Её мысли в одно мгновение стайкой встревоженных птиц пролетели друг за дружкой и разом пропали, оставив после себя лёгкую тревогу на душе. Наконец гость с радостной улыбкой повернулся к ней, и тут же, в один миг его лицо потемнело, как грозовая туча.

– Не медлите и ведите меня к отцу, Мария! – приказал Стоян.

– Он болен и очень слаб, а поэтому не сможет тебя сегодня принять, – прошептала Мария.

– Я это знаю, поэтому и требую, чтобы вы немедленно провели меня к нему. Мне нужно только взглянуть на него, и я сумею помочь! Я просто уверен, что это пойдёт ему на пользу!

– Я не уверена, – покачала головой Мария, – что будет правильно, если я тебе уступлю. Ты своим визитом потревожишь моего отца, и ему станет от этого только хуже.

Стоян пристально посмотрел в глаза девушки, стоявшей перед ним в напряжении, словно натянутая струна, и через мгновение она вдруг обмякла, её взор потерял былую решительность, и она тихо произнесла:

– Идём, я проведу тебя к нему.

Мария повернулась и как во сне пошла впереди Стояна. Дойдя до двери в спальню отца, она открыла её и пропустила гостя вперёд.

– Останьтесь пока за дверью, Мария. Мне нужно некоторое время побыть с вашим отцом наедине, – произнёс Стоян, на мгновение задержавшись на пороге комнаты.

– Но…

– Так надо, Мария! – строго ответил Стоян и, решительно взяв девушку под локоть, вывел её из спальни.

Она сквозь проём закрывающейся двери успела ещё раз взглянуть на безжизненно лежащего в своей постели отца. Дверь плотно закрылась, и ей пришлось долго ждать, пока Стоян снова не появился на пороге спальни, притворив за собой дверь. Мария вскочила со стула и попыталась вновь пройти к отцу, но гость преградил ей дорогу.

– Пусть ваш отец пока поспит, так будет намного лучше! – сказал Стоян тихо, но твёрдо. – Когда он проснётся, он сам вас к себе позовёт.

– Мой отец слова сказать не в состоянии! Как он сможет меня позвать?! – возмутилась Мария.

– Вы сегодня ещё услышите его бодрый голос, – с мягкой улыбкой произнёс Стоян.

– Да ты просто пытаешься меня успокоить! Я сейчас же пойду к нему!

Мария от возмущения даже прикрикнула на гостя и вновь попыталась открыть дверь в комнату отца, но Стоян оказался настойчив и снова встал на её пути. Он осторожно взял её под локоть и проводил в гостиную.

– Нет, вы сейчас сядете на стул и будете ждать, пока ваш отец сам не позовёт вас к себе. А ещё вы забудете, что я заходил к нему в комнату! Я вернусь к вам, когда у меня будет достаточно денег, чтобы вы оба ни в чём больше не нуждались, а пока прощайте! – произнёс Стоян.

– Как жаль, что ты так быстро от нас уходишь. Может быть, ты ещё смог бы поговорить с отцом о своих делах. Он уже принял лекарства, и ему вскоре должно стать лучше.

– Мне тоже очень жаль, что не смогу увидеться с вашим отцом. Конечно, было бы очень приятно с ним пообщаться, но у меня ещё сегодня остались дела, которые мне обязательно нужно закончить.

– Действительно жаль, Стоян, что так неудачно вышло и тебе не удастся побеседовать с отцом… А вот и моя горничная, она проводит тебя.

– Ещё раз прощайте, Мария. Было приятно вас снова увидеть. Обещаю: скоро я вернусь, и тогда нам будет о чём поговорить! – слегка поклонившись, произнёс юноша.

– Прощай, Стоян, – кивнула в ответ Мария.

Гость ушёл, а она осталась сидеть за столом и ждать, когда отец позовёт её. Она почему-то была совершенно уверена, что окажется именно так. «Ведь у отца было просто лёгкое недомогание от усталости, врач выписал нужные лекарства, и они непременно с Божьей помощью вылечат его!» – думала про себя Мария. Так прошёл час, и наконец она услышала так хорошо знакомый уверенный голос отца.

– Мария, ты где там запропастилась? И что это за пилюли лежат на моём прикроватном столике? Да что в этом доме вообще делается? Только хозяин прилёг отдохнуть, как все куда-то разбежались! Никакого порядку без меня нет!

Дочь с радостным лицом вбежала в спальню к отцу. Он уже сидел на кровати и безуспешно пытался найти свои тапки. Увидев Марию, он внимательно на неё посмотрел, а затем спросил с некоторым подозрением в голосе:

– Ты чего это так улыбаешься, будто майская роза зимой расцвела? Может, ты своего отца с соболиными шкурками всего лишь разыграть захотела, проказница?

– Да как ты мог такое подумать, отец! – сконфузилась от неожиданного подозрения Мария. – Чтобы я донимала тебя всякими выдумками – никогда такого не будет!

– А чего тогда улыбаешься? У нас ведь весь товар украли. Мы теперь разорены, а она, видите ли, улыбаться изволит! И где мои тапки, наконец?! – разозлился отец.

– В кладовке, наверное, остались, – сквозь слёзы радости ответила Мария.

– А что они там делают? – недоумённо спросил Фридрих.

– Когда тебя несли из кладовки, они упали с твоих ног.

– Меня? Несли? – недоверчиво спросил отец.

– Да, когда тебе стало совсем плохо.

Фридрих с сомнением посмотрел на дочь, но потом, видимо, его память стала потихоньку к нему возвращаться, и он вдруг резко обмяк. Беспомощно оглянулся по сторонам, будто не узнавая своей спальни.

– А долго я без памяти лежал?

– Да уже, почитай, целый день лежишь.

– Ты меня уж извини, дочка. Как очнулся – сразу вспомнил, что нас обокрали, а тут ты такая вся радостная заходишь в спальню, весело улыбаешься. Что-то мне так обидно стало!

– Ничего, отец. Мы как-нибудь справимся! Разве не было в нашей жизни тяжёлых моментов? – произнесла Мария, садясь на кровать рядом с отцом. – Главное, что с тобой всё в порядке!

Она прижалась к родному человеку, ища защиты от обрушившейся на их семью житейской бури, но отец и сам в этот момент размышлял о той неприятной ситуации, в которую они с дочерью попали по воле злого рока. Он погладил дочь по голове, задумчиво посмотрел на стоящие на его столике склянки с лекарствами и, поморщившись от одного их вида, спросил:

– Много ты отдала доктору за это снадобье?

– Как обычно, отец, – ответила дочь.

– Значит, дорого, – горестно вздохнул хозяин дома. – А нам с тобой скоро денег на еду не будет хватать, не то что на эти проклятые пилюли, – произнёс Фридрих и снова поморщился, глядя на лекарства, словно сейчас его снова заставят их глотать.

– Если бы не доктор и не эти лекарства, я не знаю, смог ли бы ты встать с постели, отец. Ты были так слаб, что говорить не мог.

– Может быть… Но нам сейчас нужно думать о нашем будущем!

– А что нам делать, отец?

– В прошлый раз, когда к тебе приезжал свататься бургомистр, я не смог настоять на своём и получить твоё согласие на свадьбу, а теперь по всему выходит, что никуда нам уже не деться, дочка. У нас с тобой огромный долг, и господин бургомистр единственный человек, который в этот момент протянул нам руку помощи, – с грустью в голосе произнёс Фридрих.

– Но, может, мы всё-таки сами справимся с нашей бедой? – с надеждой заглядывая отцу в глаза, спросила дочь.

– Нет, Мария, на этот раз мы сами уже не выкрутимся, и придётся мне завтра идти к господину бургомистру на поклон. И тебе тоже придётся пойти вместе со мной.

– Но отец… – только и смогла произнести Мария и горько заплакала.

– А что прикажешь делать, дочка? – отвернувшись в сторону, чтобы она не увидела его увлажнившихся глаз, ответил Фридрих. – Богатые живут как хотят, а бедные – как могут. Так вот, мы с тобой теперь бедные, да мало того, что бедные, а ещё и с неподъёмным долгом перед гильдией купцов города. Вот так, дочка!

Летнее солнце поднялось над горизонтом и залило водную гладь реки ярким светом, от которого её поверхность заблестела мириадами переливающихся блёсток. Чайки с радостными криками пикировали к воде и тут же уносились прочь с очередной добычей в клюве. Пойманная рыба – основа их жизни, а большего им было и не нужно.

Утренний порт оживал, пробуждаясь от ночного сна, и одновременно оживала жизнь на кораблях и лодках, которые находились в его акватории. Для судовых команд начинался новый трудовой день. Начинался он и на борту того судна, куда накануне удалось устроиться Везунчику и двоим его товарищам.