Сисси понимала, что Бун потихоньку теряет над собой контроль, да и сама немного возбудилась. Кто мог бы подумать, что когда-нибудь она будет вести разговоры с мэром на подобные темы?

Никогда и никто.

– Ты в самом деле думаешь, что в три часа ночи кому-то нужно, чтобы я вел себя как образцовый мэр? – Его голос звучал тихо, ласково.

– Нет. Но тебе в любом случае не стоит заигрывать со своим оппонентом.

– Минуточку-минуточку! В бельведере все это начала именно ты. Ты же сказала, что представляешь меня без одежды.

– Ты вынудил меня это сказать!

Да что с ней такое? Она поймала себя на мысли, что готова заняться с ним сексом в три часа ночи прямо в бельведере на городской площади! Вот что Бун прошептал ей на ухо, но из его уст это звучало куда заманчивее: со всеми соблазнительными подробностями, которые заставили ее тело изнывать от жажды.

Сейчас Сисси должна бы обнимать Буна, пока он ведет машину, целовать в шею… но почему она ведет себя так, будто не хочет этого?

– Ты кое-что не успел…

– Да? И что же это?

– В три часа ночи на улице холодно, да и пол в бельведере наверняка жесткий.

Ну вот опять! Ей и в самом деле нужно встряхнуться и прийти в себя.

Бун рассмеялся:

– Обещаю, холодно не будет, как не будет и жестко.

Сисси склонилась вперед, опершись подбородком на руку, и уставилась на мелькавшие за окном деревья и видневшиеся между ними очертания гор.

Пора прекращать притворяться, решила Сисси, и заговорила, но с таким трудом, будто рот ее наполнен острыми камешками:

– Я не прочь заняться с тобой любовью в бельведере. Даже в холод. Пусть и на полу. Я… я просто не знала, как об этом сказать.

Дьявол! Как же глупо это прозвучало. И формально. Сердце Сисси так колотилось, что ей в какой-то момент показалось, что она задохнется и умрет.

Бун молчал. Сисси опустила руку и выпрямилась.

Мотор гудел все громче, по мере того как машина набирала скорость.

– Да, я тоже не прочь, – сказал он тихо. – И я прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать, даже когда молчишь.

– Да ну?

– Ага. С нашего первого разговора в библиотеке. Ты молчишь – а мне уже все ясно. Вот почему я уступил тебе красный вездеход, а себе взял уродливый коричневый.

– Серьезно? Но я ведь…

– Да-да. Ты хотела красный. И ты упала бы замертво, если б не получила его.

– И правда, – рассмеялась Сисси.

Бун коснулся ее руки, и она вздрогнула. Ее пальцы сами по себе переплелись с его пальцами. Только времени на изумление нахлынувшим от этого прикосновения чувствам у Сисси не оставалось, поскольку внедорожник подъезжал к дому и Буну пришлось отнять руку, чтобы нажать на кнопку, открыть ворота и повернуть руль, чтобы успешно проехать сквозь них.

Вот и хорошо, что этот неловкий момент прошел. Сисси сомневалась, что в действительности была готова к интимной близости, потому что сто лет не была с мужчиной, да и можно ли считать, что вообще была… Она фактически новичок в отношениях с противоположным полом. Да еще в ее-то возрасте…

Возможно, книгам она уделяла гораздо больше внимания, чем следовало бы, а теперь и наконец началась настоящая жизнь. И Сисси было очень страшно.

Бун знал, что ему не следует так пугать Сисси прикосновениями. Он всегда был джентльменом, проявлял внимание к своим женщинам. Но никогда ни к кому не относился так собственнически, нежно.

Весь остальной недолгий путь прошел в неловком молчании. От растерянности Бун заглушил двигатель, даже не загнав внедорожник в гараж.

– Приехали. У нас есть в запасе пара часов. Голодна?

Он хотел показать себя хорошим хозяином.

– Да, очень. – Сисси открыла дверь и замерла. – Но сначала я поднимусь к себе и приму душ, а после, может, увидимся на кухне.

– Хорошо. – Бун до сих пор был под впечатлением от их мимолетной нежности и решил, что сейчас лучше успокоиться, усмирить свои чувства и желания. В конце концов, впереди еще вечер с телевизионщиками.

И она стала подниматься по лестнице к парадной двери, а он не стесняясь смотрел на ее ягодицы, и в это время внутри его бушевала буря. Справившись с собой, он обогнал Сисси и распахнул перед ней дверь.

Телевизор был включен, с кухни доносились восхитительные запахи, и от вмиг пробудившегося гнева Бун стиснул зубы.

– Мам? Пап?

– Я тут, сынок! – крикнула мать из гостиной.

Бун посмотрел на Сисси и, поймав ее настороженный взгляд, пробормотал:

– Извини.

– Нет-нет, все хорошо. – Она выдавила улыбку. – Я быстро поздороваюсь и поднимусь к себе.

– Отлично.

Буна страшно раздражало, что его родители не понимают, как важно для человека личное пространство, не осознают, что он не принадлежит им.

Впрочем, он сам во всем виноват: жалел их, потакал их слабостям, да и сейчас не предпринимает решительных мер по исправлению ситуации.

Пора положить этому конец и все им сказать.

Вместе с Сисси он направился в гостиную. После того как она поздоровается с ними и уйдет наверх, он выставит родителей.

– О боже! – раздался знакомый голос – рядом с отцом стояла Джанель. – Взгляните только на эту парочку!

Она вела себя как собственница, заскочившая к своему парню с намерением пригласить его посмотреть поло или отправиться на экскурсию, этакая стильная штучка, не привыкшая, чтобы ей в чем-то отказывали. Его родители же нацепили фальшивые улыбки – сама доброжелательность.

Бун бросил ключи на журнальный столик и пробурчал:

– Приветствую!

Ну вот опять не смог выставить непрошеных гостей за дверь, предварительно высказав им все, что о них думает.

Черт бы побрал это воспитание, которое не позволяло так унизить своих родителей в присутствии посторонних. Наедине – да, он мог говорить откровенно, но даже тогда старался высказывать свое недовольство в максимально мягкой форме. Как поставить их на место и при этом не обидеть, он понятия не имел, но одно знал точно: терпеть это он больше не в силах.

– Мы хотели побаловать тебя вкусным ужином. – Мать перешла на холодный тон, как всегда, когда была чем-то недовольна. – Джанель намерена поделиться с нами планами относительно гольф-экскурсии по Бермудам, а мы бы с удовольствием послушали, как прошли сегодня съемки.

– Еще не прошли.

Бун перевел взгляд на отца: натянут как струна, подбородок упрямо вздернут. Ну да, разумеется, Фрэнк рад, что Джанель здесь, потому что при ней сын скандал не устроит.

С Джанель Бун поздоровался совершенно нейтральным тоном, без агрессии.

Сказать, что рад их видеть, он не мог, поэтому и не стал. Любой местный уже по одному этому понял бы, что его визит неуместен, его откровенно не желают видеть, но Бун полагал, что его тут все равно никто не слушает.

– Вижу, съемки затянулись. – Отец развернулся на каблуках своих итальянских мокасин.

– Мы тебя заждались, – добавила Джанель таким тоном, словно была членом семьи, и широко улыбнулась, обнажив жемчужно-белые зубы.

– Да, и они еще не закончились, – повторил Бун. – Нам нужно принять душ и переодеться перед встречей в «Лог кэбин». Они хотят снимать, как мы слушаем кантри.

О том, что впереди еще два часа, он решил умолчать.

Сисси тихо стояла чуть сзади него, и Буну хотелось, чтобы она выступила немного вперед.

– А сколько у тебя времени? – спросила проницательная Бекки Ли. – Запеканка будет готова через сорок пять минут.

Бун мог бы солгать, но им всем все уже наверняка известно: слухи здесь распространяются со скоростью лесного пожара.

– Мы уезжаем не позже восьми, а концерт начнется около десяти. Однако нам понадобится время не только на дорогу, но и чтобы подготовиться к съемкам.

– Неплохо, – пропела Джанель наигранно веселым тоном, за которым не смогла скрыть раздражения, что мэр все свое внимание уделяет не ей. И Бун ни на миг не сомневался, что она ревнует его к Сисси. – Возможно, я тоже поеду.

– Твое дело, – бросил Бун в надежде, что его хоть кто-нибудь слушает.