Он ездил по заграницам, поражая европейцев неслыханной роскошью, переезжал из загородных резиденций Екатерины в свои дворцы, пока, уже в сорок три года, не увидел свою двоюродную сестру, только что вступившую в должность фрейлины при Екатерине.

Это была хорошенькая, хрупкая, грациозная фрейлина Зиновьева, не знающая отбоя от женихов. Все при дворе прочили ей прекрасное семейное счастье, потому что она была умна и прелестна, самого нежного и традиционного воспитания. Она сумела понравиться и самой императрице, а уж поклонников у неё было столько, что не припомнить и самой Екатерине: немало женихов каждый день делали предложения Зиновьевой. Она над всеми смеялась, всем отказывала, и даже мать с отцом, родственники князя Орлова, не перечили дочери.

Григорий увидел её на очередном придворном бале, протанцевал с нею несколько танцев и погиб окончательно и бесповоротно. В свои годы, имея на счету большое количество любовных интрижек, словно бы русский Дон Жуан, он влюбился глубоко и серьёзно, настолько, что сразу предложил Зиновьевой руку и сердце. Проснулись его старые привычки ухаживать красиво и возвышенно, искренность его намерений и его горячая любовь покорили восемнадцатилетнюю красавицу.

Все были против этого брака. Прежде всего родители — кровное родство, кровосмешение, отказ церкви венчать. Поражена была в самое сердце Екатерина — она всё ещё продолжала любить это странное существо, хотя и видела всю его ничтожность и пустоту, но измены, хоть и после смерти своей любви, она не могла простить бывшему возлюбленному...

Наплевал Орлов на все преграды, на все препоны, нашёл крохотную церквушку и старенького попа, обвенчался с Зиновьевой, назвал её по полному праву женой и провёл с нею первую ночь.

А дальше начались такие препятствия, что сама его жена отчаивалась увидеть мужа. Синод постановил развести супругов, наложил жестокое наказание на старенького священника, обвенчавшего двоюродных брата и сестру, восстал и Сенат, не признавая противоестественную связь, закончившуюся браком...

Долгое время родители Зиновьевой держали дочь взаперти, и ей приходилось прибегать к немыслимым ухищрениям, чтобы только написать мужу, не говоря уже о том, чтобы свидеться с ним.

Но императрица наконец смилостивилась. Она прервала действие постановления Сената и Синода, и молодожёны воссоединились. Они уехали из Петербурга в Швейцарию, и письма молодой жены Орлова родителям и друзьям в Петербург и Москву дышали неприкрытой любовью и восторженным обожествлением своего супруга.

«Всякий край с тобою рай», — сочиняла она немудрёные стихи о своём любимом. Екатерина лишь грустно улыбалась: когда-то и она также восторженно обожествляла своего возлюбленного, прославляла его красоту и отвагу...

Они вернулись и долгое время жили тихо и семейно. Нигде не показывалась молодая чета, им было довольно самих себя. Екатерина подарила молодым новый дворец, а галантный Григорий Орлов преподнёс Екатерине в день её именин знаменитый «Надир-шах» — бриллиант, обошедшийся в полмиллиона рублей. Но больше Орлов никак не влиял на двор и отправлял тех, кто обращался к нему, к другим фаворитам императрицы...

Никто из фаворитов не имел такой власти над императрицей, как Григорий. В одном из своих писем Екатерина признавалась, что Орлов и до конца её жизни был бы при ней, если бы не скучал сам...

Когда Екатерина услышала, что Орловы вновь собираются за границу, она было не хотела отпускать их, но узнала страшную для молодых супругов истину: у жены Орлова оказалась грудная болезнь, неизлечимая чахотка, и заграничные врачи могли хоть как-то помочь ей. Ничего не пожалел Григорий, чтобы вылечить больную жену, но через несколько месяцев она умерла за границей.

Его привезли одного, но никто уже не мог узнать прежнего Григория. Его разум помрачился, он пускал слюни, как младенец, ничего не помнил, ходил под себя, и последние годы жизни его близких были отравлены сознанием его безумия...

Он умер, даже не осознав, что умирает. Екатерина очень жалела о нём, ей дорог был и товарищ прежних дней, и первый настоящий возлюбленный, которого она создала таким, каким он стал. Судьба сделала для него всё, что могло быть хорошего, но умственная лень и неразвитость не позволили ему встать на высоту идей своего времени. Он умер, кем и был, — князем лишь по названию, а в сущности всё тем же простым поручиком Преображенского полка, которого увидела и полюбила Екатерина, будучи ещё великой княгиней.

Екатерина Дашкова

1

х и скверным характером наградила мать-природа княгиню Екатерину Романовну Дашкову! Впрочем, зачем сваливать на мать-природу то, что сама Екатерина выработала в себе, соединив с врождённой родовитой спесью несколько идей, вычитанных ею в книгах французских энциклопедистов, а также с презрением глядя на всеобщее невежество, окружавшее её.

Родовитая спесь вкоренилась в характер Екатерины Романовны не на пустом месте — она действительно происходила из знатнейшего в России рода Воронцовых. Имена этих царедворцев, всегда близко стоявших у трона, покрыли себя славой ещё в пятнадцатом веке. Они сражались с врагами русской земли: и с Казанью, татарским ханством, и с сильной Литвой, всегда обращавшей жадные взоры на несметные богатства и необозримые пространства России, — справлялись даже с набегами, устраиваемыми извечным противником — татарскими крымчаками, боролись под знамёнами и хоругвями московских князей.

Один из Воронцовых стал воспитателем и наставником молодого, в то время ещё малолетнего царя Ивана, прозванного позже Грозным. Учил его Михаил Воронцов всему, что было тогда в стиле века, обуздывал его нелепые и скверные выходки, за что и поплатился своей головой — обвинил Грозный учителя в покушении на свою самодержавную власть да и отрубил ему голову. Сыновья Михаила тоже не избежали участи отца, но один погиб от руки самодержавного царя, а второй сложил голову на воинском посту.

Словом, предки Екатерины были славны и делами, и ратными подвигами, да и теперь, в восемнадцатом веке, стояли близко к трону, своими советами и участием помогая русским царям.

Трое братьев Воронцовых — Иван, Михаил и Роман — славились и богатством, и знатностью, и причастностью к делам государственным. Средний — Михаил Илларионович — стал вице-канцлером при императрице Елизавете, старший — Иван — женился на Марье Артемьевне, дочери знаменитого Волынского, которому Анна Иоанновна отрубила голову, а Елизавета, сменившая её на престоле, полностью оправдала его и возвратила из ссылки всех его детей, вернув и все их наследственные владения. Иван богатым барином жил в Москве, много сделал для её развития и градостроительства и пользовался славой человека доброго, хлебосольного и щедрого.

Зато младший — Роман — превзошёл своих братьев мотовством и разгульной жизнью. После смерти своей жены, принёсшей ему четверых детей, закрутился он в попойках, похождениях и распутстве. А детей разбросал по разным сторонам. Старших — Марию и Елизавету — пристроил фрейлинами при дворе императрицы Елизаветы, младшего — Александра — оставил в своих деревнях, приставив к нему воспитателей и гувернёров, а самую смуглую и некрасивую — Екатерину — отдал в дом брата — вице-канцлера.

Михаил был женат на двоюродной сестре императрицы Елизаветы — Анне Карловне Скавронской, происходившей из той шведской ветви родственников Екатерины Первой, которые после смерти Петра Первого обсели её престол, как мухи.

В этой семье воспитывалась одна-единственная дочь Анета, и Михаил попросил Романа отдать Екатерину к нему в дом: обе были одногодки, родились почти в один день и все воспитатели и гувернёры, учителя и няньки стали у них, этих двух девочек, общими...

С раннего детства знала Екатерина все интриги, происходившие при царском дворе, читывала государственные бумаги, которые вице-канцлер нередко приносил домой, а то и принимал чиновников у себя в покоях.