Под словом «плотские» я имел в виду, что они должны использоваться в качестве продукта питания, а не…

… ну, Вы сами понимаете.

Так вот, попал несчастный член семейства Арбузов в руки мичмана. И подводник воспользовался им как раз так, как Вы вначале подумали: недолго думая, он вырезал в нём круглое отверстие, примерился (здесь: прицелился) и стал справлять свои низменные потребности. Да-да, Вы не ослышались: именно низменные потребности, вставляя в сделанное окошечко свою третью нижнюю конечность.

Так бы он и справлял эти самые надобности, и всё было бы ничего, но на каком-то этапе у пакостливого заклинило «ногу», защемило на ней некоторые любопытные кавернозные тельца, и орган преступления распух. Мичман его и туда и сюда — застрял. Помучался он, попарился и уснул здесь же, как говорится, «не отходя от кассы». Прямо на полу. Разломать арбуз любвеобильный не догадался. А, может, и сил у грешника не осталось.

Через неопределённый промежуток времени дежурный по кораблю, в звании майор Флота, совершал плановый обход. Он ползал по шестиэтажному кораблю, как обезьяна по лианам. Ему нравилось чувствовать мощь железа. Она пахла своим собственным, неподражаемым вкусом. За это дежурный и любил атомоход.

Первым делом, майор посетил ракетно-торпедный отсек. Сделано так было потому, что на завтра планировалась загрузка оружия и, в настоящий момент, створки шахт и торпедного отделения были открыты. Увидев, что матрос на пирсе не спит, карауля Объект, дежурный пополз в конец лодки.

В шестом отсеке он наткнулся на систему пожарной охраны. Красными буквами на ней значилось давно знакомое слово «ЛОХ». Восприняв данную надпись в свой адрес, витая на собственных мыслях, офицер ткнул пальцем вперёд, и, вслух сказав: «Сам такой», двинулся дальше.

Проходя предпоследний, восьмой отсек, он и наскочил на плотно сцепленную «влюблённую» парочку мичман-арбуз. «Ах, мичман уставший, гвоздь ему в забрало», — мелькнуло у дежурного. «Куда его поместить, извращенца? Только в комендатуру. Здесь то он точно не сдался», — бормотал майор, ковыляя за подмогой.

Процесс увоза арбузоманьяка я, простите, опущу. Аккуратно погрузив в «бобик», его увезли довольно оперативно, несмотря на некоторые технические трудности. Эвакуировали пьяного морячка, правда, ради прикола, благодаря шахтам, вместе с арбузом.

В тёмной камере гауптвахты, куда поместили мичмана, дружно спали ещё два подвыпивших моряка контрактной службы («контрабасы» в простонародье). Спали контрабасы настолько крепко, что абсолютно не шелохнулись, когда к ним свалили ещё двух сожителей: «влюблённую» парочку.

Посреди долгой полярной ночи, когда луна была в фазе роста, и в ночном небе отчётливо прослеживался Млечный путь, «контрабасы» очнулись ото сна: сильная жажда мучила несчастных.

Безответно постучав в железную дверь временного пристанища, контрактники заметили на полу источник ценной влаги: арбуз. Вот удача привалила! Не вдумываясь, каким образом мог попасть данный фрукт (вернее, ягода) в камеру, они решили удовлетворить свою потребность в жидкости путём поедания данного источника. Глаза их маниакально расширились, а по шее заструилась слюна. Алчно взявшись за предмет вожделения, жаждущие потянули его на себя, словно на грядке. Ценный приз не поддавался. Он даже не сдвинулся. Бойцы дёрнули вновь, но полосатый держался стойко, ведь его прикрепили к целому мичману довольно крупных размеров. Не удосуживая себя излишними потугами и решением полночных головоломок, «контрабасы» поступили на морской манер, просто-напросто обглодав арбуз по периметру, беспардонно нарушив высокие отношения человека и ягоды. Довольные подавленной в желудке засухой, они снова мирно захрючили (чудовищно захрапели) на любезно предоставленных государством нарах….

Проснувшийся поздним утром мичман приятно для себя обнаружил, что тяжкие оковы Арбузовы чудным образом спали, а опухоль растворилась. По всему полу валялись безжизненные зелёные корки, а в углу, друг на дружке, мирно посапывали два матроса контрактной службы

Что стало дальше, наш товарищ не успел проследить, поскольку самолёт назначением Владивосток — Москва вот-вот должен был унести его на другой край нашего необъятного Царства.

Да, летательный аппарат или, как его зовут в «Аэрофлоте», самолёт, имеет неограниченное количество преимуществ, при достаточной оперативности и комфортности. Взлетает он быстро, летит кратко и падает звонко. Правда, для нашего брата такой сервис немного дороговат. Моряки им пользуются крайне редко, только в случаях, если расстояние до искомого пункта приближается к колоссальным астрономическим цифрам. Обычно же люди в чёрной форме перемещаются по родной земле посредством другого, так сказать, транспорта — железнодорожного. Транспорт этот универсален, работает чётко и по расписанию, но и тут тоже случаются отдельные казусы.

В текущем, календарном году подводным силам Морского Флота Министерства Охраны исполнилось ровно центнер лет. Праздник такой, как Вы сами догадываетесь, появляется раз в жизни, и бравые подводники ждали его с нетерпением. Готовились основательно, как и полагается в таких знаменательных случаях. Они отсчитывали дни, запасали маринады, ставили крестики на календаре и даже три раза чистили кортики, чтобы они светились в любое время дня и суток, хоть и в полярную ночь, при абсолютном мраке.

Так получилось, что четырёх наших флотских майоров отправили в Архангельск, оформив это дело как командировку. Время выбрали, естественно, удачное — за неделю до столетия. Обратный поезд отправлялся в субботу вечером, а праздник — в воскресенье. Учитывая, что профессиональный день придется встречать на железной дороге, майоры, дабы не ощущать присутствия посторонних, взяли купейные билеты, согласно которым они занимали ровнёхонько одну вагонную каюту. Комфортом также ни один из офицеров не брезговал. Гулять, так гулять! Отойдя от касс, морские силы направились на перрон. Время «Ч» приближалось.

День отправления выдался пасмурным и невзрачным. На привокзальном столбе скучно висела мокрая афиша прошлогоднего концерта какого-то второсортного артиста. Цикады, которые, несмотря на февраль, ещё два дня назад гундосили, что есть силы, теперь хранили гробовое молчание, как на поминках. Природа терялась в сумраке. Небо заполонили грузные облака, и сверху сыпались осадки, отдалённо напоминавшие помесь снега с дождём. Со стороны прибрежной линии дул подозрительный ветер. Подозрителен он был тем, что какой стороной ты не повернешься, он всё равно будет дуть тебе прямо в морду твоего лица. А если взять и догадаться спрятать эту самую морду в пальто, то и тут она не будет в полной безопасности. Ударяясь в ноги, ветер как будто набирал ещё силы и скорости и устремлялся параллельно вверх, настигая таким образом тщательно охраняемую физиономию врасплох. Именно этот ветер и насторожил подводников, чуявших неприятности на расстоянии морской мили так, как собака чувствует приближение к её хозяевам некой бабушки по имени Смерть, которая никогда не расстается со своей остро заточенной косой.

Подали железнодорожный состав на перрон. Он, как обычно, являлся сборным: первые три вагона шли до Мурманска, следующие пять — до Котласа, затем — до Вологды, ну и замыкали колонну вагоны на Киров и Плесецк. Точкой разрыва всех этих вагонов в маршрутном листе планировалась некая ж/д станция О-к, о которой автор этой повести, к сожалению, мало что знает.

У наших вышеупомянутых товарищей был вагон под № 20, но по счёту он стоял вторым: нумерация шла с конца. В Российском Царстве всегда всё задом наперёд, даже нумерация. Подводники великолепно знали особенности любимого Отечества, поэтому, дабы не таскаться попусту, сразу зашли спереди. Подходят они к составу, достают билетики. Дверь ещё не успела открыться, а юбиляры уже поняли, что их самые смелые страхи полностью подтвердились. Подошедшие вместе с ними гражданские пассажиры с удивлением для себя обнаружили, что, действительно, страхи подводников подтвердились. Они даже протёрли глаза и посветили внутрь фонариком, но ничего не изменилось. Вагон стоявший перед ними был ПЛАЦКАРТНЫЙ. По билету он купейный, а по факту — плацкартный.