Наличие у врагов столь большого числа штуцеров несколько насторожило Камерона, однако полностью уверенный в стойкости своих солдатах, генерал не изменил уже отданный войску приказ. Шотландцы продолжали движение вперед, и тут произошло нечто невероятное. Вопреки всему, русские цепи внезапно произвели новый залп, затем другой, третий, четвертый, что было совершенно невозможным. Поверить в реальность событий заставляли солдаты, дружно падавшие на землю после каждого залпа. Однако самое ужасное заключалось в том, что в русских шеренгах не происходило никакого движения. Оставаясь в первичном положении, русские солдаты не двигались для перезарядки своего оружия.

Отныне каждый шаг вперед шотландцы оплачивали собственной кровью, ибо каждая выпущенная в их сторону пуля находила свою цель в плотных солдатских рядах. Это было настоящим избиением. Вооруженные ужасным оружием, русские стрелки мстили врагу за Альму, Балаклаву и Инкерман, когда от вражеских штуцеров гибли их боевые товарищи, не имевшие возможности ответить огнем на огонь.

По-прежнему надрывно били барабаны, ревели волынки, призывая солдат неустрашимо идти вперед. Сержант грозными криками заставляли держать строй, а офицеры своими стеками педантично выравнивали поредевшие солдатские ряды. Наступление к указанной командиром отметке продолжалось, но чем ближе она становилась, тем все сильнее истончались людские шеренги. Наконец шотландцы достигли злосчастной отметки. Прозвучала команда и, вскинув ружья к плечу, бригада дала ответный залп. С какой нечеловеческой радостью кричали стрелки Камерона, видя, как падали сраженные ими враги. Эту радость трудно описать и с чем-либо сравнить, это надо было просто видеть. Но едва только солдаты поставили ружья к ноге для перезарядки, как свинцовая коса вновь прошла в действие и те, кто еще мгновение радовался своей мести, получил аналогичный ответ со стороны русских.  

Неизвестно каковы были причины побудившие Камерона отдавать приказ на дальнейшее продолжение оружейной дуэли, а не начать сближение с врагом. Возможно слепая вера в силу своих солдат и зримая малочисленность врага, а быть может, повинуясь военному уставу, генерал не посмел отказаться от привычных методов ведения боя. Так или иначе, но Камерон совершил свою вторую роковую ошибку, решившую исход дела в пользу врага.

Вступив в оружейную перестрелку с врагом, шотландцы сразу поняли причину наличия интервала между вражескими солдатами, который исправно сохраняли им жизнь. С каждой минутой боя они в разы теряли больше людей, чем терял противник. Моментально выяснилась еще одна хитрость русского построения.

Едва только шотландцы встали, как русские стрелки перешли на спорадические выстрелы, ведя огонь самостоятельно тогда, как солдаты Камерона вели стрельбу строго по команде своих офицеров. Эта малозначимая черта в условиях обычного боя, стала той маленькой соломинкой которая, в конце концов, смогла переломить хребет верблюду.

Камерон с ужасом наблюдал, как стремительно таяли ряды его бригады под непрерывным огнем врага. Прошло чуть меньше десяти минут боя, и генерал отдал приказ на сближение с противником.

Уже не выли волынки и не трещали барабаны, все музыканты бригады выбыли из строя. В атаку на врага солдаты шли под команды уцелевших офицеров и сержантов. Медленно, как приписано уставом они проходили очередные десять метров, останавливались, давали залп, а затем, зарядив оружие, двигались дальше, под губительным огнем врага. Шотландцы сломались, когда до русских цепей оставалось сто сорок шагов. Вернее сказать им помог сломаться Камерон, пораженный в голову русской пулей.

- Генерал убит! Русские сразили Камерона! - разнеслось по рядам шотландцев, и эта весть стала последней каплей, переполнившей чашу их страданий. Их ряды моментально заколебались, остановились, а затем стали стремительно отходить назад. Отходили все. И солдаты, и офицеры, давно уже понявшие, что сегодня не их день, и сейчас самое важное спасти свои жизни.  

Русские еще некоторое время палили им вслед, но затем дружно замолкли по приказу полковника Штольца. Раненый шальной пулей в руку, полковник категорически отказывался покидать поле боя.

- Молодцы ребята! Славно надавали супостатам! Постояли за Родину свою!  - радостно кричал солдатам ранее всегда выдержанный офицер, и солдаты отвечали ему радостным гулом.  

- Ничего, ничего! Нам бы только ещё немного продержаться, а там и подмога подойдет! - убежденно говорил Штольц и никто из бородинцев не сомневался в правдивости его слов. От одержанной над врагом победы у всех было приподнятое настроение, и мало кто подозревал, что главное сражение было еще впереди.

Не успели шотландцы подойти к лагерю, как их место заняли кумберлендцы и йоркширцы Кордингтона. С презрением и брезгливостью смотрели англичане на отступающих в тыл, своих старых недругов шотландцев. Старые кровные счеты были ещё сильны между подданными королевы Виктории.

Сил у Кордингтона было гораздо больше, чем у Камерона и потому Штольц приказал вести стрелкам огонь с четырехсот шагов. Двигаясь вдоль солдатских цепей, полковник нет- нет, да и поглядывал в тыл, откуда должна была подойти долгожданная артиллерия. Кроме того, стрелки уже истратили большую часть своих патронов, и, легко похлопывая свои походные сумки, смотрели на командира с немым вопросом. Видя это, Штольц приказал разделить между солдатами патроны убитых.

Генерал Кордингтон наступал точно так же, как часом ранее наступали стрелки Камерона. Плотными рядами в полной уверенности в своей скорой победе над малочисленным противником. Англичан мало пугали тела погибших шотландцев лежавших на их пути. Посчитав, что горцы уже выполнили самую грязную работу, обескровили врага, англичане смело шли вперед, чтобы довершить начатое шотландцами дело.

Действия британцев, полностью повторяли действия их предшественников, с той лишь разницей, что они не стали вступать в перестрелку на дистанции в двести метров, предпочтя вести огонь с более близкого рубежа. За, что и поплатились.

Потери от непрерывного огня русской пехоты были ужасны. Чем ближе англичане подступали к шеренгам противника, тем больше они теряли с каждым залпом бородинцев. Иногда солдаты падали целыми рядами, но, не смея нарушить приказ, продолжали упорно идти строевым шагом, подгоняемые редким треском уцелевших барабанщиков.

- Вперед, вперед! - кричали командиры, и скованные уставом и многолетней муштрой, солдаты продолжали двигаться навстречу смерти.

В своём упрямстве и неумении вовремя отойти от привычного шаблона, Кордингтон перещеголял Камерона по всем статьям. После того, как был дан залп с расстояния ста шагов, генерал приказал не останавливаться и открыть огонь по врагу с отметки в шестьдесят шагов. Подобный прием был удачно использован британцами в первом сражении при Инкермане. Тогда, своим убийственным огнем, солдаты Кордингтона обратили в бегство солдат Одесского полка из отряда Соймонова в бою у Килен-балки.

Поддерживая стройность своих поредевших рядов, англичане упорно лезли и лезли вперед, не обращая на убийственный огонь русских цепей, чопорно перешагивая через тела своих павших товарищей. Неизвестно, что было бы, достигни они отметки в шестьдесят шагов, но этому самым решительным образом помешали артиллеристы капитана Протасова. Преодолев все невзгоды и препятствия на своем пути, канониры все-таки доставили к месту боя свои орудия и открыли по врагу запоздалый огонь.   

Залпы русской картечи доделали то, что не успели сделать своим огнем пехотинцы. В мгновение ока английские колонны потеряли стройность и развалились на несколько бесформенных частей. Погибло много офицеров, пали генерал-майоры Морсет и Гольди. Погиб личный адъютант командующего полковник Бредфорд, прикрывший собой генерала Кордингтона.

Враг понес огромный урон, но он еще не был сломлен окончательно. Не выдержав испытание огнем, англичане сбились с ноги, и, не дойдя до указанной командиром отметки двенадцать шагов, самостоятельно открыли огонь.