Затем на задержанного надевались подгузник и спортивный костюм. Уши закрывались наушниками, в которых иногда играла музыка. Глаза закрывались, по крайней мере, обернутым вокруг головы куском ткани и черными очками. Некоторые заключенные также утверждали, что, перед тем как обмотать голову и надеть очки, их глаза с помощью скотча закрывали ватой…
Руки и ноги задержанного сковывались наручниками, затем его перевозили в аэропорт и грузили на самолет. При перевозке задержанный обычно находился в полулежачем положении со скованными перед собой руками. Время в пути… составляло от часа до двадцати четырех — тридцати часов. Задержанному не разрешалось посещать туалет. Физиологические потребности отправлялись им в подгузник.
В соответствии с докладом Красного Креста, некоторых заключенных перемещали из одного «черного места» в другое в течение более чем трех лет. Они содержались в «постоянном одиночном заключении и были отрезаны от окружающего мира. Они не знали, где они находятся, а единственные люди, с которыми они могли общаться, были охранники и дознаватели». Американцы, охранявшие заключенных, носили маски. Никому из заключенных не разрешалось пользоваться мобильными телефонами или письменно сообщать своим семьям о задержании. Эти люди просто исчезали.
В заключении некоторых из задержанных содержали в ящиках или заставляли в течение длительного времени оставаться обнаженными — порой в течение нескольких месяцев. Отдельным заключенным приходилось в течение нескольких дней подряд стоять обнаженными в «напряженной позе, их руки были подняты над головой и скованы наручниками». В процессе пытки им «не разрешалось пользоваться туалетом, и они были вынуждены испражняться на себя». Общей практикой были избиения руками и ногами, надевание на заключенного ошейника, держась за который его били об стены или волочили по коридорам. Для того чтобы помешать сну, включали громкую музыку или создавали некомфортную температуру. Если считалось, что задержанный идет на сотрудничество, ему возвращали одежду. В противном случае одежда у него снова отбиралась. Манипулировали и едой — порой заключенным в течение нескольких недель приходилось питаться исключительно жидкой пищей. Трое бывших пленных сообщили представителям Красного Креста, что в отношении них применялась пытка утоплением. Некоторым из них пришлось сменить по десять мест заключения[550]. «В это время мне сказали, что я был одним из первых, к кому применялись новые методики допроса, так что для них еще не существовало никаких правил, — рассказал Красному Кресту один из заключенных, которого арестовали в самом начале «войны с терроризмом». — Мне кажется, что на мне просто экспериментировали, отрабатывая технологии, позже использовавшиеся в работе с другими людьми»[551].
Несмотря на то что ЦРУ начало применять технологии SERE ко все большему количеству заключенных в «черных местах», Рамсфелд остался неудовлетворен тем, что этой работой занимается только Управление. В конце 2002 г. в JSOC была создана оперативная группа, в задачи которой входила разработка планов по возможному использованию своих сотрудников в проведении допросов «отдельных участников незаконных вооруженных формирований»[552]. ЦРУ сообщало в Белый дом[553], а именно, в аппарат Чейни, о своих успехах в применении приемов SERE в ходе работ в «черных местах». Однако JSOC мог придать этой работе гораздо большую гибкость и работать в условиях не слишком жесткого контроля. Белый дом использовал сотрудников JSOC в параллельной программе допросов, известной под своим несекретным условным обозначением Copper Green. Изначально она называлась Matchbox[554]. Допросы стали одним из ее ключевых элементов, однако у Чейни и Рамсфелда были более широкие планы относительно нового способа ведения всемирной секретной войны, которую можно было бы вести, не отчитываясь ни перед кем.
Законы США, регулирующие военные и разведывательные операции, содержат целый ряд «серых зон». Раздел 50 Кодекса Соединенных Штатов, или федерального законодательства, устанавливает правила и определяет структуры, предназначенные для ведения разведывательной деятельности. Раздел 10 посвящен военным действиям. Каждая проводимая в соответствии с законом операция имеет серьезные ограничения, связанные с вопросами надзора и отчетности. Терминами «тайные действия» и «скрытные операции» зачастую пользуются так, как будто они определяют одно и то же явление. Это не так. «Тайные действия» — это юридический термин[555], в широком смысле описывающий любую деятельность, организатор которой не желает себя раскрывать. Целью этих действий является обеспечение Соединенных Штатов возможностью для «правдоподобного отрицания причастности». Подобные операции крайне рискованны — не только из-за опасностей, непосредственно связанных с их проведением, но и потому, что они зачастую предусматривают деятельность агентов американских спецслужб на территории суверенных государств без ведома соответствующих правительств. Если операция срывается или вскрывается, существует очень высокая вероятность международного скандала. Тайные действия, в соответствии с разделом 50 Кодекса, — это «действие или действия Правительства Соединенных Штатов, имеющие целью оказать влияние на политическую, экономическую или военную ситуацию за рубежом, в том случае, когда роль Правительства Соединенных Штатов в происходящем неочевидна или не признается публично». Проведение «тайных действий» требует специального указа президента. Белый дом, в свою очередь, должен проинформировать Комитеты по разведке палаты представителей и сената о планируемых акциях. Эта информация должна быть предоставлена в конгресс до начала операции, если только речь не идет о «чрезвычайных обстоятельствах». Требования участия в процессе конгресса были установлены с целью предотвратить такие скандалы, как инцидент в Заливе Свиней в ходе вторжения на Кубу или дело «Иран-кон-трас»[556]. Эти операции активно поддерживались Чейни и Рамсфелдом. Хотя они, конечно, сожалели, что дело «Иран-контрас» стало достоянием гласности и вызвало ожесточенные дискуссии, но не рассматривали саму операцию как что-то скандальное. Скорее, она должна была послужить образцом ведения Соединенными Штатами своих грязных дел.
Военная доктрина предусматривает и другой вид действий — «скрытные операции»[557]. В данном случае скрывается сам факт ее проведения, но не организатор, в данном случае — Правительство США. Военные могут проводить операции, которые одновременно являются и тайными, и скрытными, однако на практике это случается достаточно редко. В отличие от тайных, скрытные операции не требуют указа президента, в случае если «предстоящие военные действия» «ожидаются» страной, где они будут происходить. Администрация США не обязана информировать конгресс о подобных операциях. Они относятся к «традиционным видам военной деятельности»[558]. Для подобных действий не предусмотрен надзор в реальном времени со стороны соответствующих комитетов конгресса[559]. По законам США от военных не требуется раскрытия конкретных деталей операции, однако роль Соединенных Штатов в проводящихся действиях должна «быть очевидна» или «признаваться».
С точки зрения Рамсфелда и Чейни, США уже были в состоянии войны, а полем боя служил весь мир. Поэтому боевые действия «предвиделись» в любой стране мира. Это делало востребованным десятки, а возможно, и сотни потенциальных «традиционных видов военной деятельности» во всех уголках земного шара. Чейни и Рамсфелд понимали, что, используя возможности JSOC (силы по проведению тайных операций, чьи действия обосновывались в рамках разделов 10 и 50 Кодекса), можно было работать на границе между военным и разведывательным законодательствами. Большая часть проводимых JSOC операций совершенно очевидно относилась к деятельности, именовавшейся в военной доктрине «подготовкой зоны боевых действий»[560]. Это понятие истолковано Командованием сил специальных операций США следующим образом: «собирательный термин, обозначающий всю деятельность, ведущуюся до «дня Д» и «часа Ч» по планированию и подготовке возможных военных операций… в вероятных или потенциальных зонах боевого применения войск, включая необходимые войсковые мероприятия». Подобная деятельность может проводиться и в рамках действий передовых отрядов, то есть «операций, проводимых группами, прибывшими в район до основных сил, с целью подготовить их действия». В отличие от операций, проводимых ЦРУ, они могут реализовываться с минимальным внешним контролем и в течение достаточного длительного времени до «открытого» вооруженного противостояния или «случая», который может как представиться, так и не представиться.
