Люблю я субботнее утро. И встать можно попозже, и целых два выходных впереди. Кстати, вечер пятницы я тоже люблю. Особенно такой, какой вчера выдался.

Люблю неторопливо пить утренний кофе — спешить некуда, разве что за покупками. Хотя сейчас и с этим никакой спешки: зайди в ближайшие три магазина — и на неделю все проблемы решены. Особенно у такой невзыскательной хозяйки, как я.

Нет, дело вовсе не в том, что я по дому возиться не люблю. Очень даже люблю! Просто для себя одной это получается так быстро. Я же росла в большой семье и привыкла, что обед приготовить — целое дело. А сейчас, если мясо потушу или отбивных наготовлю, — мне дня на четыре, а то и на всю неделю хватает. Поэтому со всеми делами я и справляюсь быстро.

Сегодня мне, слава Богу, уборкой-стиркой не заниматься. Сейчас все в холодильник засуну, потом в душ — и подамся в фирму свою ненаглядную. Надо все-таки в бумаги зарыться — не начальство, себя успокоить.

В метро по выходным гораздо меньше народа: все на участки отправились, картошку полоть, колорадских жуков коллекционировать в бутылку. Или еще что-нибудь в этом роде. А меня родные теперь только на сбор урожая зовут — знают, что ни на какие другие операции я не годна, сорняка от благородной культуры не отличаю. Мне его, помидорчик этот или огурчик, в натуральную величину видеть надо, красненький или соответственно зелененький. А пока благословенных плодов нет, все оно для меня — трава. Потому-то все выходные до конца июля — мои. Зато потом — все огородные.

По дороге в фирму купила нашу газетку. И вовсе не из патриотических чувств, просто редакция в несколько листиков и программку на все каналы засунула, и сплетни местные и неместные, и много чего еще. Я же их всех, авторов наших, знаю. Вот и интересно, что пишут ребята.

По выходным внизу охрана дежурит, предупредила я, что к нам люди прийти могут, и вздохнула про себя — хорошо бы и вправду пришли люди…

Включила кондишен, вынула из ящика стола папочку, что мне вчера Юлька дала, и начала.

С фотографии на меня смотрела очень даже симпатичная, хотя и глупенькая мордашка. Длинные светлые волосы, серо-голубые глаза, отличная фигура. Такое же фото, наверное, она своему «жениху» посылала… Вот в чем дело — девочка очень даже на уровне.

Так, анкета. Ну, тут чисто, расписалась, что обо всем предупреждена и к фирме в случае чего никаких претензий иметь не будет. Дальше глупости всякие — счета за услуги массажиста, инструкторов разных. У нас все хранится, как же, основание для оплаты… Посмотрим, чем наша дочечка увлекалась.

Так, английский с Ларой Медведевой учила. О-о, досталось дочечке! У Ларки терпения негусто, что не так — глотку перегрызет и ногами растопчет. Зато уровень хороший дает.

А шейпингом в группе Жени Батищева занималась. Значит, походка у нее теперь царственная. У Женечки это пунктик, он и себе дам по походке выбирает, может, потому и холостой до сих пор: они, говорит, все ходят, как старые полковые клячи.

У тебя, Аська, — это он мне, — походка хорошая, легкая, но зачем ты сутулишься? Приходи ко мне, я из тебя королеву сделаю!

Это он давно мне говорил, я еще тогда отшутилась, что, мол, не королевское это дело — свахой служить. Но он до сих пор уговаривает. А я до сих пор отказываюсь — все-таки не те годы, не Ирочка Гончарова уже.

А Ирочка наша, оказывается, еще танцами занималась. Очень ей, значит, хотелось жениху угодить. Всю зиму в группу ходила, хорошая девочка, усердная.

Мало того! Еще, оказывается, учили ее своей внешностью заниматься. Нашей Наташки брат — визажист, гримером в Оперном работает, — он и ведет эти занятия. Штучно, с каждой девочкой по отдельности, часами…

Ну Ирочка — молодец все-таки! Я ее и не знаю совсем, но за все эти труды зауважала страшно. Ведь эти три месяца у нее ни дня свободного не было. Старалась, понравиться хотела, бедняжка…

Я листала папку, выписывала всякие подробности, которые мне понадобиться могли, и понимала, что нечего мне уродоваться. Не моя это работа, не за нее мне деньги платят, и даже, думаю, не похвалит родное руководство — но уж очень мне не хотелось, чтобы появилась еще одна такая Ирочка…

Наконец дело дошло до компьютерной переписки, уже оттуда. Не соврала мамашка, минимум раз в неделю весточки приходили.

Компьютерный адрес жениха я все-таки списала, благо в имэйловской абракадабре уже кое-что соображаю. А потом начала внимательно тексты штудировать — если писано из борделя, не может быть, чтобы ни словечка, ни намека не проскочило!

Ан нет. Цидульки коротенькие. Здорова, мол, живу в столице, сегодня ездила по городу, завтра еду к маме жениха… Странно, а почему же ни разу не написано: посылаю тебе, мамашка дорогая, то-то и то-то? У такой мамашки не может дочка не упомянуть о шмотках. Странно.

Долистала я папку и пошла в бункер — хотела в компьютер полезть, в базе данных кое-что выяснить. Но тут у Анечки на столе телефон звякнул, а потом уже и мой.

Пришлось вернуться и снять трубку — не без трепета в пальчиках.

Позвонил!

Очень корректным голосом спрашивает, долго ли я еще на работе буду, я очень корректно отвечаю, что все, мол, вас ждет и можете приходить, он пообещал через полчаса явиться и повесил трубку.

Я от радости даже в ладошки захлопала. Приятно, когда за тобой так явно ухаживают. Может, конечно, этот ухажер мне двести лет не нужен, но сам факт приятен. Любой женщине приятно и лестно, когда к ней внимание проявляют. Еще не вечер, значит.

Я кинулась к Юлькиному столу и в ворохе бумаг с трудом нашла каталоги, отложенные для Колесникова. Подозреваю, они его не шибко заинтересуют, но я же девушка наивная и простодушная, мне ничего такого и в голову прийти не могло, я и-исключительно делами производства занимаюсь… Быстренько вскипятить и заварить чаю — клиент идет, в конце концов, этот чай он тоже оплачивает, хотя сам о том не догадывается…

Что-то темновато в офисе стало — ну да, как назло, опять тучки собираются. Хорошо, что я сегодня не в департаментском виде, а джинсы с кроссовками надела. Хоть ноги не промокнут, если дождь… Впрочем, где им промокнуть-то на ста метрах от подъезда до метро? Это разве что такой променад, как вчера…

Анна, извольте вернуться к служебным обязанностям! Я дошла-таки до бункера и включила монитор. Машина у нас не выключается, всю ночь из сети информацию сосет. А днем ждет сообщений от электронной почты, и-мэйл по-ихнему. Ничего, работать можно, даже если я буду ей голову морочить, письмо в буфере останется, она его потом куда надо перекинет в свободную секундочку… Вошла я в Ирочкин файл, торопливо пролистала все, что уже на бумаге видела, — анкету, счета… А вот писем что-то не видно. Ни единого. Эй ты, железяка, письма-то где? Ну Серега, что-то совсем разленился, ни фига информацию не копирует. А если потеряется бумажка, что мы ревизии скажем?

Может, у него копии на дискетах хранятся, чтобы память не забивать? Сунулась в шкаф — да нет, одни системные да служебные, а по делу — ни одной коробки… Черт, дура склеротичная, сегодня же суббота, все в сейфе опечатано! У нас с этим строго, наши файлы — наш хлеб…

Снова вернулась в машину, решила все «папки» перелопатить. «Папками» называют такие разделы памяти, в которых однородная информация собрана. Мне Сережка это разъяснял, чуть не поседел, пока я поняла. Бедненький…

А может, здесь? Папка «Письма» называется. Может, здесь что найду?

Раскрыла и начала просматривать все подряд. Копии писем прямо из электронной почты. Некрасиво, конечно, чужие письма читать, но кому неохота устраивать своим чувствам паблисити, тот пишет по старинке на бумажке и запечатывает в конверт…

Ну что, письма как письма: служебные пометки, текст… Зря я, выходит, на Шварца бочку катила…

Эй, а это что?

Письмо было явно не закончено — как будто автор встал на полуслове, ушел — да так и бросил… Сбой при записи, что ли? Да нет, тогда обычно сразу идет повтор того же текста…