— Кто там? — вдруг прозвучал из-за двери резкий голос.

Пребен содрогнулся. Голос был жуткий. Пребену вдруг почему-то пришли на память герои любимых сказок детства — злые ведьмы. Но он взял себя в руки и назвал свое имя.

— Что вам надо? — зловеще спросил голос.

— Я насчет комнаты, — крикнул Пребен сквозь запертую дверь. — Вы говорили со мной по телефону.

Дверь приоткрылась, но лишь настолько, чтобы Пребен мог проскользнуть внутрь. Войдя, он обнаружил, что резкий голос принадлежал пожилой, несколько изможденной даме, опиравшейся на палку.

— Вы, значит, хотите снять у нас комнату? — спросила дама. — Как, вы говорите, зовут вас?

Пребен повторил свое имя.

— Проходите, — сказала она.

Приглашение прозвучало скорее как приказ.

Пребен нерешительно вошел в гостиную, где увидел столь же иссохшего пожилого господина, сидевшего в кресле, на подлокотнике которого висела палка.

— Это тот самый молодой человек, который хотел снять у нас комнату, — объявила дама.

— Значит, это вы. — Тон хозяина как бы давал почувствовать, что подобное желание — немалая дерзость со стороны Пребена. — Садитесь!

Пребен поспешно сел. Было в голосах этой пары нечто, заставлявшее безоговорочно подчиняться.

— Итак, вы хотите снять у нас комнату? — спросила дама.

— Да, то есть мне хотелось бы вначале посмотреть ее, — сказал Пребен.

Хозяева обменялись взглядом. Ну и молодежь пошла, бесстыдства — хоть отбавляй!

— Идемте, — отрывисто бросила фру Мельвад. — Комната наверху.

Пребен пошел вслед за ней. Она запрыгала по лестнице, как ворона, не прибегая к помощи палки. Интересно, для чего же она ей тогда нужна, задумался удивленный Пребен.

— Вот, — хозяйка распахнула дверь.

Пребен огляделся. Ничего не скажешь, комната светлая и хорошо обставлена.

— Идемте вниз, — велела хозяйка, когда он, по ее мнению, достаточно насмотрелся.

Пребен послушно спустился по лестнице.

— Ну как, удовлетворяет вас эта комната? — язвительно спросил бывший зубной врач Мельвад, когда Пребен вернулся в гостиную.

— Да, — поспешил ответить Пребен.

— За такую плату это просто великолепная комната, — заметила фру Мельвад.

— Я с вами согласен.

— Но вы не забыли о наших условиях: вы помогаете нам немного по хозяйству, не так ли? — продолжала она. — Горничной у нас ведь нет.

— Конечно. — Пребен хотел, правда, еще спросить, что войдет в его обязанности, но почувствовал, что такой вопрос оскорбит хозяев. Да и какая работа может быть тяжелей, чем присмотр за Еспером.

— Значит, все в порядке? — спросил Мельвад.

— Думаю, да, — ответил Пребен.

— Ну и хорошо, тогда к первому числу можете перебираться. А чтобы все было как положено, за первый месяц лучше заплатить прямо сейчас.

Когда Пребен прощался, руки ему никто не протянул. Его даже не проводили.

— Выход вы, наверное, и сами найдете, — сказала фру Мельвад.

Пребен поспешно ответил, что найдет.

— Смотрите захлопните как следует дверь за собой! — крикнула она ему вдогонку.

Пребен тщательно закрыл дверь и подергал за ручку, чтобы убедиться, защелкнулся ли замок. Идя по садовой дорожке, он чувствовал, как все сильнее охватывают его сомнения. Теперь он уже не был уверен в разумности такого шага. Было нечто в его новых хозяевах, что ему совсем не нравилось. Хотя как можно судить о ком-то по первому впечатлению. При более близком знакомстве они, скорее всего, окажутся вполне приличными людьми. Он злился на себя лишь за то, что не уточнил свои обязанности по дому, но и этот вопрос, конечно, уладится. Всему есть предел — не могут же их требования выходить за рамки возможного.

Оставалась последняя проблема: как сообщить Акселю и Римсе, что он от них уходит. Поразмыслив, Пребен решил тут же ехать домой, рассказать обо всем и этим покончить.

Римсу новость задела не на шутку.

— Зачем ты так поступил? — спросила она. — Разве тебе плохо у нас?

— Да нет, — сказал Пребен, — дело совсем не в этом.

— А в чем тогда? Ну почему ты не хочешь и дальше жить с нами?

— Да нет, я хочу, то есть… — Пребен был не в состоянии дать внятное объяснение своему поступку, ему уже и самому стало казаться, что ведет он себя недостойно.

— Если хочешь знать, то это черная неблагодарность с твоей стороны, — сказала Римса.

Пребену нечего было ответить. Он чувствовал, что она, в сущности, права. Как бы там ни было, относились они к нему сердечно. Нет, здесь ему совсем неплохо. И в высшей степени сомнительно, что на новом месте будет так же. Решение его иначе как глупым и нечестным не назовешь!

Вдруг Еспер, до сих пор внимательно следивший за разговором, выбежал из гостиной.

— Должна сказать тебе, — продолжила Римса, когда они остались одни, — я прекрасно понимаю, почему ты хочешь переехать. Ты терпеть не можешь Еспера.

— Вот уж нет, — горячо возразил Пребен.

— Ты не любишь его и никогда не любил. Это бросилось в глаза в самый первый день. Мальчишке приходилось несладко. Ты бил его, грубо с ним обращался, калечил его духовно.

— Духовно?

— Вот именно! Он сам мне рассказывал, как ты вдалбливал ему в голову самую безнравственную чушь. Вроде россказней об аистах, приносящих детей, да и другие твои басни были не лучше.

— Ах, это… — Пребен считал, что рассказ об аистах не так уж опасен. Другое дело — вообще его отношение к Есперу — вот оно, действительно, было в корне неверным. Если разобраться, парнишка он неплохой, может быть, немного запущенный, но ведь это еще ребенок. Раскаянье постепенно овладевало Пребеном.

Несколько минут они сидели молча. Пребен пытался найти какие-то слова, которые могли хоть бы частично сгладить тяжелое впечатление от его поступка. Ему хотелось сказать, что он глубоко осознал свое недостойное поведение, что его поступки часто диктовались раздражением, но подобные мысли так нелегко сформулировать.

Его раздумья прервал стук распахнувшейся двери. В гостиную вошел Еспер. Он направился прямо к Пребену и, не говоря ни слова, швырнул ему в лицо пригоршню рваной бумаги.

— Это еще что за новости! — Пребен отряхнулся, бумажки посыпались на пол. Одна из них застряла за лацканом, он вытащил ее и вдруг обнаружил, что это клочок от его дорогих учебников.

— Ты что, разорвал мои книги? — почти выкрикнул Пребен.

— Да, — кивнул с довольным видом Еспер. — Потому что ты уезжаешь.

— Как характерна для детей такая вот импульсивность, — гордо сказала Римса. — Они не задумываясь осуществляют то, к чему мы, взрослые, ощущаем позывы в подсознании, но от чего нас удерживает искусственно выработанная реакция торможения.

Пребен был рад, что его искусственно выработанная реакция торможения не дала ему осуществить то, к чему он ощущал в этот момент позывы.

Еще более его радовало, что он не успел сказать, что раскаивается в своем решении переехать.

Как-то прекрасным весенним утром, когда солнце на голубом небе уже начинало припекать (от чего, к сожалению, вяла появившаяся на рынке зелень), произошли некие события, сыгравшие весьма значительную роль в дальнейшей судьбе Эрика Санда.

Когда зазвонил телефон, в отделе, кроме него, никого не было.

— Господин Санд? — спросил голос из трубки.

— Да, это я, — удивленно ответил Эрик.

— У телефона директор Аллерхольм, — продолжал голос. — Могу я зайти к вам?

Эрику не хотелось огорчать отказом человека, который его знает, хотя сам он не имел ни малейшего представления о том, кто такой директор Аллерхольм.

— Прекрасно, сейчас буду. Вы где сидите?

Эрик объяснил. Он никак не мог сообразить, откуда этот директор Аллерхольм мог его знать.

Директор Аллерхольм вошел к нему через несколько минут.

— Здравствуйте, здравствуйте, секретарь Санд, — воскликнул он, с очевидным удовольствием протягивая Эрику руку. — Счастлив вас приветствовать.

— Я тоже, — сказал Эрик. — Садитесь, пожалуйста. — Он почувствовал легкое любопытство.