здесь ничего, кроме скучных фермерских угодий. Если они приблизятся, то развернутся и

поймают себя на том, что снова сбились с пути. Поверь мне, я один раз попытался заказать

пиццу в лагерь. Было очень досадно.

— Ты заказывал пиццу?

— Не важно, – сказал я. – Насчёт билетов… это правда, лагерь кого попало не впустит, но тебе

повезло. Я знаю администрацию.

Персик зарычал. Он понюхал землю, набил полный рот грязи и выплюнул.

— Ему это место не по вкусу, – сказала Мэг.

— Да, ну… – я неодобрительно посмотрел на карпои. – Возможно, мы найдём ему какой-нибудь

почвы или удобрений по прибытии. Я смогу убедить полубогов пропустить его, но было бы

здорово, если бы всё обошлось без откусывания чьих-нибудь голов. По крайней мере, не сразу.

Персик пробормотал что-то о персиках.

— Что-то не так, – Мэг грызла ногти. – Эти леса… Перси сказал, что они дикие, заколдованные и

тому подобное.

Я тоже чувствовал что-то неладное, но списал всё на мою нелюбовь к лесу. По причинам, в

детали которых не хочу вдаваться, я считаю их… неуютными. Тем не менее, ввиду близости

нашей цели, мой обычный оптимизм начал возвращаться.

— Не волнуйся, – уверил я Мэг. – Ты путешествуешь с богом!

— С бывшим богом.

— Хотел бы я, чтобы ты прекратила заводить эту волынку. Во всяком случае, жители лагеря

очень дружелюбны. Они встретят нас со слезами на глазах. А потом ещё и ознакомительное

видео покажут!

— Что?

— Я сам его срежиссировал! Пойдём. Лес не может быть настолько ужасным.

Он оказался именно таким.

Как только мы вошли в тени деревьев, они, казалось, окружили нас. Стволы сомкнулись, скрывая

старые тропинки и образовывая новые. Корни торчали из лесной почвы, создавая полосу

препятствий: бугорки, узлы, петли. Это было похоже на попытку пройти через гигантскую миску

спагетти.

Мысль о еде заставила меня проголодаться. Прошло всего несколько часов с момента поедания

семислойного соуса и бутербродов Салли Джексон, но мой смертный желудок уже сжимался и

бурчал, требуя еды. Звуки жутко раздражали, особенно во время прогулки по тёмному,

страшному лесу. Даже карпои Персик начал приятно пахнуть, навевая мечты о фруктовом пироге

и мороженом.

Напоминаю, что я совсем не восторге от леса. Я пытался убедить себя, что деревья не наблюдают

за мной, сердито перешёптываясь между собой. Это просто деревья. Даже если в них и находятся

духи дриад, не могли же они сделать меня ответственным за то, что случилось тысячи лет назад

на другом континенте.

"Почему нет?" – спросил я себя. – "Ты ведь по-прежнему чувствуешь ответственность".

Я заставил себе заткнуться.

Мы бродили несколько часов – гораздо дольше, чем необходимо, чтобы добраться до Большого

дома.

Обычно я ориентируюсь по солнцу (не удивительно, учитывая, что я тысячелетиями перемещал

его по небу), но под кронами деревьев свет был рассеянным, а тени сбивали с толку.

После того, как мы прошли мимо одного и того же валуна в третий раз, я остановился и признал

очевидное:

— Я без понятия, где мы.

Мэг шлёпнулась на поваленное бревно. В зелёном свете она походила на дриаду, хотя духи

деревьев не часто носят красные кроссовки и подержанные флисовые куртки.

— Ты вообще знаешь что-нибудь о выживании в дикой местности? – спросила она. –

Ориентирование по мху на деревьях? Чтение следов?

— Это больше по части моей сестры, – сказал я.

— Может, Персик поможет? – она посмотрела на карпои. – Эй, найдёшь дорогу из леса?

Последние несколько миль карпои что-то нервно бормотал, бросая взгляды из стороны в

сторону. Теперь он принюхивался, ноздри дрожали. Персик наклонил голову, его лицо стало

ярко-зелёного цвета. Он подавленно зарычал и растворился в вихре листвы.

Мег вскочила на ноги:

— Куда он делся?

Я внимательно изучал лес, подозревая, что Персик оказался смышлёным: почувствовал

приближающуюся опасность и бросил нас. Я не хотел озвучивать свою догадку, ведь Мэг успела

прикипеть к карпои. (Смешно привязываться к маленькому опасному существу. Хотя, опять же,

мы, боги, привязываемся к людям, поэтому я не вправе её критиковать.)

— Возможно, он пошёл на разведку, – предположил я. – Думаю, мы должны…

— АПОЛЛОН.

Голос отдавался в моей голове, будто кто-то установил там колонки. Это не был голос совести.

Моя совесть не была женщиной, да и голос имела тише. Но что-то в её тоне было очень

знакомым.

— Что случилось? – спросила Мэг.

Воздух стал приторным. Деревья нависли надо мной, словно волоски венериной мухоловки. По

лицу скатилась капля пота.

— Мы не можем здесь оставаться, – сказал я. – Подчинись мне, смертная.

— Чего?

— Э-э, я имею в виду, пошли!

Мы бежали вслепую, спотыкаясь о корни деревьев, через лабиринт ветвей и валунов. Когда мы

достигли чистого ручья с покрытым гравием дном, я несколько замедлился и стал пробираться

дальше, опускаясь по голень в ледяную воду.

Голос прозвучал вновь:

— НАЙДИ МЕНЯ.

В этот раз он был настолько громким, что пронзил лоб подобно железнодорожному костылю3.

Я споткнулся и упал на колени.

3 крупный гвоздь для скрепления рельс с деревянными шпалами

— Эй! – Мэг схватила меня за руку. – Вставай!

— Ты разве не слышала?

— Слышала что?

— ПАДЕНИЕ СОЛНЦА, – прогудел голос. – ФИНАЛЬНЫЙ СТИХ.

Я рухнул лицом в ручей.

— Аполлон! – Мэг перевернула меня, её голос был полон тревоги. – Ну же! Я не смогу тебя

нести!

Тем не менее, она пыталась. Она потащила меня через реку, браня и проклиная. С её помощью

мне удалось подползти к берегу.

Я лежал на спине, дико уставившись на лесной занавес. Мокрая одежда была настолько

холодной, что обжигала. Тело дрожало, как верхняя струна бас-гитары. Мэг стянула с меня

мокрое пальто. Её куртка была слишком мала, но она набросила теплый сухой флис мне на

плечи.

— Держись, – приказала она. – Прекрати паниковать.

Мой собственный смех прозвучал ломко:

— Но я-я слышал…

— ПОЖАРЫ ПОГЛОТЯТ МЕНЯ. ПОТОРОПИСЬ!

Голос раскололся на хор возмущённых шёпотов. Тени становились длиннее и темнее. От одежды

повалил пар, пах он вулканическими испарениями Дельф.

Часть меня хотела свернуться в клубок и умереть. Другая – подняться и бежать за голосами,

найти их источник. Но я подозревал, что, если попытаюсь, мой рассудок покинет меня навсегда.

Мэг что-то говорила, трясла за плечи и прислонила лицо так близко, что собственное отражение

уставилось на меня со стёкол её очков. Она со всей силы треснула меня, и я смог расшифровать

слово: «ВСТАВАЙ!»

Каким-то образом я сделал это. Потом согнулся и меня вырвало.

Меня не рвало веками. Я и забыл, как это неприятно.

Следующее, что помню: мы плетёмся вместе, Мэг практически тащит меня на себе. Голоса

шептали и спорили, отрывая и унося последние частички моего ясного сознания куда-то в лес.

Вскоре от него осталось совсем ничего.

В этом не было никакого смысла. Я с таким же успехом мог блуждать по лесу и сходить с ума.

Идея показалась забавной. Я захихикал.

Мэг заставляла меня идти дальше. Я не разбирал слов, но её тон был настойчивым, упрямым и

достаточно гневным, чтобы пересилить ее собственный страх. Моему трещащему сознанию

казалось, что деревья с неохотой расступаются и открывают путь прямо из лесу. Вдалеке

показался лагерный костёр, раскинулся луг.

Меня вдруг осенило, что Мэг разговаривает с деревьями, прося их уйти с дороги. Идея была

настолько нелепой, что в тот момент казалась смешной. Судя по исходящему от одежды пару,

меня лихорадило, температура поднялась до 41 градуса по Цельсию. Я истерически хохотал. Мы