Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Глава тридцать третья

Хотя Валерий и предупредил отца, чтобы тот был готов сняться с места в эти же дни, старик Аргылов не спешил. Сказать легко: снимись да поезжай! И Артемьев, и Валерий не окропили эту землю своим потом, они давно уже как отрезанный ломоть — сначала все учились, затем с ружьями за спиной не слезали с седла. Конечно, им-то просто: вскочили на коней, дали им кнута — и были таковы. А ему, всю жизнь сызмальства до стариковского возраста прожившему на этих землях, великим рачением и потогонным трудом накопившему свой достаток, трудно было уехать, оставив нажитое. Вот потому он и съездил на свою старую усадьбу дать указания Халытару и Аясыту, как поступить, если он отлучится надолго по делам. Когда и зачем он должен поехать, старик, конечно, не обмолвился.

Жене и дочери он как-то сказал, чтобы те собирали пожитки, возможно, они переедут на другое место. Но те, кажется, и ухом не повели. С тех пор как зятем етал у них тот лысый, с Аргыловым перестала разговаривать даже жена. За столом лепёшки и мясо ему, главе семьи, она не даёт, а швыряет, как собаке подачку. Уже и зла не хватает на эту неразумную бабу. Сказать им про дальний путь на восток — поехать доброй волей ни за что не пожелают. Но, хотят они или не хотят, старик-то их всё равно тут не оставит. Оставь эту чёртову девку здесь, так она быстренько выскочит замуж за какого-нибудь беспортошника большевика. Чем иметь такого зятя, лучше уже не иметь дочери. Увезёт он их всё равно…

Правду говорят, что у богача сон на острие шила. С тех пор как перевёз ценности к себе на подворье, Аргылов лишился сна. Позавчера, выпросив у знакомого в Абаге, старик привёл сторожевую собаку, да, кажется, пёс попался дряхлый, выживший из ума: днём беспросыпно спит, не облаивает ни пешего, ни конного, ночью же брешет не переставая. В первую ночь старик хватал берданку и выбегал на двор, как только взбрехивала собака. Но каждый раз, оказывалось, впустую, так что в конце концов он отчаянно продрог. Затем уже глубоко за полночь Аргылов решил проверить — что же это такое беспокоит пса, и стал подглядывать за ним в приоткрытую дверь. Обнаружилось, что пёс облаивал луну. Чуть тогда не разрядил обозленный старик свою берданку в глупую голову старого пса. «Да, это тебе не твой Басыргас», — думал Митеряй. Хотел отвести собаку обратно к хозяину, да раздумал — пусть хоть со стороны подумают, что у них есть сторож.

Этой ночью старик решил не обращать внимания на собачий брёх, но берданку свою из рук не выпускал. Беспокоило, что в последние дни у него стали дёргаться мышцы на лице — худая примета. Может, от усталости? С тех пор как белые увели с собой Суонду, пришлось поработать и ему. Узнать бы, что с ним там, хотя после случившегося какой он теперь работник? Кажется, переменился он с тех пор, как при нём убрали старика Чаачара. Да, времена! Даже такие скоты, как Суонда, теперь стали думать и рассуждать… Как же дальше-то жить?

Мысли Аргылова прервал скрип саней, въехавших к нему во двор. Собака, весь вечер не дававшая уснуть, почуя людей, умолкла. Ну и сторож, чёрт её подери! Аргылов притаился, вслушиваясь.

Скрип снега под ногами людей всё приближался и наконец достиг дверей.

— Уже уснули?

Аргылов оторвал голову от подушки.

— Валерий, ты?

— Да, это я! Томмот, зажги-ка свечу, а ты, Харлампий, растопи печь.

Босой Аргылов пошёл к шестку одеваться. Ааныс с обычной расторопностью встала, сходила за мёрзлым мясом и поставила его вариться.

— Напрасно затеяли варево, — сказал Валерий. — Нам надо спешить.

— Куда это? — вскинул глаза старик.

— Не прикидывайся — знаешь куда!

— А что за беда такая?

— Пока нет беды…

— Так зачем тогда? — вспылил старик. — Нохо, ты со мной говори серьёзно!

— Торопиться велит Артемьев. Говорит, чтобы не позже этой ночи… Должно, он знает, что говорит. Сейчас мы едем из Билистяха. Там Пепеляев в засаде поджидает отряд красных.

— Отряд большой?

— Не знаю. Идут из Чурапчи.

— Если из Чурапчи, то красных не должно быть много, — рассудил старик. — А если Пепеляев их перебьёт?

— Всё равно надо убираться быстрей! Это приказ Артемьева.

— Тут нет ничего, нажитого им, пусть не распоряжается чужим добром!

— Может, ты желаешь попасть в Чека?

— Такие дела не в спешке делаются. Отправимся с утра.

— Старик прав, — затягиваясь из трубки, подал голос Харлампий. — Не зря говорят, что торопливая сука приносит слепых щенят…

— Кони устали, — поддержал и Томмот. — Надо им дать передышку.

Угревшийся у печного жара, Валерий обессилел — его разморило, голова стала наливаться тяжестью, веки смыкались.

— Разве только встать спозаранок… — с трудом, едва не засыпая, проговорил он.

— Это сделаем! — старик Аргылов покосился на Ааныс. — Поторапливайтесь с варевом!

Из-за перегородки вышла Кыча. Она переставила котёл с мясом и чайник в самый жар, подгребла под них угли. Томмот кинул на неё быстрый взгляд. Как поступит старик Аргылов с женой и дочерью? Нельзя допустить, чтобы Кычу захватили с собой. Если и утром она окажется тут, её увезут силой, это ясно. Значит, ей надо бежать. Найдётся ли поблизости место, где бы она могла спрятаться? И как ей это передать?

Ночные гости сели за стол, из домашних никто с ними не сел.

— Коней накормишь? — спросил Валерий отца и, не дожидаясь ответа, пошёл спать.

Томмоту постлали на ороне под правыми окнами. Харлампий занял место Суонды.

Выжидая удобный момент, Томмот замешкался возле камелька, как бы прибираясь.

Старик Аргылов оделся и вышел кормить коней.

— Ааныс, мне бы иголку с ниткой, — распялив на пальцах рваную рукавицу, Томмот подошёл к хозяйке.

— У меня руки мокрые… Кыча, ты ещё не ложилась?

— Нет ещё.

— Помоги-ка парню — рукавицы у него порвались.

— Давай сюда.

За перегородкой Кыча обвила его шею руками.

— Кыча!

— Молчи!

— Послушай меня… Что говорит отец?

— Сказал, чтобы мы собирались.

— Знаете ли, куда он хочет вас увезти?

— Наверное, в свой наслег.

— Нет, он собрался с белыми на восток. Белые проигрывают.

— На восток? — отшатнулась Кыча.

143
{"b":"56486","o":1}