Короче, надо к Шварцу ехать, все ближе к дому — мы с ним в двух остановках метро друг от друга живем, по городским масштабам — соседи. Конечно, напрямую не объяснишь, в чем дело, но ничего, бывает, говорят, ложь во спасение.

Я извинилась перед Димой, велела ему девочек листать, а сама спустилась вниз и от вахтерши Сереже позвонила; у мальчика слух музыкальный, он наш конторский телефон еще по звонку узнает, а мне этого сейчас не надо.

— Алло.

В телефоне Сережкин инфракрасный голос едва слышен — он наполовину уходит за нижнюю границу полосы пропускания.

— Сережа, привет, это Ася!

— А, здоров, Осинка!

— Шварцушка, выручай!

— Если батарею — то без меня.

Это он мой ремонт вспомнил. У меня батарея чугунная лопнула, мужики на ломах выносили ее на мусорник — и Сережа палец стесал о перила на лестнице. Что поделаешь, человек интеллектуального труда, при искусственном интеллекте трудится…

— Упаси Бог! Мне на понедельник на утро выборку подготовить надо, а я, балда, ключ от офиса в столе забыла. Пусти в твою машину!

— О чем разговор — приезжай!

— А когда?

— Прямо сейчас. Меня Машка все равно гонит потомство выгуливать, а после мне работать надо будет. Вот ты и вклинишься в паузу.

— Спаситель! Сейчас — боевую раскраску нанесу и к тебе.

— Ты же из дому? Тогда через полчаса жду. Пока.

И повесил трубку. Да… за полчаса не доехать, боюсь… Придется машину брать. Еще Колесникова выпроводить…

— Извините, Дима, мне срочно уходить надо.

Он встал.

— Надо — значит надо. Не буду задерживать. Всего доброго.

И ушел. Надо сказать, после вчерашнего вечера я ждала чуть большей активности. У-у, дуреха, губу раскатала. Не надейся и не жди…

Я бежала от фирмы к Проспекту — там возле метро всегда машину остановить можно. Тучи висят низкие, душно, а дождя все нет.

Вдруг сообразила, что впервые за лето джинсы надела, на работу все в костюме. Даже по магазинам стараюсь прилично одетой ходить, привычка стала верх брать. Старею? Раньше из джинсов и свободного свитера не вылезала, а сейчас чувствую себя неуютно. Алька, братик, сто раз авторитетно заявлял, что джинсы для меня — лучшая одежда и что выгляжу я в них вдвое моложе. Я усмехнулась на бегу: вспомнила, как Алькина очередная девушка устроила скандал из ревности, решила, что Олеженька ее ненаглядный новую девчонку завел. Никак не хотела поверить, что я его сестра, да еще старшая. Правда, мы с ним непохожи: я рыжая, Алька — черный как ворон, и глаза разного цвета, только разрез одинаковый. Как говорит мама, миндалевидный.

Я, переводя дух, остановилась у края тротуара высматривать машину. Но тут меня окликнули сзади, и я увидела своего клиента Колесникова В. А. возле открытой дверцы такси. Он призывно махал рукой.

Ладно, не буду выделываться — и сцен на людях не люблю, и время дорого.

Но неловко все-таки… Я неуверенно двинулась в ту сторону.

— Скорее, Ася, вы же торопитесь!

— А вы куда?

— Нам по пути, садитесь!

И я села. Может, нам и в самом деле по пути?

Ну теперь-то я уж точно успею. Эх, брат Колесников, все же надо тоньше действовать — если знаешь, что нам по пути, зачем спрашиваешь, куда ехать? Ладно, взрослые люди, всем все понятно. Назвала я адрес и теперь спокойно глазею по сторонам.

Красивый все-таки у нас город, особенно летом. Зеленый и почти чистый. Вечером гулять хорошо… Стоп. Абзац. Едешь работать — ну и думай о работе.

Такси притормозило, свернуло в арку, остановилось у восьмого подъезда. Спасибо, до свиданья — и бегом наверх.

Сережа живет в шикарном старом доме — арки, потолки под облаками и никакого лифта. Его четвертый этаж тянет на все шесть современных. Разминайся, тетка, у тебя работа сидячая.

Я, пыхтя, добралась до двери и нажала на кнопку звонка. В глубине квартиры тявкнуло.

Сережка открыл дверь:

— Чего пыхтишь, как паровоз?

— Высоко живешь…

— Вот они, жители благоустроенных районов! К твоему сведению, американцы специальный тренажер придумали, чтобы вроде как по лестницам подниматься, а ты за бесплатно тренироваться не хочешь.

Так, мило беседуя, мы прошли по бесконечно длинному, как у Булгакова, коридору в Сережин кабинет.

— Ладно, вот твое рабочее место. А я пошел с Александром Сергеевичем гулять. Закончишь рано — не жди, захлопни дверь. Но я, вообще-то, часа через полтора буду.

— А где Машка?

— Поехала работу отвозить господам студентам. А потом к теще заедет — будет поздно. Бросила нас одних на растерзание…

— …друг другу. Бедненькие!

— Ага, еще какие. Так, ты все знаешь — работай.

И Сережка с сыном удалились гулять. Александр Сергеевич, к слову, господин до невозможности спокойный и неприхотливый. Погруженный в свою коляску, он может гулять часами, созерцая окрестности. А Шварц наш ему байки травит. Машка жаловалась когда-то: про расширяющуюся Вселенную, про кристаллическую решетку и еще всякое… Что поделать, папа физикой увлекался…

В общем, удалились они, и я опять вошла в компьютер. Снова перелистала папки, хотя толком еще не знала, что ищу. Доехала до «Писем», раскрыла и…

Страшно захотелось курить. Пялилась я в компьютер, и мне становилось все страшней.

Не было там ни одного письма от Иры! Не было — и все тут. Не писала она мамочке ни разу.

Начала с ходу другие файлы сличать — на дискете и в машине. Разные, но не сильно. А вот эти письма… Вернее, их отсутствие…

Сережиной машине можно доверять — в ней хранится только натуральная информация. Шварц прямо с утра на работе копирует все содержимое буфера. И сразу в двух экземплярах — один набор дискет в сейфе хранится, а второй Сережа домой забирает.

Конечно, делать этого не положено, шефы, если б узнали, голову бы ему открутили, решили бы, что торгует нашим фондом на сторону или себе базу данных собирает, в конкуренты готовится. Не знаю, так оно или нет, но Сережка эти свои меры предосторожности не рекламирует.

В офисе об этом никто, кроме меня, не знает. Да и я, собственно говоря, узнала случайно. Вот точно так же, как сегодня, работала в выходной, готовила клиенту раннему документы. Свет мигнул, сбой при записи… И обнулила весь огромный файл «Невесты». То есть, лишила себя и хлеба, и масла. Кошмар! Копии в сейфе запечатаны, а Сережка на завтра отгул взял — целый день пропадет.

Опять же клиента обижать нельзя — он и уйти может. Конкурентов хватает.

Поэтому я сразу Сереге домой позвонила, рассказала, что и как. Он задумался, потом велел кнопки какие-то нажать. Без толку. А вот такие? Аналогично.

Скомандовал, чтобы я машину в покое оставила, все необходимые записи велел на бумаге сделать и немедля гнать к нему домой. Там все восстановил… Вот так мне его секрет стал известен.

Сережку я еще с проектной конторы знаю — он тогда программистом трудился. Потом на собеседовании в «Татьяне» встретились, потом я его со своей приятельницей Машкой познакомила — теперь это его Машка…

Так что можно считать наши отношения почти родственными. Вот он и знает, что я лишнего болтать не буду. Да и зачем мне? Не думаю, чтобы Сережка готовил себе запасной выход на черный день, он молодой, и жизнь его пока не покорежила. Но, с другой стороны, та же самая жизнь так многообразна, столько в ней бывает пожаров, затоплений и грабежей, что приходится перестраховываться, — и вот такого объяснения для меня вполне достаточно.

Все это я передумала, пока папку «Письма» копировала. Потом еще раз всякие глупости посмотрела, но больше ничего странного не нашла.

Больше ничего… Куда уж больше!

Выходит, эти письма возникли из ниоткуда прямо у нас в офисе, попали в наш «Пентиум», а дальше — в дело Ирочки… Но из ниоткуда только кролик у фокусника появляется да еще дети иногда. Кто-то ведь эти письма написал и ввел в конторскую машину… Но кто? И зачем?

Или, наоборот: сперва — зачем, а потом уже — кто.