Не прошло и десяти минут, как раздался телефонный звонок. Юрия Александровича словно пассатижами вытащили из рая: только же, казалось, закрыл веки. «Кого там ещё нелёгкая? — очнулся дежурный. — И в субботу не поспать», — мелькнуло у него в голове. Но в трубку мозг озвучил другую фразу:
— Дежурный по СРБ капитан третьего ранга Унылов, — чётко прогорланил он.
— А, Юрий Александрович. Это Тамерзлан звонит, — ответила ему трубка.
— Товарищ командир, за время моего дежурства происшествий не случилось. Замечаний нет, — выпалил Проснувшийся положенную Уставом фразу.
— Есть, — принял доклад Тамерзлан. — Как дежурство? Всё спокойно?
«Чего это он интересуется в первом часу ночи?» — прошмыгнуло в голове Юрия Александровича. Ответ же оказался иным:
— Так точно, тащ командир. Замечаний нет.
— Да, да, я понял. А как у нас вообще обстановка? — снова озадачил его Тамерзлан.
«Точно неспроста спрашивает. Может это из-за помощника. Так она всего-то на пятнадцать минут опоздала, да и то об этом никто не знает», думал дежурный, говоря в трубку:
— Да, всё тихо, тащ командир. Всё в порядке.
«Всё в порядке» было сказано на полтона ниже, нежели «Тащ командир».
— Ясно… — Командир чуть умолк, как будто думал и опять поинтересовался, — а в казарме как, всё спокойно?
«Здрасьте, приплыли», мозг Юрия Александровича окончательно проснулся: «Сто пудов, какая-нибудь матросня опять нажралась и с увала не вернулась, а дежурный по казарме, собака мичман, мне не доложил. Или ещё хуже: сержанты-контрактники подрались в городке с кем-нибудь и сидят теперь в комендатуре, а командиру первому сообщили. Вот черти!».
— Всё спокойно. По списку столько-то, налицо столько-то. Лиц незаконно отсутствующих нет. Отбой произведён по распорядку дня, — выпалил дежурный, готовый порвать мичмана на портянки, если всё так, как он думает.
— Ясно-ясно. А на девятом ПРК как дела? Тихо всё? — гнул свою линию Тамерзлан.
«Ах, вон, где собака зарыта. Опять эти два дембеля, наверное, что-нибудь учудили. Тогда ведь говорил, что нельзя их на вахту в выходной ставить, да ещё и вместе. Ну, я им покажу морскую соль, если что!». Голова Юрия Александровича уже начинала закипать.
— Всё тихо, тащ командир, полчаса назад там сам был, — честно ответил дежурный, холодея в затылке.
— А на восьмом? Порядок? — не унимался Тамерзлан.
«Ну, блин, солёный перец. Неужели опять старпом
Злыбин с лодки шёл и до матроса докопался. Небось, сразу командиру нашему настучал. Я бы ему……. Мысли Унылова ходили ходуном.
— Лучше всех. Восьмой — это же мой. У меня там всегда порядок, — поручился Юрий Александрович в отверстие трубки, как-то по-детски улыбаясь, словно его было видно.
— А на втором как служба? — вопросом на ответ послышалось из другого отверстия трубки.
«Эх, мать моя женщина, легионеры Египетские, как же я сразу не догадался. Тьфу ты!». Юрий Александрович вспотел в момент. В его голове сразу вспомнилась картина двухгодичной давности. Тогда, в субботу, контрактники с лодки выпивали с их матросами прямо на ПРК, поскольку оно самое дальнее от штаба. А ветер был сильный. Даже штормовой. А лодку они не закрепили, как следует, вот и оторвало её от пирса. И всё бы ничего (даже при таком раскладе), только прибило оторвавшуюся посудину к противоположному пирсу, а там тральщик. Разумеется, как итог— тральщик восстановлению не подлежал. Хорошо хоть не погиб никто. Тогда, вроде, истязали всех, вплоть до командующего дивизией. «Не дай Боже, — взмолился дежурный, — до пенсии ещё два года».
— Да, ничего особенного. Служат, — почти прошептал Юрий Александрович. — Простите, товарищ командир, а в чём дело-то, случилось чего? — спросил он, сам поражаясь своей смелости.
— Да нет, в принципе. Просто я лежал в ванной, и вдруг мне показалось, что с СРБ что-то не в порядке. Ну, раз всё хорошо, тогда спокойной ночи, Юрий Александрович, — командир повесил трубку, не дождавшись ответного прощания.
Эмоции, копившиеся в голове Унылова, достигнув критической массы, выплеснулись во внешний мир. Непроизвольно слетевшее с губ дежурного слово «МУДАК» ещё долго гуляло и по штабу, и по девятому ПРК, и по восьмому, и стучалось в окна казармы, и ещё куда-то, но его почти никто не услышал — вся СРБ спала, спала крепким, мирным и сладким военно-морским сном.
ГЛАВА 71 ГЛАВНАЯ ФИШКА
Чтобы быть свободными, мы должны стать рабами законов.
Цицерон
А Вы хотите также спать мирным и сладким военно-морским сном и не бегать, как сумасшедший, с шести утра на службу? Заверяю: сделать это можно проще пареной репы. К астрономам не ходи.
Разумеется, если начальство Ваше с первого дня относится к Вам уважительно, как к белому воротничку флота, делает поблажки и закрывает на некоторые вещи глаза, то того, что я напишу ниже, осуществлять никак не требуется. Во всех же остальных случаях это принесёт неоспоримую пользу и видимый эффект. Заинтриговал? Спокойно, сейчас всё расскажу (сам удивляюсь: с каких пор я такой щедрый на столь полезные советы), ведь Вы читаете «Руководство по борьбе за живучесть».
Значит так, как из всего прочитанного Вы уже поняли, Царские законы, в большей своей массе, находятся на стороне простого рабочего класса. Так вот, если Вы откроете мою любимую настольную книгу, которую я любил читать на досуге — Устав Сооружённых Сил, и внимательно вчитаетесь в статью номер двести двадцать восемь (или не поленитесь и попутно всмотритесь в «Положение о порядке прохождения военной службы», номер одна тысяча двести тридцать семь, приложение два), то там Вы увидите следующую удивительную фразу:
«Регламент служебного времени военнослужащих, проходящих военную службу по контракту, должен предусматривать время их прибытия на службу и убытия с нее».
ДЛЯ непонятливых и плохо соображающих могу пояснить, что этим самым Устав пытается до нас донести: для военных в рабочем дне необходимо учитывать время их прибытия и убытия со службы. Проще говоря, если Вы добираетесь до работы (места службы) один час и столько же обратно, то на самой службе Вы обязаны находиться всего-навсего шесть часов, вместо требуемых восьми. Кто мне не верит, могу смело показать ответ из морской прокуратуры по этому поводу, где чёрным по белому прописано то, что я пытался сейчас Вам втолковать.
Другой дивиденд — реально отсуженные неким капитан-лейтенантом Тыреевым, с атомного крейсера «Орёл», сутки отдыха. Данный офицер во время службы регулярно подавал командиру рапорта с просьбой отгулять заимствованные у него Министерством Охраны дни: за автономку, северные, субботние ПХД, вахты, дежурства, учения, командировки и, наконец, за регламент служебного времени. Сначала у капитана-лейтенанта было 100 суток. Потом — 230. Далее — 380 отпускных дней. Но командование никуда его не пускало и, вообще, не отягощало себя мыслями на данный счёт. Ситуация утихла. Совы в лесу уснули.
Когда же офицер стал увольняться, то он, согласно флотскому праву, изъявил желание догулять все отпуска. Чётко осмыслив, что на военных надежды нет, Тыреев поскакал в любимый мною орган — суд. Увидев постановление суда, даже я ойкнул. На бумажке с гербовой печатью ясно вырисовывалось— именем Российской Федерации 702 суток. Оплачиваемого отпуска… Вот оно, счастье.
Так что вперёд, граждане. И не бойтесь наказаний. Правда на Вашей стороне, так что это лишь будет дополнительным поводом в очередной раз завязать судебную тяжбу. А что ещё на флоте делать? А делать там больше и нечего. Вот так!
ГЛАВА 72 ЧТО В НАШЕЙ ЖИЗНИ БОРЬБА?
Поздно пить «Боржоми», когда почки отказали.
Кавказская мудрость
Делать на море в наши бурные дни действительно нечего. Остаётся лишь одно занятие для саморазвития — борьба. Ещё сам непревзойдённый сэр Чарльз Дарвин отмечал, что борьба за выживание (пищу, свободу, место под солнцем) является мощным эволюционным толчком в развитии любого вида. В том числе и человеческого.