За окном шла затянувшаяся осень. С неба лил проливной дождь, и на улице было не особо сладко. Вода, стекая с шиферных крыш, будто тайный агент с секретными документами, старалась быстро убежать из виду и потеряться в недрах плодородной земли. Идея потеряться была совсем нехороша, поскольку, смешиваясь с почвой, вода превращалась в жидко-густую массу. Масса эта заполоняла улицы и вот-вот грозила вылезти на проезжую часть. А на проезжей части сотнями тысяч разрывались маленькие водяные снаряды — так сильно тарабанил дождь. Другими словами, картина нарисовалась из неприятных.

Но, казалось, ничто не могло испортить Красный День Календаря — 7 ноября (для тех, кто забыл, это день Октябрьской революции — развал монархии на 74 года), даже ненастная погода.

Заведующий морским подсобным совхозом пригласил знакомых друзей обмыть светлый социалистический праздник и заодно показать своё хозяйство в полном объёме. После фуршета, с бараньим шашлычком и свиным салом на хлебушке, пошли все собравшиеся офицеры скотину живьём посмотреть. Бока свинушкам помять да загривки барашкам почесать. Благо бараки с животными между собой соединялись, и не нужно было идти по мокрой улице, на которой, к тому же, с лихвой разгуливал дикий морской ветер.

И пошла делегация празднующих. Таблички перед каждым стойлом давали понять, кто здесь содержится. Вот тебе курицы, а вот и овцы собственной персоной. Ходят салопочитатели, любуются: у многих домашние животные хуже ухожены, чем в славном хозяйстве. Везде сухое сено посыпано. Освещение смонтировано по-умному. Стены добротные. Даже крыша нигде не протекает. Налицо явная заслуга держателя хозяйства, о чём вслух и высказываются его друзья.

Так, за похвалами да восторгами заходят все в очередное стойло, на входе которого красовалась табличка, подаренная некогда английскими союзниками, с незамысловатой общеизвестной фразой «PIG». Стойло это так бы и осталось в их памяти, наравне со всеми остальными стойлами, если бы не необычная картина, которую они там увидели. А на картине этой пред празднующими предстала розовощёкая свинья в валенках прямо посреди помещения. Передние ноги в одном валенке, а задние — в другом. Все очень удивились — такая забота о братьях наших меньших! И было, уже, хотели поподробнее расспросить о таком новшестве хозяина, как в следующую секунду они сами догадались для чего валенки и чьё это изобретение.

Хозяин же свинофермы шёл последним, поэтому он успел сделать четыре шага внутрь стойла, пока его мозг воспринял то, что увидели глаза.

Сзади несчастной парнокопытной животной хрюшки стоял тот самый матрос-горец Чухран, который за перцем или чем там ещё он спустился, и совершал с ней незаконные деяния извращенного характера. А валенки использовались в деле чисто для того, чтобы бедное создание не убежало. Вот смекалка.

Потерявши аппетит окончательно, держатель хозяйства схватил горемыку свиноманьяка, вознёс к потолку и, не дав насладиться свободным полётом, со всего маху окунул его горячий пыл в бочку с дождевой водой. В продолжение наказания он стал старательно мыть Чухраном пол во всём бараке. Макал и мыл, макал и мыл. Мыл тщательно и с неосознанной самоотдачей. Практически, до блеска порядок навёл. И только тогда немного успокоился, хоть и дышал тяжело и сбито.

Правда, в некотором экзотическом возбуждении защитник свинушек ещё долго пребывал, ведь не каждый день с таким сталкиваешься. Не каждый. Шок оказался настолько велик, что даже спустя много лет он по-прежнему не любит сало и хлеб ест всухую. Уж крайне сильными были эмоции в тот мрачный, дождливый осенний день, на Южном Белом море…

А на Северном море полным ходом шла зима.

Зима на Северном море зрелище хоть и ослепительное, но в то же время крайне малоприятное. Начинается она довольно рано, а в отдельные годы протекает круглогодично, прерываясь, на недолго, парочкой летних, в меру тёпленьких, дней. Даже анекдот бородатый есть по этому поводу:

— Вы совсем не загорелый. У Вас что, лета не бывает?

— Почему не бывает? Бывает. Только я в этот день работал.

Это как раз про Север. Про Заполярье. Однако не только продолжительностью зимы славится крайний регион нашего Царства. Невероятное количество осадков, выпадающих на один квадратный сантиметр площади, — ещё одна специфика.

Каждый год, с сентября по июнь, а иногда и июль, большой, белый и пушистый снег, опускаясь, будто небесная манна, скрывает все неровности каменистых сопок. Снегу столько, что в нём спокойно можно купаться, не используя при этом ни акваланг, ни трёхболтовое снаряжение, ни даже маску с трубкой. Оттепели бывают редко, поэтому снежные горы в зимний период день ото дня только растут, что и ослепляет глаза жителей средней полосы, случайно забредших на Север по долгу службы.

Более того, данные жители, не привыкшие к столь долгой зиме, не привыкли и к её суровым холодам, поэтому греют они свои косточки всеми доступными методами. В первую очередь, употребляя калорийную жирную пищу, а именно — сало.

Так и следующий наш товарищ, Виктор Юрьевич, относился к жителям средней полосы: он прибыл с Воронежа. Само собой разумеется, что данный товарищ у себя на родине и с произволом к животному миру, как в хозяйстве на Южном Белом море, не сталкивался, поэтому и сало употреблял в охотку. Особенно в условиях Крайнего Севера.

Виктор Юрьевич. Он же Витёк. Он же Юрьич. Любитель правды и адреналина. Справедливо подходит к начальству. Никогда не кричит. Специализация: санитарный врач. По утрам, с трудом, делает физзарядку. Любит звук, издаваемый курицей при поджаривании её на сковородке, и созерцание мирской суеты. Ему отлично подходит лозунг: «Я абрикос, на юге рос, и чёрт меня сюда занёс!» Женат. Мечтает работать в таможне. Или ещё где-нибудь.

Заплыл Витёк служить в санитарную подвижную лабораторию именно в эти условия. Был он спокойным человеком, грамотным специалистом и на удивление ответственным офицером. В лаборатории его явления ждали с гектическим нетерпением («hecticos» — от греч. истощение). Непонятно совершенно, как ещё работа до момента прибытия Витька осуществлялась, так как он с первых же секунд стал незаменим.

Незаменимый делал всё: составлял планы и отчёты, проводил исследования на микробов, организовывался сам и помогал другим. Многие из ближайших коллег стали спрашивать у него профессионального совета. Некоторые просили помочь с санитарными заключениями, некоторые — с разборами приказов, а отдельные — с понятием наставлений и несметного количества инструкций. Трудился Витёк в поте лица на благо эпидемиологического здоровья военнослужащих моряков, а также граждан, их окружающих и между ними снующих. Другими словами, работал, словно мексиканский буйвол.

Но, как и водится, командиру сего трудоголия показалось мало. Душа его кричала в неистовом порыве: «Маловато будет! Маловато!». Первым признаком крика души стали капельки пота на лбу и напряжённые думки, как озадачить медицину. Перебрав, благодаря скудному мозговому штурму, все виды работ, коими можно поднапрячь офицера, он, не без труда, обнаружил, что осталось ещё одно, не охваченное ничьим вниманием, задание. Это, ни больше, ни меньше, уборка прилегающей территории, с покрывающим её свежевыпавшим снегом. И уборка конюшен. Хотя нет, прошу сердешных извинений, конюшни тогда уже канули в Лету.

Следует непременно заметить, что во флоте и армии (Сооружённых Силах) одна часть приказов нелепые, а другая — абсурдные. Это в основном получилось потому, что у командиров имеется постоянный зуд на предмет покомандовать. На то они и командиры, чтобы командовать, а не работать. Ровно, как и военнослужащие — не работают, а служат.

Ну, раз работать не умеешь, то хоть командовать как ты должен знать. И командир решил показать всю свою власть над Витьком, отдав ему приказ об уборке снега в присутствии всех сотрудников подвижной лаборатории. На собрании. Мой товарищ, имея огромное уважение к себе, скромно отказался от этого дворнического (не путать с «дворянским») занятия, заметив, что он не нанимался снег разгребать и перед ним много других важных дел лежит и день ото дня пылится. Командир, брызнув слюной, прокричал: