Вильгельм некоторое время молчал, размышляя об услышанном, а затем словно пловец решившийся шагнуть в холодную воду спросил собеседника решительным тоном: - Как много времени уйдет на заключение союза, если я вдруг решу согласиться?

- Господин Горчаков имеет все необходимые полномочия от императора Николая для подписания договора от его имени. Черновые наброски договора уже готовы и просмотрены мною. Осталось только уточнить кое-какие детали и, если это произойдет гладко, в ближайшие два-три дня мы станем союзниками царя Николая. Вслед за этим, я думаю, что уже на следующей неделе, мы сможем начать реализацию наших армейских планов без оглядки на ландтаг.- Говоря это, Бисмарк сознательно увязал подписание договора с началом проведения реформ в армии, столь дорогой королевскому сердцу.

- А если господа депутаты даже после заключения союза с Россией все же они наложат вето на наш законопроект, что тогда? Прямое противостояние и баррикады? - с тревогой спросил король.

- Я думаю, что в этом случае ландтаг придется вообще распустить, ваше величество. С господами сенаторами я уже говорил на эту тему, и они полностью поддерживают это предложение. Слава Богу, у нас еще есть истинные немцы, - с пафосом сказал и, видя немой вопрос в глазах монарха, тут же добавил: - Я думаю, нам следует взять на вооружение тактику Кавура и тоже тайно известить господ парламентариев о готовности русского царя оказать нам военную помощь в случае внутренних волнений. Память о том, как жестоко русские подавляли выступления венгров, сильно остудит не в меру горячие головы некоторых господ депутатов, готовых идти слишком далеко ради своих революционных идей и ценностей.

- И как долго вы намереваетесь обходиться без парламента?

- Пока не будет создана новая армия, готовая с оружием в руках защитить национальные интересы Пруссии, - твердо заявил Бисмарк. Король внутренне зааплодировал своему премьеру. Именно такой решительный и бескомпромиссный человек и был нужен Вильгельму во главе прусского правительства.

- Хорошо сказано, Отто. Ответ достойный настоящего прусского немца. Создав новую армию, мы сможем железом объединить Германию, сделав то, что в свое время не смог сделать незабвенный император Священной Римской империи Карл V Габсбург, - гордо произнес Вильгельм.

- Значит, мы принимаем предложение русских, ваше величество? - спросил Бисмарк.

- Да, думаю, это будет выгодно нам. За пять лет, мы сможем заложить такие прочные основы новой армии, которые будут не по зубам господам демократам. Кроме того, в случае необходимости мы всегда сможем выйти из него. Необходимо прописать и такой пункт.

- Не беспокойтесь, ваше величество. Такой пункт уже вписан в проект договора и обговорен с господином Горчаковым, - заверил короля Бисмарк.

- Что же, да поможет нам Бог, в нашем трудном, но благородном деле по преобразованию нашей многострадальной Родины, - многозначительно произнес монарх, и его собеседник поспешил присоединиться к нему. Заключение союзного договора с русскими было первым серьезным делом в его политической карьере. Настояв на союзе с царем Николаем, он не только вступал в большую политику, но и утирал нос своим австрийским визави, постоянно выставлявшим его дерзкой выскочкой на заседаниях общего парламента германского союза.

Так стараниями премьера Бисмарка и посланника Горчакова был  начат новый виток в русско-германских отношениях, ставших взаимовыгодными для обеих стран.

Если в Берлине весна только вступала в свои права, то в далеком Тегеране уже во всю цвели многочисленные фруктовые деревья. Все пологие склоны Эльбурса, чьи могучие отроги плавной линией спускались к кварталам персидской столицы, были покрыты ухоженными шахскими садами. Загородная резиденция персидского правителя, где расположился личный и полномочный посланник императора Николая граф Бартяков, была окружена целым лесом гранатовых, персиковых и прочих плодоносных деревьев.

Своим появлением в Тегеране граф был полностью обязан Алексею Ардатову, а вернее его уязвленной гордости. Узнав от государя императора, что генерал Перовский сумел блистательно преобразовать его идею по проведению ложного индийского похода в полномасштабную военную операцию, он получил сильный укол ревности. Желая оставить за собой последнее слово в этом деле, Ардатов засел за размышления, и фортуна благоволила ему. Снедаемый простыми человеческими страстями, граф не только смог существенно дополнить предложение Перовского, но даже нашел России нового стратегического союзника в индийском походе.

По замыслу Ардатова им должна была стать Персия, которая с давних пор претендует на город Герат и прилегающие к нему земли, со средины прошлого века, отошедшие к Афганистану, который в свою очередь, вот уже двадцать лет находился под негласным британским протекторатом. Подчинив себе Индию, англичане зорко смотрели за тем, что творилось на сопредельных территориях, намереваясь при благоприятной ситуации расширить границы своих азиатских владений.

Ни один из персидских монархов никогда не примирялся с потерей Герата, и всячески старались вернуть назад свои утраченные земли. Недавно возникшие распри между Дост-Мухамед-ханом и Мохаммед Юсуфом, по мнению Ардатова, должны были оказаться хорошим стимулом для  нынешнего властителя Тегерана, чтобы подтолкнуть его к активным действиям на востоке, для расширения границ персидского царства.

Однако на деле не все было так гладко, как оказалось изложенным на бумаге. Сидевший сегодня на троне шахиншахов Наср ад-Дин, хорошо помнил как его предшественник Мохаммед шах Каджар осадивший Герат в 1838 году, был вынужден снять осаду и отвести войска из-за ультиматума английского вице-короля. Тогда коварные сыны Альбиона открыто объявили всю афганскую землю сферой своего жизненного влияния, надолго оттолкнув от себя Персию.

Ардатов здраво рассудил, что двойной удар по британским интересам в Индии заставит Лондон свернуть свое участие в боевых действиях в Крыму и сосредоточиться на сохранении своей главной жемчужины на Востоке. Именно в таком виде он представил свой новый план императору, которому тот сразу понравился и, не желая откладывать дело в долгий ящик, Николай сразу же отправил в Тегеран графа Бартякова, который вот уже несколько дней вел активные переговоры с персидским шахом Наср ад-Дином.

Отношения русского монарха с персидским государством были довольны своеобразны. Уже с первых дней своего вступления на престол, Николай выказывал явное желание мирно жить со своим южным соседом. Едва только стало известно о своевольном занятии персами части закавказской территории, отошедшей к России согласно Гюллистанскому мирному договору, как русский монарх отправил в Тегеран своего личного посланника князя Меньшикова с наказом: уладить все миром.

Желая сохранить дружеские отношения с персидским шахом, Николай был готов не только отказаться от спорных территорий, но даже уступить ещё сверх того. Казалось, что кровопролития не будет, но подстрекаемый британским послом наследный принц Аббас-Мирза желал только одного - войны.

Посланный на защиту Кавказа генерал Паскевич сумел не только отбить нападение персов, но и в свою очередь сам перешел в наступление и уже через полтора года взял Тебриз, вторую столицу тогдашнего персидского государства. Между странами был заключен новый мирный договор, по которому Тегеран лишился части своих закавказских земель и был вынужден выплатить огромную контрибуцию в двадцать миллионов рублей.

По личному приказу царя в Тегеран был направлен новый русский посол статский советник Грибоедов, которому император дал наставление крепить добрососедские отношения между странами и не допустить возникновения новой войны. То как её боялись персы, говорит тот факт, что момент подписания нового, Туркманчайского мирного договора, по требованию персидских астрологов было проведено ровно в полночь, 10 февраля, когда по их заверению был наиболее благоприятный момент для прочного мира.