реальности. (Что, опять же, было ошеломляющим сюрпризом, ведь, как

правило, это реальность готовит себя для меня.)

Рэйчел встретила нас на холме возле входа в ее пещеру. Только позже я понял, что двоих сатиров

–посланников Хирона не было с ней, и мне стало интересно, что с ними случилось. Мисс Дэр

выглядела более худой и взрослой – она была больше похожа на молодую жену фермера из

стародавних времен, иссохшую от труда и недостатка еды. Ее рыжие волосы потеряли свою

яркость. Они обрамляли лицо копнами цвета темной меди. Ее веснушки несколько выцвели.

Зеленые глаза не сверкали. И она была одета в платье, белое ситцевое платье с белой шалью, и

зеленую, патинового оттенка куртку. А Рэйчел никогда не носила платья.

— Рэйчел? – я не доверял самому себе спросить что-то иное.

Она теперь не та. Впрочем, как и я.

Она изучала мое смертное обличье. Ее плечи ссутулились:

— Выходит, это правда.

Снизу нас доносились голоса других жителей лагеря. Без сомнения, их разбудил звук вертолета.

Они вышли из своих домов и собрались у подножия холма, однако никто не пытался подойти к

нам. Возможно, они чуяли, что что-то было не так.

Вертолет поднялся с задней стороны Холма Полукровок. Он свернул в сторону пролива Лонг-

Айленд, проходя так близко к Афине Парфенос, что я начал опасаться, как бы его шасси не

снесло крылатый шлем богини.

Я повернулся к Мэг:

— Не могла бы ты сказать всем, что Рэйчел нужно побыть одной? И Хирона захвати. Ему стоит

прийти. Остальные подождут.

Мэг несвойственно принимать от меня поручения. Я ожидал, что она пнет меня. Вместо этого

она нервно взглянула на Рэйчел, повернулась и поплелась вниз по склону.

— Твоя подруга? – спросила Рэйчел.

— Долгая история.

— Да, – сказала она. – И у меня такая же.

— Поговорим в твоей пещере?

Рэйчел поджала губы:

— Тебе она не понравится. Но, да, это, наверное, самое безопасное место.

В пещере было не так уютно, как я помнил.

Диваны были перевернуты, ножка кофейного столика была сломана, на полу валялись

мольберты и холсты. Даже трехногая табуретка Рэйчел, трон пророчеств, лежала на боку на куче

тряпок, забрызганных красками.

Наибольшую тревогу вызывало состояние стен. С тех пор, как Рэйчел тут поселилась, она

расписывала их, подобно своим древним предкам. Часами она создавала сложные фрески о

событиях прошлого, образах из будущего, которые она видела в пророчествах; писала любимые

цитаты из книг и музыки; а ее абстрактные рисунки были так хороши, что у самого М.К. Эшера

закружилась бы голова. Творчество превращало пещеру в смесь арт-студии, психоделической

тусовки и покрытого граффити подземного перехода. Мне это безумно нравилось.

Но большинство изображений было небрежно замазано белой краской. Валик прилип к

заржавевшему подносу. Было ясно, что Рэйчел испортила свои работы несколько месяцев назад и

с тех пор сюда не возвращалась. Она вяло махнула рукой на обломки:

— Я разочаровалась в своих силах.

— Твое творчество... – я смотрел на белое поле. – Там был прекрасный портрет меня – прямо

там.

Мне обидно всякий раз, когда искусство находится в аварийном состоянии, особенно, если это

искусство связано со мной.

Рэйчел пристыженно посмотрела на меня.

— Я... Я думала, что пустой холст поможет мне думать,