- Один? Какой?

- Ты, любимая женщина моего Сёмки.

- А если он меня разлюбит?

- Ты, хочешь знать ответ или хочешь посмотреть, как это будет?

- Не хочу, не хочу, не хочу ни того, ни другого, но в жизни всякое бывает.

- Танюшка, мы с тобой начали за здравие, а пришли к чему.

Выше носик девочка, кроме моего первого мужа, в каждом из четырёх следующих своих любимых мужчин, я видела последнюю свою любовь.

Сейчас в моей жизни появился хорошо тебе знакомый Олег, ну, и что... а ничего, я даже предположить не могу, чем закончится наша связь, что-то его держит в Мурманске сильней его любви ко мне.

А я точно знаю, вижу, чувствую, что он меня любит.

Всё, Танюха, давай завязывать болтовню на эту тему, а то я сейчас расплачусь так, что не успокоишь.

И она положила руки на плечи молодой женщине, смотревшей на неё с широко раскрытыми глазами.

- Танюха, нам бабам в жизни приходится много плакать, и дорого платить за наши чувства, к пригретым в душах, мужикам.

Они легко после нас заводят новые семьи или просто удобных для жизни подруг, а мы вечно ждём, пока на нас обратят внимание или подвернётся случай, когда в чьих-то глазах вдруг предстанешь королевой.

Не думай о плохом будущем, когда есть хорошее настоящее, и давай двигаться по направлению к тому, что я сегодня наметила.

Ты согласна?

- Согласна, уже завтра запишусь в автошколу, и счастлива летом переехать сюда с детьми, и готова всегда прислушиваться к вашим предложениям, потому что плохое вы мне до сих пор не предлагали.

- Правильно, прислушивайся, но это не значит, что всегда должна слепо следовать за мной, я ещё та вздорная баба, но...

- Фрося, ведь я так и сказала, что буду прислушиваться...

- Ага, а я боялась тебе кое-что предлагать.

Таня напряглась.

- Не волнуйся это опять про наши гешефты: Танечка, на базарах всё больше становится фирменных штанов, боюсь, залетим со своими подделками, а это может грозить нам не

только тюрьмой, но и лишением жизни.

Люди ведь платят сумасшедшие деньги, как за настоящие и у меня от этой афёры уже зубы сводит.

Честно признаюсь, почти с самого начала к этому душа не лежала...

- Вы, хотите сказать, что я фактически останусь без работы?

- Глупышка, совсем наоборот, будешь лепить эти джинсы, на сколько у тебя хватит времени и сил, но будем их продавать за пол цены и не обманывать людей.

- И, что их будут покупать за сто рублей?

- Будут, ещё, как будут, ведь они, как настоящие, вот и пусть модники сами обманывают завистников этими клёпками и лейблами.

- Фрося, какая вы умная!

- Нашла умную, я опытная, в этой торговле нахожусь уже больше сорока лет, я девочка, стала уже ушлая спекулянтка.

Аня в Израиле буквально сгорала от нетерпения, ожидая в гости маму, но Фрося до сих пор не могла ничего ей определённого ответить.

Не было у неё пока ничего обнадёживающего, чтобы порадовать дочь и у самой от этого было муторно на душе, время стремительно бежало к лету.

Фрося морально и материально была уже вполне готова пуститься в путешествие, но разрешения на выезд в гости к дочери застряло где-то в кабинетах у серьёзных людей.

Анютка писала, что самое благоприятное время для отдыха в их стране это месяцы май и июнь, когда страшная жара ещё не обрушивается на обетованную землю.

Человек предполагает, бог располагает и, похоже, божий промысел был не на стороне матери и дочери, живущих уже десять долгих лет в разлуке.

Таня, как и обещала записалась в автошколу и с воодушевлением брала уроки вождения.

Семён прилетевший к Первому маю в Москву полностью поддержал мать и сам взялся давать дополнительные уроки вождения, выбираясь с любимой женщиной на машине за

город.

Фросе в эти праздничные дни было не до кого, к ней, наконец, прилетел в гости Олег.

Да, именно в гости, потому что он прибыл в Москву простым пассажиром, а не пилотом аэрофлота.

Фрося порою, находясь в грустном состоянии духа, уже не чаяла, что когда-нибудь дождётся в свои объятия любимого мужчину, уехавшего от неё на долгих полтора месяца.

Какая же была радость, когда она пошла открывать дверь на длинную руладу звонка, даже не предполагая, кто это может так нетерпеливо рваться в её квартиру.

На пороге стоял улыбающийся Олег с огромным букетом ярко красных пионов.

- Олеженька!...

Крик женщины эхом прокатился, наверное, по всем двенадцати этажам, притихшего в полуденный час, дома.

Она обвила руками шею мужчины, быстрыми и жадными поцелуями, покрывая его исхудавшее лицо и неустанно громко повторяя имя любимого на все лады:

- Олеженька, Олежка, Олежечек...

Растерянный мужчина, застыв в дверном проёме, одной рукой прижимал к себе любимую женщину, а другой молча гладил её по округлым плечам и пушистым волосам.

Между ними возле ног валялись смятые пышной грудью Фроси, в бурном проявлении радости, ни в чём не повинные цветы.

За спиной у них вдруг раздался ехидный голос Андрея:

- Везёт же мне, второй раз застаю похожую картину, мамань, удивительно, в твоём возрасте и такие нежные проявления чувств, браво!

Молодые люди, может быть пропустите меня в квартиру, а сами и дальше можете проявлять не по годам нежные излияния.

Фрося оторвалась от Олега и со смущённой улыбкой, растрепала аккуратную причёску сына.

- Андрейка, сынок, твоя мама постоянно даёт тебе повод подтрунивать над ней, но я ведь к этому уже давно привычная и болезненно не реагирую, а вот не заслуженные обиды твои

на меня переживаю крайне тяжело.

- Мамань, мы, что на пороге будем с тобой обсуждать то, что, скорей всего, и обсуждать не стоит?

- Что это я и правда, держу вас столько времени на пороге и цветы сгубила, надо хотя бы три целеньких отыскать.

К своему стыду, Фрося для себя отметила, что Андрей своим неожиданным появлением, несколько испортил радость от встречи с Олегом.

Но, в то же время, было приятно, что после незабываемого инцидента произошедшего Восьмого марта у неё с Аглаей он впервые перешагнул порог её дома.

С тех пор, мало того, что не показывался у матери, но и отказывался разговаривать с ней по телефону.

- Мамань, ну, что ты смотришь на меня, будто на явление с того света, как видишь, жив и вполне здоров.

Хочется думать, что обрадую тебя не только этим сообщением - так вот, сразу тебя ошарашиваю - летом перебираюсь в Москву, меня пригласили на преподавательскую должность в МГУ, прошу любить и жаловать новоявленного доктора филологических наук, а геолог уже из меня весь вышел.

Фрося всплеснула руками:

- Андрейка, сынок, как я за тебя рада, как я тобой горжусь, а, как бы радовался и гордился тобой твой отец, даже представить трудно!