Как вытащить Асю? Как доказать ей, что я не сволочь, а просто идиот с бездействующим головным мозгом и слаборазвитым спинным?

И, наконец, если ее разведка сработала точно и СНАМИ — черная фирма, то что из этого следует и куда мне подаваться?

Я полез в пачку. Там еще оставались три сигареты.

Погода, испортившая все воскресенье, не стала лучше. Но вчера меня это не волновало: и на машине возили, и мысли другим были заняты…

Полночи я просидела перед телевизором — каким-то боевиком пыталась отвлечься. Не очень, впрочем, успешно…

Мысли о Колесникове отгоняла старательно, но… «Не думай о белой обезьяне…» Все равно ни о чем другом думать не могла.

Правда, под утро, часа в три, меня сморило. Так что до своих шести я все-таки немного поспала. И со звонком будильника пошла по стандартному кругу: кофе, костюм, бутерброд… К сумке и пакету прибавился зонтик. И одеться потеплее: ночью перепсиховала, а после этого мне всегда холодно. Не пить же коньяк с утра!

Села перед зеркалом лицо на себя наносить — и с большим удивлением обнаружила, что для женщины, которая вчера уличила в обмане своего возлюбленного и прогнала его взашей, выгляжу очень даже прилично. Пообещала себе, что и дальше буду так держаться. Подкрасилась, вытащила любимые духи — их уже мало осталось, обычно берегу на особый случай. Но сегодня надо было себя как-то подбодрить.

Метро, ступеньки в родной офис, любимый стул… Успела вовремя, вот только туфли промочила. Пришлось надеть сухие департаментские, а эти поставить сушиться.

Кроме меня и Анечки в офисе пока никого. Странно только, что ящики стола открыты, картотека тоже отперта. Непонятно. Вроде перед отъездом в «Татьяну» вчера все запирала.

Надо же, за всеми делами забыла деньги из сумки выложить. А ведь с этого дня буду гулять без сопровождения — надо бы поосторожнее.

Посмотрелась в зеркало — нет, все нормально. Никаких, слава Богу, припухших глаз, красных пятен на щеках… Вот только выражение… Но его, выражение, и изменить можно. Я улыбнулась и посмотрела на себя в зеркало. Да, пока лучше не улыбаться — глаза сохранили змеиную сосредоточенность. Ничего, господа хорошие, капля-другая яда вам не повредит…

Рабочий день шел своим чередом. Сережа распечатывал ночную информацию, Валентина принесла показать свежие тесты. Мы теперь их на невестах прокатывать будем — характер узнавать.

Юлька, как обычно, опоздала. Не успела я у нее спросить, что она в моем столе искала, как она сама на меня наехала:

— Аська, какого черта! Что ты опять в моих бумагах кавардак устроила? Дождаться не могла! А теперь я ничего не найду!

Ну, это не фокус. У партнерши моей иногда на столе такой хаос случается — сам черт ногу сломит. Правда, она во всем этом безобразии ориентируется нормально.

Стоп! Выходит, и у Юльки в бумагах рылись! А позавчера в компьютере покопались… Оч-чень интересно! Кто-то из наших решил порядок в бумагах навести? Или следы заметают? То-то денежек подбросили, чтоб мы на радостях все на свете забыли…

Ой, Анна Георгиевна! Как бы на тебя действительно охота не началась, как предупреждал незабвенный В. Колесников.

Все, беспокойся только о себе, заботься о себе и себя люби больше всех. Потому что никто, кроме тебя самой, заниматься этим не будет.

— Ась! Ты опять нырнула?

— А что? Случилось что-то? Народ идет?

— Нет пока. В десять у тебя клиент… Я спрашиваю, ты статью в «Зебре» читала? Про Ирочку мою?

— Какую еще статью? Что ты мне голову морочишь с утра пораньше?!

Опомнись, не ори, веди себя нормально! Не надо привлекать лишнего внимания.

— Ась, я серьезно. Газета «Зебра» напечатала гнусную такую статейку. Вроде как про Ирочку Гончарову. Ну ту, чья мамочка сюда скандалить приходила… Ну вспомни!

— Не помню я ничего… И что в этой статье?

— Мерзость всякая. Журналист, сволочь, постарался… Грязью так облил — ей теперь отмываться и отмываться. Жалко девчонку!

— Юлька, ну что ты несешь! Не ее — себя пожалей. Там что, фамилия написана?

— Нет.

— А даже если да… Замуж вышла — и все. Новая фамилия, новая жизнь. Милое дело — замуж, мечта поэта! Главное — счастье в личной жизни!

— Аська, да что с тобой? Ты чего такая взвинченная? Со своим поругалась?

— Ни с кем я не поругалась! И ни черта я не взвинченная! И про Ирочку твою, кобылу белобрысую, слова больше слышать не хочу! Не хочу, поняла?

Тут уж я и сама услышала, что говорю слишком громко и слишком эмоционально. Надо срочно притормозить — и, по возможности, извиниться перед Юлей. А то она сидит, уставилась на меня — ну как же, не каждый день самая спокойная и сдержанная сотрудница с катушек съезжает.

— Ты прости меня, Юленька… Я вчера вечером приятелей в Германию проводила. Лучших друзей своих. Расстроилась — сил нет.

— Да ты что?! Ну, не переживай. Теперь из Германии приехать — раз плюнуть. Встретитесь еще…

— Ага, вместе на дачу съездим, по телефону болтать будем каждый вечер, вместе отпуск проведем…

Да! Если бы у меня на самом деле так было — лучшие друзья, отъезд, — я бы, наверное, психанула сильно. Но все-таки не до такой степени.

— И, честно говоря, с мужикам тоже поцапалась… Трудно в моем возрасте перестраиваться под чужое мировоззрение.

Юлька промолчала. Во-первых, действительно трудно — она прекрасно знает это по своему особо удачному браку. А мое поведение ей теперь вполне понятно — можно и чуткость проявить. Правда, ни слова я им о мужике своем не говорила, но имею же и я право хоть на кусочек личной жизни!

— Нет, Юлечка, — наконец-то ответила я на ее вопрос. — Я не копалась на твоем столе. Подошла папку взять. Но увидела твой порядочек и решила тебя дождаться.

— Правильно решила. А какую папку тебе надо?

— Да понимаешь, у меня подружка хочет своих дочек пристроить. Просила мужичков подобрать, молодых и приличных. Из наших. Она заплатит, конечно. Ее только качество товара беспокоит.

— На, держи, — Юля передала мне толстую синюю папку. — Выбирай любого, на свой вкус. Или на подружкин. Только не на дочек вкус — много они понимают!

Валентина сортировала распечатки. Сережа принес, ужасно довольный, что машину успел починить, информацию почти не потеряли.

— А что случилось с машиной, Сереженька?

— Да Бог ее знает! Похоже на скачки напряжения в сети. Надо будет шефу сказать, чтобы стабилизированный источник питания купил. Дорого, конечно, но информация еще дороже…

— Да, конечно.

Валя забрала распечатки и погрузилась в мир брачных объявлений со всего света.

В офисе было тихо: краем уха она услышала, как Сережа закрыл дверь в «бункер», потом до нее донесся разговор Юли и Аси. Валентина удивилась — обычно, если клиентов нет, этих двух и не слышно вовсе. А тут Аська чуть ли не кричит. Что случилось?

Прислушалась. Юля говорила о газете «Зебра», о публикации этой отвратительной. Да и прислушиваться не надо было — и так Асина реакция была хорошо слышна. Наверное, поругалась с тем мужиком, с которым ее несколько раз видели. А когда попадет шлея под мантию, еще и не так орать можно… Но…

Валентина Дмитриевна ничуть не отреагировала бы на эту вспышку, если бы не слова «кобыла белобрысая». Ну, предположим, что блондинка, знали все, кто фотографию видел. А вот «кобыла»… Похоже, Ася видела эту девчонку, и недавно — за год о росте и габаритах можно было и подзабыть. Так в досье же все написано — и рост, и вес! Написано. И ты читала — а пришел ли тебе в голову зрительный образ? Нет, для этого надо глазками взглянуть. Точно Аська ее видела, без вопросов…

Видела!.. О Господи! Неспроста Артур так ею интересовался, не подвело чутье профессионала…

Валя встала и неторопливо вышла из офиса. Зашла к соседям. Слава Богу, телефон был свободен.

— Светочка, — обратилась она к секретарше, — можно я от вас позвоню, а то у нас телефон занят, а мне срочно связаться надо…