Литмир - Электронная Библиотека

Тове попыталась беглым артогнем остановить эти маленькие чудовища, но безуспешно. И тут-то Эрик двинул свою пехоту.

Наступление было грандиозным. Чтобы добиться таких перемен на театре военных действий, понадобилась вся вторая половина дня. И теперь Эрика лихорадило от напряжения — наступал переломный момент. Если атака захлебнется, у него не хватит солдат, чтобы начать новую.

Тове удалось уничтожить часть наступавших, но оставшиеся в живых отважно шли вперед. И тут один из танков настигло прямое попадание. Он был уничтожен и по правилам игры вышел из боя. Положение крайне осложнилось, но Эрик не прерывал атаки.

Вот был поражен снарядом и второй танк, теперь все надежды рухнули. Без поддержки танков атака обречена, придется отходить. Отступавшие понесли тяжелые потери, хотя часть солдат и уцелела. Разместив их за брустверами, Эрик напряженно ждал. Он знал, что вскоре начнется контратака.

6

Когда в министерство восстановления народного хозяйства поступает бумага, то вначале она попадает в канцелярию входящей корреспонденции. Эта канцелярия снабжает бумагу регистрационным номером в соответствии с родом изложенного в ней дела, после чего она переходит в другую канцелярию, где ее регистрируют в журнале по порядковому номеру и направляют в третью, там бумагу вносят в книгу в соответствии с алфавитным порядком и передают в четвертую канцелярию, где ее содержание кратко излагают на карточке специальной картотеки.

Этот процесс занимает, естественно, несколько дней, может показаться даже, что канцелярий и журналов слишком много. Но мнение это ошибочно, ибо, даже несмотря на все мероприятия по контролю, редко кому в министерстве удается сразу найти нужное дело. Так что было бы неплохо создать еще одну, может быть, даже две канцелярии, тогда, очевидно, эта система и достигла бы совершенства.

Но вот бумага прошла все канцелярии. Теперь она попадает к шефу департамента, который решает, настолько ли она важна, чтобы направить ее непосредственно министру, если нет — бумагу передают начальнику подчиненной шефу канцелярии. Начальник канцелярии пересылает ее чиновнику — специалисту в соответствующей области. Этот чиновник передает бумагу одному из своих секретарей, а тот — ассистенту.

Ассистенту бумагу отсылать некуда, поэтому он заводит дело и кладет его на полку. Когда-нибудь он, может быть, на него наткнется, бегло прочтет заявление, или что там еще было, возьмет большой лист желтой бумаги для черновиков, кратко изложит суть, присовокупив проект решения, например: «Отказать».

После этого дело направят к секретарю, и, когда тому придет охота, он достанет его и припишет на желтом листе: «Не согласен. Исходя из того-то и того-то, считаю целесообразным просьбу удовлетворить». Потом дело попадет к чиновнику, который напишет, что не согласен с секретарем и, напротив, рекомендует отказать заявителю. Дело идет дальше и наконец попадает на стол шефа департамента, который, если учесть, что число инстанций нечетное, по логике должен прийти к тому же решению, что и ассистент.

Таким образом, фактически решения принимаются ассистентом, по крайней мере во всех тех случаях, когда дело не чрезвычайной важности и не подлежит непосредственной передаче министру, который принимает свои решения, исходя из совершенно особых принципов, известных лишь ему да его партии.

Рассмотрение заявления Момберга (в четырех экземплярах) о разрешении производства горелок шло в полном соответствии с этой схемой. Ассистент, добравшись однажды до заявления, начал с того, что швырнул три экземпляра в корзину, имея все основания полагать, что в каждом из экземпляров написано одно и то же. После этого он пробежал глазами текст заявления и тут же набросал проект резолюции — дело необходимо послать на консультацию экспертам Союза фабрикантов газовых плит. Секретарь в своей приписке указал, что не видит ни малейшей надобности в такой консультации, но, когда дело достигло шефа департамента, тот пришел, как обычно, к тому же мнению, что и ассистент, и дело было послано на консультацию в упомянутый Союз.

И вот однажды на стол ассистента снова легло это дело с приложенным письмом Союза фабрикантов газовых плит, в котором сообщалось, что, принимая во внимание некоторые весьма немаловажные обстоятельства, Союз не может рекомендовать в настоящее время и в ближайшем будущем распределение производственных патентов среди фирм, не имеющих никакого отношения к отрасли. И ассистент, исходя из этого мнения, предложил в своем проекте резолюции просьбу отклонить, что, следовательно, и должно было стать окончательным решением.

* * *

Момберг еще раз прочел ответ из министерства. Руки его слегка дрожали.

— Этого не может быть, — проговорил он вслух. — Наверняка произошло какое-то недоразумение…

Он вышел в помещение лавки к Фредериксену.

— Прочтите-ка это, — сказал Момберг убитым голосом.

Фредериксен прочел письмо.

— Черт возьми! — Он почесал затылок. — Отказ.

— Но это же невероятно, — сказал Момберг. — Они совсем там с ума посходили.

— Как знать, как знать. — Фредериксен питал известное уважение ко всему, что можно было назвать «администрацией» или «учреждением», и не мог поэтому так легко согласиться с тем, что министерство ошиблось. С другой стороны, этот отказ грозил перечеркнуть все надежды на пост руководителя производства.

— Может, сходить переговорить с ними лично? — спросил Момберг более самого себя, чем Фредериксена.

— По-моему, нужно сходить. — Теперь Фредериксен был уверен в том, что надо немедленно что-то предпринять. — И требуйте приема у главного начальства. Не съест же вас какой-нибудь там завотделом или секретарь!

— Я подумаю над этим. — Момберг взял у него письмо и снова удалился в свою комнату.

* * *

— Значит, сегодня ты вводишь меня в курс дела, — сказал Пребен.

— И чего тебе так не терпится приняться за эту дурацкую работу? — уставился на него Эрик.

— Послушай, должен же я знать о ней хоть что-нибудь. Сколько можно сидеть здесь, не имея ни о чем представления!

— А что такого? Ты что тут, один такой?

— Не нравится мне это, — сказал Пребен.

— Смотайся-ка за тремя штуками пльзеньского, — предложил Петер, — тогда и потолкуем.

— А вы объясните мне мои обязанности?

Коллеги заверили его, что это не исключено, и Пребен отправился за пивом. Когда он вернулся, его позвали к телефону. На проводе была фирма «Йеппесен и Хольм», недовольная упорным молчанием по поводу ее туалета.

— Вы обещали незамедлительно ответить нам. — В голосе говорившего слышался упрек.

— Да-да. — Пребен слишком хорошо помнил свое обещание.

— А как у вас понимают слово «незамедлительно»? — спросили у него затем с некоторой язвительностью.

— М-м-м… — этого Пребен с точностью не знал. — Но я возьму под контроль прохождение вашего дела в инстанциях, — пообещал он.

«Йеппесена и Хольма» такой ответ очень обрадовал.

— Ты знаешь все лучше нас, — сказал Эрик, когда Пребен положил трубку. — Чему, спрашивается, мы можем тебя научить?

— Сыграем-ка лучше в морской бой. — Петер глотнул пива. — Ну, чего ты ждешь, черти поле!

— Вот что, я с вами больше не играю! По крайней мере пока не расскажете, что я должен делать. С этими туалетами, например, — твердо заявил Пребен.

— Только после игры.

— А если я сыграю тур, вы мне все расскажете?

— Очень может быть.

Пребен вздохнул и достал лист бумаги в клетку.

— Одну игру, не больше, — сказал он.

Партнеры кивнули.

— Играем с минами? — спросил Петер.

— Нет-нет, никаких мин, они всю игру портят.

— Но с торпедами?

— Конечно.

Партия получилась очень интересная, борьба шла до последнего. А когда Пребен выиграл, не мог же он отказать партнерам в праве на реванш, так что пришлось начать новую партию.

В разгар игры к ним в комнату ворвался начальник отдела Браск, и игрокам пришлось прикрыть чем попало свои боевые карты. Убрать бутылки они уже не успели.

52
{"b":"566746","o":1}