- Не совсем понятно, но сделаю, как ты просишь, хотя Нессельроде это будет явно не по вкусу. Недавно он сделал выговор "Петербургскому вестнику" за статью, обличающую английскую бомбардировку Одессы.
- Впервые слышу об этом государь, но если дело обстоит именно так, то сразу возникает вопрос о том, что подразумевает господин канцлер под словом патриотизм. Но да бог с ним. Слышал, что генерал Евдокимов делает славное дело, перекупает за золото наибов Шамиля и не стоит за ценой. Многие горе патриоты рвут на себе волосы от подобных действий, ну а я горячо одобряю деяния Николай Ивановича. Шамиль - фанатик, он слепо идёт на поводе у англичан, бросившись по их приказу разорять наши тылы. Чем больше воинов сможет оторвать от него Евдокимов, тем больше русских жизней он сохранит тебе государь, а своих солдат я ценю дороже звонкого металла. Поэтому прошу тебя, дай Евдокимову столько денег, сколько он попросит. Что же касается подозрений некоторых доброхотов, что Николай Иванович способен положить часть их себе в карман, то смею заверить тебя, он честный человек и в казнокрадстве замечен не был за всё время несения службы на Кавказе.
- Да у меня и в мыслях того не было, Мишель, а твоему слову я полностью верю и охотно выполню эту просьбу.
- Ещё одно пожелание государь, но оно не так легко разрешимо как все остальные, даже для тебя.
- Даже для меня? Интересно будет услышать - усмехнулся Николай.
- Увы, государь, даже для тебя. Это одна из наших главных бед, как говорит писатель Гоголь. Перед встречей с тобой я кое-что просмотрел и с ужасом для себя выяснил, что Севастополь и Крым полностью лишены хороших дорог. Случись высадка десанта под нашей главной базой на Черном море и переброска дополнительных войск и средств растянется на долгие месяцы.
Самый лучший выход из этого скверного положения, это постройка железной дороги через станцию Лозовую на Севастополь. Но этот, в лучшем случае, данный вариант может быть реализован только через несколько лет, а враг ждать не станет. Обязательно ударит с юга.
- Что же ты предлагаешь делать? Мои губернаторы не слишком скоры на руку, даже в условиях войны - молвил царь.
- Вот как раз война, в определенном смысле, и сыграет нам на руку. Прикажи объявить содержание дорог от Москвы до Севастополя в надлежащем состоянии государственной задачей. За выполнение ты будешь спрашивать с господ губернаторов по условиям военного времени. Дров, конечно, они как всегда наломают изрядно, да и наворуют хорошо, но с паршивой овцы хоть шерсти клок. Глядишь, и станут военные грузы побыстрее перебрасывать. А если враг вторгнется на наши земли, то любой день будет на вес золота. Ну и одновременно с этим всё же надо строить железную дорогу. Надо, государь.
Слушая Ардатова, Николай быстро писал что-то в своем блокноте мелким бисерным почерком, видимо делая наброски для своих будущих указов. Было видно, что разговор с графом благотворно сказался на императоре. Впервые за всё время от начала войны перед ним забрезжила уверенность в благополучном противостоянии сильному и опасному противнику.
- Ты очень добрый человек, Михаил. Ты явился ко мне по первому моему зову, позабыв все наши прежние разногласия. Хотя мог бы отказаться, как некоторые другие персоны, сославшись на плохое здоровье - сказал Николай, закончив писать - и, как всегда, явился не с пустыми руками и утешениями, а с конкретным планом действий. Это, брат, дорогого стоит.
Голос императора предательски дрогнул, но в это время Ардатов чуть заметно усмехнулся
- Ты улыбаешься, Михаил? - удивленно спросил царь.
- Прошу тебя, государь, никогда не говори о том, что я добр, моим внукам. Они не поверят тебе, поскольку для них - я - есть олицетворение жуткой домашней тирании и муштры.
- Хорошо, обещаю тебе - заверил Николай, так же усмехнувшись, вспомнив своего внука Александра.
- Скажи, Мишель, как ты видишь весь план нашей компании против Наполеона? Предполагаешь ли ты активные действия наших войск против союзной коалиции?
- Честно говоря, государь, я совершенно не вижу никакого смысла в проведении вообще какого-либо наступления, в настоящий момент. Наша главная задача сейчас - отбить нападение врага на наши земли, при этом постараться, хорошенько дать ему по зубам. Чем сильнее мы его стукнем, тем быстрее развалится вся союзная коалиция, а она обязательно развалится - заверил царя Ардатов.
- Ты так сильно уверен в этом?
- Конечно. Посуди сам, государь. Сейчас англичане умело используют желание Наполеона отомстить тебе за прежнюю обиду с телеграммой, посланную тобой в Париж после его прихода к власти. Кроме этого, французскому императору нужна быстрая победоносная война для поднятия своего престижа внутри страны. Больше их ничего общего не связывает, и связывать не может, уж слишком много старых счетов и обид между этими двумя великими державами.
Поэтому, если мы ввяжем их в длительную и затяжную компанию, с изматыванием живой силы противника и без перспективы на окончательную победу, то можно сказать, что мы сделали большое дело к развалу вражеской коалиции.
Главная наша задача - выстоять год, максимум два, стойко отбивая все натиски врага на нашу землю. При этом надо обязательно обратиться за помощью к простому народу. Объяви запись добровольцев, желающих помочь Родине в трудную минуту. У армии, конечно, хватит сил и без них, но сегодня у нас должен быть твердый тыл, без которого победа над врагом невозможна.
- Благодарю тебя Мишель, теперь я уверен, что мы одержим победу и над Наполеоном и над Викторией. - Николай порывисто встал и обнял своего старого товарища, - иди, дорогой, отдыхай. А к шести часам мы с Александрой Федоровной ждём тебя. Она уже мне все уши прожужжала, когда приедет Мишель, когда он появится.
- Передай моей покровительнице, государь, низкий поклон. Я обязательно буду в назначенное тобой время.
Ардатов склонил голову в знак уважения и неторопливой походкой покинул царский кабинет. Только в коридоре, миновав несколько анфилад, порядком удалившись от царских покоев, граф ощутил, как взмокла его спина. При всей своей внешней невозмутимости и спокойствии, Михаил Павлович сильно волновался во время аудиенции у царя. Ты можешь иметь блестящий ум и обладать прозорливостью, но вместе с тем находиться в почетной отставке, под негласным надзором местного урядника, благодаря чиновничьему умению ловко играть на человеческих слабостях государя императора. Как бы ни был Ардатов, высоко ценим царем Николаем и любим императрицей, но юркий и льстивый Нессельроде сумел так отодвинуть его от государственных дел руками самого императора, что только бедственное положение страны позволило графу вновь вынырнуть из политического небытия.
Крепко, ох крепко законопатил на прозябание в подмосковном имении своего дальновидного оппонента канцлер Карл Васильевич. И сидеть бы Ардатову в нем до скончания веков, если бы не стечение ряда обстоятельств, главным из которых была императрица Александра Федоровна. Её с Ардатовым связывало не просто дружеские отношения. Между этими двумя людьми было некое чувство, которому сложно было найти название.
Была ли это любовь или какое-то другое душевное свойство было трудно сказать. Просто императрица знала, что кроме мужа, она могла твердо рассчитывать ещё на одного мужчину, который был готов исполнить любое её желание, не раздумывая ни секунды. При этом сделал бы это не ради почестей и наград, а только ради того, что бы услужить ей, именно ей, горячо любимой женщине. Осознание этой власти над таким неординарным человеком как Ардатов, очень льстило императрице, и она всегда протежировала графу, приберегая его как самое крайнее, но очень действенное средство.
Причина, породившая и связавшая молодую императрицу и малоизвестного русского дворянина, в столь непростые отношения, возникла почти тридцать лет назад, во время бунта декабристов. Тогда, казалось, что сама судьба была против того, что бы Николай занял русский престол, опустевший после смерти его брата Александра. Имея на руках официально подписанную бумагу с объявлением его императором в обход Константина, Николай встретил резкое противостояние части высшего света империи во главе с генералом Милорадовичем, за спиной которого стояла его собственная мать, вдовствующая императрица Мария Федоровна.
