Подъезжаем на вышеупомянутом автокране по указанному адресу. Захожу в квартиру. Опа, жёваный гальюн! На диване лежит наш вылечившийся утренний пациент. Только лицо уже темно-серого цвета. И глаза осунуты.

253

«Очень похоже на прободную язву желудка», — подводит итоги осмотра Миша. Я в этом уже не сомневаюсь, практически. Тем более что мы, начмеды подлодок, — все хирурги, в некоторой степени, по крайней мере, так написано в сертификате специалиста.

Повторяем утренний маневр по забросу пациента в транспортное средство. Навыки не утрачены — больной утрамбован, и даже мне находится место в кабине.

В госпитале, после повторного осмотра, становится ясно — без операции не обойтись. Нужно собирать операционную бригаду: ассистента хирурга, анестезиолога и его помощницу, операционную сестру, санитарку, а еще рентгенолога и лаборанта. Вот так! Все это я должен сделать быстро. Всех оповестить и доставить.

Только мобильной связи еще в помине не было. В бубен, правда, чтобы кого-то вызвать, уже не стучали, но стационарные телефоны — великая редкость. Только для привилегированных. В то же время, в кабине авто помимо меня помещался только один человек. Поэтому я взял список адресов и помчался всех оповещать и доставлять. А до Нового Года оставалось 3 целых 5 десятых часа…

Русское гостеприимство известно всем, но особенно оно обостряется, когда ты уже слегка принямши и к тебе внезапно заявляется коллега. Все мои рассказы о срочности предстоящей операции и необходимости оповещения остальных медработников терялись в радостных восторгах хозяев очередной посещаемой квартиры, а отказ по-нашему проводить навсегда уходящий год тут же рождал категорический отказ куда-либо пребывать. Поэтому к концу маршрута я уже был слегка навеселе, сыт до отвала и предстоящая операция не казалась такой тяжелой.

Собрались все, кроме ассистента хирурга. Его я не нашел. Зато нарисовался другой помощник — Паша Москитов. Еще один начмед с лодки, который ровно, как и все остальные, совершенно забыл, каким образом выглядит абдоминальный больной, а тем более — с прободной язвой. Он зашел поздравить дежурную вахту с наступающим. Конечно, у него с собой было. А кто же ходит поздравлять с пустыми руками? Как сейчас помню — болгарское бренди «Солнечный берег». Вот под бренди мы и уговорили его помочь неопытному начинающему ординатору.

Надо отметить, что Паша хирургию любил, на отделении часто бывал и старался ассистировать и оперировать по возможности, пусть и не на брюшной полости.

Из всех собравшихся вокруг новогоднего операционного стола более-менее соображающим оказался Коля Первомуров — начальник клинического отделения поликлиники, анестезиолог по совместительству.

Мне выпала свободная минутка, и я забежал посмотреть, как продвигаются дела. По случайному совпадению, я попал на самое начало увлекательной операции.

Пашка уже обработал операционное поле и обложился простынями. Остроконечный скальпель в руке хирурга — первый разрез. Все нормально. Подбадривая друг друга, дошли до брюшины. Бац, пауза! Все, как один, ждут дальнейших действий Феди Апендюха. Осмотревшись по сторонам, словно ожидая подвоха, он неловко берет скальпель, растирая его между пальцев. Вжик, вжик — скользит медицинский ножичек по брюшине, да и органы внутренние повредить не сложно. Пауза. Все в каком-то стопоре.

Наученная опытом, находится операционная сестра. Протягивает ведущему хирургу желобоватый зонд и подсказывает, типа, проковыряй дырочку, вставляй зонд и потом, по нему, спокойно и безопасно, режь сколько душе угодно.

А как её эту дырку сделать? Так можно и кишку в придачу насквозь продырявить. В лучшем случае. Все стоят, как заколдованные. Учтите наше состояние. Промили спиртика в крови и без анализов обнаружить можно. И тут ситуацию реально спасает Коля Первомуров. Видимо вспомнив нативные пособия по классике.

Но, чтобы не скомпрометировать Федора (медицинская этика), отошел в сторону и как бы в никуда: «Зажим, ножницы…Зажим, ножницы…» Все сделали вид, что услышал только Федя. Операция продолжилась.

И тут больному опять невероятно повезло очередной раз. Язвенный дефект вывалился прямо в операционную рану. «Обнаружена язва!», — громко заявил Федя, чуть не заоравший от радости на всё отделение.

«Поздравляю ребята!», — с легким сарказмом отпрепарировал (это как отпарировал, только по-медицински) Коля. Даже трудно представить, если бы язва оказалась с обратной стороны или ещё какие-нибудь залепухи (они же подставы) по ходу дела появились!!

Поняв, что критическая ситуация миновала, я вернулся в приемное отделение, к праздничному столу, манившему своим обильным количеством снеди. Там уже было все готово: фужеры полны и до Нового Года оставалось 25 минут…

Мы только приподняли сосуды, чтобы, наконец, проводить уходящий год, как резко распахнулась входная дверь, впустившая внутрь ворох снега. Секундная мысль, что это к нам пришёл Дед Мороз и подарочки принёс, исчезла столь же быстро, как и появилась.

Вбегает нетрезвый мужик: «Помогите, я убил своего брата!!!»… выдохнул он. «Но, мне кажется, что он еще немного живой»…

Брови наверх, стаканы в исходное, сумку «неотложки» в зубы, вперед.

Подъехали на убойном авто к дому, квартира на пятом этаже. Захожу. Посреди комнаты наблюдаю группу сильно «хороших» мужиков человек так из шести. Тихонько расходятся в стороны. На полу седьмой, в сознании, пытается мне что-то объяснить на пальцах. В белой майке отчетливо видны два отверстия, крови немного.

Чтобы как-то разрядить обстановку, задаю вопрос: «А почему две дырки?» Братуха пострадавшего находится сразу: «Один раз за себя, другой за жену!»

За мужиками наблюдаю виновницу разборки. Состояние такое, как у всех мужиков вместе взятых. Видимо, так и не сообразив, что произошло, она протягивает мне полную рюмку.

В это время вбегают милиционеры. Первым делом хватают меня: «Вы свидетель, нужны ваши показания». Я им: «Да у меня клиент отходит, какой нахерь свидетель, вон банду опрашивайте!» А сам прикидываю, как же пострадавшего быстрее в госпиталь доставить, пока он не окочурился. Надо сказать, что основная задача дежурного — побыстрее доставить «клиента» в стационар и передать в любом состоянии, но естественного живого — себе дешевле будет. А дальше не твоя гайка.

Носилок нет, помощников нет, сил у меня тоже немного, сколько мужчинке осталось — одному Богу известно. Собираю в кучу собутыльников, в две шеренги по три человека, на надплечья водружаем раненого (почему-то вперед ногами, но на это никто не обращает должного внимания). Двинули, менты на подстраховке.

Качнулись, а чего ожидать — в каждом минимум по 0,7 водочки. «Так, — говорю, — ребята, если кореша вашего угробим, сядем все!» Дальше двигались, как по струнке. В трезвом виде такие чудеса координации не проявить. Уверяю.

Спустились: в «КрАЗ», естественно, чел не влезает. Договариваюсь с органами правопорядка, загружаем его на заднее сидение дежурного «бобика», поехали. В суматохе и не заметил, что пролетело два часа уже нового года.

Путь наш пролегал через центральную площадь, и народ к этому времени стал подтягиваться к ёлке. Ни сирена, ни мигалки не произвели должного впечатления на отдыхающих. Каждый, кто попадался на нашем пути, считал своим долгом перегородить дорогу и смачно зарядить снежком в лобовое стекло. Видимо, все свято верили, что милиция создана «служить и защищать».

Кое-как доехали. За это время у товарища проснулся условный рвотный рефлекс. Машину отмывали дня три… Быстро в приемник, на кушетку. Хорошо, не надо никого вызывать, все здесь. Воодушевленный Федя Апендюх, вооружившись пуговчатым зондом, точно рапирой, произвел ревизию ран. «Ранения не проникающие», — объявил он и пошел делать запись в амбулаторный журнал.

Мы с Колей решили подстраховаться и более тщательно проделали эту процедуру: зонд тут же ушел в брюшную полость, да и давление стало подозрительно падать…

Пока сестра готовила операционную, стерилизуя инструментарий, мы решили промыть челу желудок. Вот в книжках все четко написано и кажется таким простым, а как на деле… Вызвали другую сестру, вооружились кружкой Эсмарха и стали воду во внутрь заливать. Влили литра три…