Левензон прожевал кусок осетрины и перевел ответ:
– В Америку я деньги не вкладываю принципиально – есть на то причины. А в Россию я верю. Тоже есть причины. Так что – давайте лучше выпьем за продолжение сотрудничества.
К столу подсел пьяненький уже главный механик Альберт Поляков. Галстук, перемазанный винегретом, свешивался из бокового кармана пиджака.
– А ну, Йося, хватит русскую икру жрать! Я хочу с г-г-господином Ватана… Ваната…бля… Поговорить хочу, переведи!
– Давай валяй, Алик, переведу.
– Я чего хотел… Да! Хороший вы народ, японцы! Тех… Хех… нически грамотный. Я вот с вашим господином Камимурой шесть дней работал, когда мы техрегламень… тх… хехрегламент! Во! Составляли. Классный мужик! Врубается во всё мигом, хоть и по-русски ни бельмеса. На пальцах разговаривали! Давай выпьем, кактам – сан! За японскую нацию!
Ватанабэ кивнул и протянул бокал минералки, чтобы чокнуться. Но Альберт хитро подмигнул и убрал за спину свою рюмку.
– Погоди! Теххх… хнари вы классные, базара нет. Но вот вояки никудышные! Дедушка мой рОдный, Рудольф Иваныч Поляков… Да! Бил вашего брата, он на Сахалине служил в войну. Так это. Рассказывал! Летит японский четырёхмоторный бомбан… банбандировщик! Огроменный. Летит! Мою Родину бомбить! А дедушка взял топор и к-а-а-ак! Жахнет топором! Отрубил крылья там, двигатели. И лётчику японскому ухо отрубил! Ну бамбан… самолёт, короче, еле улетел. Да точно потонул потом, в волнах моря-акияна!
Марат, Левензон и Никитич ржали в голос и наперебой комментировали:
– Ну ты горазд врать, Поляков! Топором!
– Ага, а как он без моторов и крыльев улетел?
– Трепло ты кукурузное, Альберт.
Поляков обиженно засопел.
– Да ну вас, пойду я лучше с Камимурой выпью. Где он сидит-то? А вон он. Ха-ха-ха, дрыхнет! Сидя дрыхнет! Что, самураи, слабы вы против нашей водочки? Ха-ха-ха!
Явно пытавшийся на ком-то отыграться после конфуза с историей про героического дедушку Поляков нарочито громко хохотал и тыкал пальцем в мирно посапывающего Камимуру. Полуседая усталая голова свесилась на грудь, тоненькая струйка слюны сбежала на галстук корпоративных цветов…
Грохочущим цунами пролетел над столом грозный голос Кейсуке Ватанабэ:
– Какой позор! Вы потеряли лицо, господин Камимура, и унизили нашу компанию перед партнерами!!!
Испуганно замолчали все – и замершие в ужасе японцы, и ничего не понявшие русские. И даже «казанские» прекратили ржать и растерянно уставились на главу японской делегации…
Камимура подскочил, ударился коленками о столешницу. Спрятав голову в плечи, мелко трясясь, подбежал к боссу и что-то забормотал. Ватанабэ, раздув гневные ноздри, смотрел на него сверху вниз и шипел по-японски, выдавливая слова и слюни сквозь посиневшие губы.
Не переставая кивать головой, со сложенными на груди в умоляющем жесте руками, Камимура быстро попятился, не смея повернуться к боссу спиной. Свернув по пути пару стульев, исчез из зала…
В абсолютной тишине шепот Левензона прогрохотал, как горный обвал.
– Кирдык ему. Чуть-чуть не дотерпел. Теперь уволят…
Кейсуке вдруг побледнел, схватился правой рукой за грудь и рухнул на стул.
Над мгновенно протрезвевшей толпой пронесся крик Никитича:
– Нитроглицерин! Есть что-нибудь от сердца?
* * *
Японскую делегацию ранним дождливым утром провожали в аэропорту Пулково.
Марат долго тряс руку Левензону.
– Славно поработали, Йося. Жаль, вчерашний вечер немного испортил картину. Как Кейсуке-то себя чувствует? Может, не стоит ему сейчас лететь, отлежался бы немного?
– Врач сказал, что есть риск, так разве наш самурай кого послушает? Лекарствами я запасся, и тонометр переносной есть. Доберемся как-нибудь.
– А где Камимура? Я его не увидел.
– Он теперь не сотрудник компании. Так что и билет, и кредитка его аннулированы. Я же говорил – у нас с этим быстро… Не представляю, как он будет домой добираться. Ладно, удачи, Марат.
Тагиров смотрел сквозь стекло галереи на взлетающий самолёт.
Из-за свинцовых питерских туч выглянуло солнце и разбилось тысячами бриллиантов в дождевых каплях на стекле…
* * *
…Из-за свинцовых туч выглянуло солнце и разбилось тысячами бриллиантов в дождевых капелях на фонаре кабины.
Пилот морского разведывательного гидросамолёта старшина второй статьи Кейсуке Ватанабэ счастливо засмеялся и довернул аппарат к русскому берегу. Быстро увеличивалась фигурка, резко выделяющаяся на фоне белоснежного песка. Русский лейтенант в перемазанном смолой кителе кричал что-то приветственное и махал руками, приглашая совершить посадку…
В наушниках голосом Камимуры испуганно заверещал стрелок-радист:
– Ватанабэ – сан! Сзади, сзади! Смотрите!
Огромная белая чайка, раскинув гигантские крылья, пикировала на самолёт. Вцепилась когтистыми лапами в самолётные крылья, отклонила назад чудовищную голову – и ударила черным клювом в кабину.
Брызгами разлетелся фонарь.
Клюв раскаленным гвоздём проникал всё глубже. В самое сердце…
* * *
…Милицейский наряд Петроградского райотдела доставил в приемный покой психиатрической больницы жутко грязного бомжа с азиатской внешностью. Тот не отвечал на вопросы, а только кланялся и бормотал какой-то бред.
– Сумимасэн! Мосивакэ аримасэн, Ватанабэ-сан!…
… Кейсуке Ватанабэ умер в самолёте.
Через два месяца японские партнеры по формальному поводу разорвали контракт с Питерским фольгопрокатным заводом.
Август 2013 г.
Гордость бриттов
В девяносто четвёртом начали мы познавать Европу. А она – нас. Тогда в Англии русские были в диковинку. Ещё не хлынули в туманный Альбион фекальные массы скупщиков графских особняков, баронетских титулов и футбольных клубов с названием вовсе не «Шинник». Немытый Рома Абрамович носил за хозяином «Логоваза» портфель с баблом, юный Дерипаска лично ездил на стрелки с саяногорскими бандосами, а Вексельбергу хватало своих яиц, и не надо было одалживать их у Фаберже.
Рулили красные директора. Которые были в загранке один раз в жизни – в Монголии на обмене опытом по разведению овец. Этим-то ушлые ребята (сплошь наши эмигранты) и воспользовались.
На все крупные металлургические и горные комбинаты пришли приглашения на участие в семинаре «Россия и Европа: новые горизонты». За неслабую сумму в семь тысяч фунтов предлагалось провести шесть дней в Лондоне с обширной деловой и культурной программой – от лекций в Оксфорде до ужина в Британском музее.
Все и купились. Это сейчас ясно, что стоимость поездки задрали раз в десять. А тогда думали: один раз живём, вдруг алкаша Ельцина коммуняки скинут, железный занавес и всё такое. Тем более – бабки не свои, комбинатовские…
Из Москвы вылетел Ил-86, под завязку набитый металлургами с Урала и из Череповца, золотодобытчиками из Якутии, угольщиками из Казахстана. Ну, и питерские алюминщики. Директор Валерий Никитич, орденоносная краса и гордость советской цветной металлургии, взял с собой Марата за некоторое знание нерусских языков и стойкость в распитии спиртосодержащих жидкостей.
Полёт традиционно превратился в безудержную пьянку с блеванием в проходах и прихватыванием хихикающих стюардесс за попки. Бортпроводницы ничем не рисковали – половина ВИП-пассажиров была совершенно безобидна по причине возраста, вредных условий труда и нетрезвого состояния. Она повизжит, а дедушкам приятно.
В аэропорту Хитроу нашу банду быстренько провели через контроль и на автобусах доставили в центр Лондона. Название отеля за давностью лет забылось, но был он пятизвёздочный и оснащённый вышколенной прислугой. Часть которой наверняка после этих событий оказалась в дурдоме на реабилитации. Потому что никто из приехавших не мог понять, зачем вместо ключей выдали какие-то кусочки пластмассы, многие первый раз в жизни увидели биде, а на языке Шекспира говорили единицы. Да что там по-английски – некоторые якутские и казахские товарищи и по-русски матерились с трудом.
