За то короткое время, что он провожал ее до стоянки такси возле крупного супермаркета ничего примечательного не случилось, и Игорь с чистой совестью и сознанием выполненного долга отправился домой, представляя как маленькая белокурая Эвелин запрыгнет к нему на руки и поцелует в щеку, как заискрятся ее глаза, когда он отдаст в ее маленькую ладошку брошку. Его любимая маленькая сестричка. Думал он и о запланированной поездке в Англию, о том, что неплохо было бы перебраться туда в аспирантуру после сдачи диплома через два года, вместе с Филиппом, пожить пару лет, вдали от многочисленной, шумной, веселой семьи. О девушке с заплаканным лицом он уже совершенно забыл и не вспомнил бы, не сведи их жизнь снова.
А тем временем Афина рухнула на широкую кровать неуютного, но красивого гостиничного номера. Вечер измотал ее до предела. Слезы высохли, и глаза теперь болели. Но уснуть она не могла, перекручивая снова и снова сцену ссоры. Они даже не опровергли ее замечание, что они хотели от нее отделаться. Это было правдой, горькой, обидной, раздирающей душу, обволакивающей ее полностью, проникающей в каждую пору, в каждую клетку, заполняющей легкие, затопляющей мозг, тяжелой как свинец. И заключалась в том, что Афина всегда была им в тягость, бременем, помехой беспечной жизни родителей. Она отнимала их драгоценное время, мешала проводить ночи вместе, но они старались скрыть это от нее, откупиться дорогими подарками, не бросали, даже любили по-своему; и теперь, когда она стала достаточно взрослой для самостоятельной жизни, ее отпустили, выкинули из своей жизни со вздохом облегчения. И вот теперь она совсем одна. Нет друзей, почти нет родителей. Никого. Глубокая пустота, наполненная безнадежным одиночеством. Она почувствовала, как снова начала скатываться в бездну. Нет, нельзя, нельзя, пока есть за что уцепиться. А у неё есть. Её цель, её возвышенная, благородная цель, на алтарь которой можно положить ее никчемную жизнь, всю до последней минуты, до последнего вздоха. И у нее получится. Обязательно всё получится!
Афина заставила себя встать и открыть окно. Тут шум был другой, более шипящий, шуршащий из-за перекатывающегося ветра по листьям невысокого дерева, растущего прямо под окном. И запах тоже был другой. И казалось даже небо тут совсем другое, не такое как из окна родного дома. Вот малая медведица, а вот семь белых звезд составляют ковш большой медведицы - девушка слегка перегнулась через карниз, любуясь черным небом с неяркими из-за городского света, звездами, раскиданными невероятной силой в причудливые образы. Эта черная бездна невесомости навивала чувство благоговения перед самой природой, ощущение, что в этой жизни нет преград, казалось вот-вот еще чуть-чуть и появятся крылья - и тогда лети, куда твоя душа рвется! Лети и не оглядывайся!
И она полетит. И не оглянется.
...
Это утро было больше, чем просто утро, больше чем просто начало нового дня. Это было утро новой жизни, жизни, в которую было страшно и не охота входить, наполненную до краев взрослых проблем, бледно понимая их бесповоротную серьезность и пугающую ответственность. Жизнь, в которую швырнули, выкинули. Повисло ощущение нереальности - слишком сильный был контраст между двумя утрами - вчерашним, беззаботным, веселым, и сегодняшним, светившимся стальным блеском тонкой крепкой цели - единственное, что держало на плаву.
Просыпаться не хотелось слишком сильно. Афина приподнялась на кровати, села, подогнув ноги. Но сон не отступал, а тяжелая голова клонилась к подушке, и неожиданно рухнула. Сквозь полуопущенные веки девушка различила, что уже светло. Стало интересно, сколько же времени - девять часов, десять? Тянуться к телефону не хотелось, хотелось просто лежать. Это была какая-то жизненная необходимость - спать, только спать, не думать, не вспоминать. Веки сомкнулись, приклеились. Теплая волна захлестнула, унесла.
Во второй раз Афина проснулась с трудом, словно кто-то вытянул ее из спасительной черноты. Сознание кое-как пробиралось сквозь туман головной боли и терпкий дым воспоминаний. Она села, спустила ноги, огляделась. В открытое окно врезался солнечный свет и до слез слепил глаза.
После душа стало легче, голова прояснилась. Теперь она знала, что нужно делать. Итак, пункт первый, забрать из дома одежду. Нет, стоп, это не самое важное. Нужно найти постоянное жилье, раздобыть денег на первое время, потом найти работу, еще подать заявление в вуз (при этом сердце девушки непроизвольно сжалось - последствия вчерашней ссоры), подготовится и сдать экзамены, и, наконец, забыть о прошлой жизни. И всё-таки надо забрать из квартиры родителей хоть какую-нибудь одежду. И как со всем этим справится? С чего начать? Голова разболелась еще сильнее. Стоп, не паниковать. Начать надо с самого главного на данный момент - жилья. Чтобы снять квартиру нужны деньги, стало быть, начинаем с денег.
Афина заглянула в сумку. В кошельке была небольшая сумма, только на завтрак и хватит, подумала девушка. Со дна сумки она достала несколько крупных купюр, которые сунул ей отчим на первое время. Афина навсегда запомнила взгляд его холодных глаз. Деньги она вернет.
Но в сумке было еще кое-что. Девушка почти не помнила, как бросила в сумку сундучок с подаренными родителями украшениями. Их было много: золотые, серебряные цепочки, кольца, браслеты. Что ж, вот они ей и пригодились, вот и найдены деньги на первое время, можно сказать честно заслуженные благодаря отсутствию родительской нежности и любви. Теперь она найдет квартиру. Потом заберет из дома некоторые вещи, только самое необходимое, самое простое: и не нужны ей шарфы от "Хермес", туфли от "Прада", платья, блузки, юбки от "Диор", "Бёрберри" и других по сути ничего не говорящих девушки брендов, кроме как о баснословной их стоимости. Пара джинсов, футболок, простых рубашек - больше и не надо. Документы, книги, тетради, ручки, паспорт, страховой полис на всякий случай...
Всё было сделано так, как и планировалось. Впрочем, не совсем, но главное - был достигнут нужный результат. Афина со второго раза нашла уютную маленькую квартирку, и даже заплатила за полгода вперед, предварительно заключив договор, памятуя о недавнем неудачном опыте. Что ж, первый блин комом, мы не волшебники - мы только учимся.
Документы были приняты на рассмотрение, и два экзамена успешно сданы с высокими баллами (семьдесят по русскому, девяносто один по химии) и окрыляющей надеждой. Остался только последний, самый важный, самый трудный, самый интересный, самый последний - биология.
Оставшиеся дни Афина провела за учебником по биологии, изредка вылезая из единственной комнаты на кухню. Времени на готовку особо не было, как и умений. Но деньги заканчивались и приходилось довольствоваться куриным бульоном и яичницей - все, что девушка успела научиться готовить. Поглощенная учебниками, она даже забыла пройтись по книжным магазинам во вторник. Ей нужна была работа, с таким свободным графиком, чтобы было время ходить на учебу, если она все-таки поступит, и довольно спокойная, чтобы она могла там учить домашнее задание. Единственная пришедшая идея заключалась в работе продавцом или помощником в книжном магазине, но её пока не было, и девушка решила один раз в неделю обходить все книжные и спрашивать о работе. Уже три недели, как ей отказывали и Афина начала думать, куда еще можно попробовать устроится. Она обязательно пройдется еще раз по книжным после экзамена, и только после этого пойдет устраиваться официанткой. Конечно были мысли взяться за репетиторство по языкам, но ведь она же самоучка, и что если что-то выучила неправильно?
Накануне экзамена девушка спала очень плохо и проснулась слишком рано - так бывает, когда сильно волнуешься. Утро было пасмурным, потихоньку накрапывал дождь. "Хотя бы не жарко будет" - подумала Афина, выйдя из дверей дома прямо во влажный, тяжелый, но прохладный воздух. На автобусе она добралась до университета: родители уехали, не могли надолго оставить работу. На первом этаже в холле толпились ребята. До девушки долетали фразы "ой, я же ничего не помню...", "Мембраны клеток состоят из двух слоев белков? Нет? Да?", "ничего не помню про этих земноводных"... Туда-сюда ходили преподаватели, указывая абитуриентам, где не стоит стоять. Гул, шорохи, суета, волнение...
