— Я готов ответить на любые ваши вопросы, сэр. Синклер расспросил Блейка об условиях их быта в период интернирования, об отношении к нему в КНДР. Джордж постарался четко излагать свои ответы, пытался быть предельно лаконичным, чтобы не дать возможность шефу ухватиться за какую-нибудь лишнюю фразу и обратиться к нему с новым вопросом. Он знал, что Синклер только внешне создает впечатление добродушной и даже, можно сказать, простоватой личности. Это был хитрый и коварный человек, любивший сыграть под «своего парня», расположив к себе этих людей, войти к ним в доверие и использовать это в своих интересах. Поэтому Джордж в беседе с ним руководствовался усвоенной еще в голландском антифашистском подполье истиной — чем более лаконично ты отвечаешь на вопросы, тем меньше тебе их зададут.

Дослушав Блейка, шеф заметил печальным голосом.

— Жаль, что вы не сумели вырваться оттуда. Провели впустую три года. Могли бы уехать вместе с другими дипломатами в Токио.

— Простите, сэр, но на этот счет у меня не было никаких указаний и я действовал в соответствии с инструкциями СИС.

— Да, да, конечно, — сказал Синклер. Джорджу показалось, что этот ответ понравился ему.

Поговорив с Блейком на общие темы, шеф, однако, попросил его подробно написать о том, что с ним произошло в начале войны, какие действия тот предпринял, каковы были обстоятельства его ареста и условия заключения в Северной Корее.

— Как только закончите свой отчет, — сказал Синклер на прощание Джорджу, — вам будет предоставлен отпуск на несколько месяцев, а тем временем решится вопрос и о вашем новом назначении.

Но об этом Блейку удалось узнать раньше.

Департаментом кадров в то время руководил Джордж Пинни, веселый добродушный человек лет сорока, своими розовыми щечками и ясными голубыми глазами напоминавший здорового английского ребенка. В СИС Пинни пришел еще до войны, некоторое время возглавлял резидентуру в Лиссабоне, потом стал отвечать за кадры разведки. Блейк знал его еще до своей поездки в Сеул, и тот довольно-таки неплохо к нему относился. Может быть, поэтому Пинни, увидев своего тезку в коридоре, попросил его зайти к нему.

Этот человек всегда одевался со вкусом и сейчас на нем был элегантный темно-серый костюм, облегавший его плотную фигуру настолько успешно, что можно было безошибочно определить работу лучших лондонских портных. Все, от аккуратно подстриженных и тщательно уложенных светлых волос и до блеска начищенных дорогих ботинок Пинни, говорило о его процветании и респектабельности.

Пинни предложил Джорджу расположиться в одном из двух мягких кресел у журнального столика. Сам сел рядом.

Сначала Блейк подумал, что у шефа департамента кадров тоже возникли вопросы по его пребыванию в Корее и ему снова придется возвращаться к теме, которая уже порядком надоела. Но этого не произошло. После нескольких дежурных вопросов о самочувствии и настроении Джорджа, Пинни рассказал ему о его перспективе.

Оказалось, что вопрос о новой должности уже решен. Пинни конфиденциально сообщил ему, что после окончания отпуска, в начале сентября, он уже сможет приступить к работе заместителем начальника очень секретного и сравнительно нового отдела под кодовым названием «Игрек», занимающегося техническими операциями, то есть разведкой с применением техники подслушивания. Это решение во многом продиктовано тем, что Блейк владеет русским языком, поскольку основным объектом внедрения оперативной техники СИС являются советские учреждения за границей. Пинни подчеркнул, что этот отдел находится в центре внимания руководства СИС и Джорджу придется постоянно контактировать с ним.

В конце беседы, прощаясь с Джорджем, Пинни предупредил, что его обязательно вызовет Синклер или его заместитель и побеседует о новом назначении. Но вопрос в принципе уже решен.

Трудно сказать, что побудило шефа кадров разведки пойти на некоторое нарушение служебной этики, раскрыв перед Блейком планы руководства СИС в отношении его. Видимо, назначение тридцатилетнего сотрудника на столь важный и ответственный пост, который давал ему хорошую перспективу дальнейшего служебного роста, произвело впечатление на Пинни, и тот, на всякий случай, решил стать «своим» для преуспевающего руководящего работника английской разведки.

Отдел «Игрек» был создан около года назад. Места в штаб-квартире СИС на Бродвей-стрит ему не досталось. Поэтому для нового подразделения разведки подыскали особняк в одном из наиболее фешенебельных районов Лондона по адресу: Карлтон Гарденс, 2. По соседству с ним находилась резиденция тогдашнего министра иностранных дел Великобритании Энтони Идена.

Новый отдел получил великолепный старинный дом с мраморным вестибюлем, канделябрами и монументальной лестницей с позолоченными перилами. По ней Джордж впервые поднялся 1 сентября 1953 года, когда шел на третий этаж в большую светлую комнату, видимо, переделанную из спальни в кабинет начальника отдела «Игрек».

Полковник Джимсон не был ветераном СИС. В разведку он пришел после демобилизации из армии. Будучи кадровым офицером, он перед отставкой командовал ирландским гвардейским полком. Каждый дюйм его высокой прямой фигуры выдавал в нем гвардейца. Всегда строго и элегантно одетый, он в свои пятьдесят лет был привлекательным мужчиной, имел светские манеры.

Когда Джимсон закончил недолгий разговор с Джорджем, разъяснив ему обязанности в отделе, тот сразу же понял, что этот человек новичок в СИС, дилетант в вопросах разведки, к своей работе относится с некоторой долей презрения и беспристрастности, присущими пришедшему со стороны непрофессионалу, который привык к более прямым и открытым действиям солдата. А это означало что на Блейка, как на разведчика-профессионала, придется основная тяжесть всей работы в отделе, а шеф будет исполнять главным образом организационные и представительские функции. Такой расклад устраивал Джорджа. Он понимал, что новый начальник не будет связывать ему руки и предоставит значительную свободу действий. А это обеспечивало ему полный доступ к секретам столь важного отдела, деятельность которого направлена против Советского Союза и других восточноевропейских стран.

Районом проведения самых важных операций отдела была в то время Австрия. Именно здесь СИС стала целенаправленно использовать оперативно-технические средства для получения разведывательной информации.

Но венская резидентура СИС не могла похвастаться своими успехами. Советские учреждения в Австрии оказались твердым орешком для английских шпионов. Строгая дисциплина, надлежащий режим безопасности не позволяли ни английским разведчикам, ни ее австрийской агентуре осуществить вербовки советских граждан, располагающих секретной информацией.

Подобное положение очень беспокоило тогдашнего резидента СИС в Вене Питера Ланна, человека невысокого роста, хрупкого телосложения, с рано поседевшими волосами. Такие внешние данные вкупе с его мягким и тихим голосом создавали впечатление, что перед вами робкий и застенчивый, полностью оторвавшийся от жизни кабинетный ученый, просиживающий день и ночь за книгами и опытами в своей лаборатории, а не ас шпионажа, на счету у которого десятки дерзких разведывательных операций.

В СИС, где он начал работу во время войны, его считали способным, энергичным и результативным сотрудником. С такими личными качествами и хорошей репутацией, да еще имея тестем пэра[10] английского, он быстро получил ранги в СИС. В 1947 году был уже резидентом в Гамбурге, а через три года возглавил очень важное подразделение английской разведки в Вене.

Здесь он столкнулся в большими трудностями. Но Ланн был не из тех, кто пасует перед неудачами. Он искал новые пути работы резидентуры. И нашел… Его осенила идея присоединиться к связи воинских частей и советских учреждений в зоне СССР и Австрии из безопасных, обеспечивающих конспирацию помещений и записывать все ведущиеся разговоры, а затем отбирать представляющую интерес информацию.