Когда они спустились до второго этажа, великая герцогиня остановилась, чтобы перевести дух. Ростиг лег на прохладный мраморный пол и тихонько заскулил. Ему, с его старыми больными суставами, спуск по лестнице давался так же нелегко, как и его хозяйке.

— Не нужно было брать собак, — сказала великая герцогиня. — Бедняга Ростиг. Магдалена, Анна, отведите Ростига и Зайден обратно наверх. Может, даже отнесите на руках. Нет, Кьяра, ты останься и подержи Виви. Подождем, пока вернутся Магдалена и Анна, а я пока немного передохну.

Анна, как более высокая и сильная, взяла на руки Ростига, а Магдалена подхватила Зайден, и обе женщины пошли обратно, вверх по лестнице. Виви жалобно заскулила — то ли от разлуки со своими родителями, то ли от желания поскорее оказаться на улице. Кьяра присела на корточки, чтобы ее успокоить.

Послышался шорох юбок.

— Добрый день, ваша светлость, — прозвучал знакомый голос.

Кьяра подняла голову.

Перед ними словно из-под земли выросла незнакомая женская фигура. Женщина была одета в простое платье и передник, а на голове у нее был чепец, который носят обычные служанки. Издалека ее можно было принять за одну из десятков женщин, работавших на кухнях, в прачечных и швейных мастерских палаццо Веккьо. Но при более близком рассмотрении ее ярко подведенные брови и красный чувственный рот безошибочно говорили о том, кто она на самом деле.

Я вижу ее иногда. Эту венецианку. Здесь, в Питти, и в палаццо Веккьо тоже. Она одевается служанкой и приходит следить за мной.

Это была не кто иная, как Бьянка Капелло. Ангелы небесные, великая герцогиня все-таки была права. Любовница великого герцога, разумеется, не могла открыто приехать в палаццо Веккьо. Уж слишком ненавидели ее жители Флоренции, да и сам великий герцог приказывал ее оставаться в Пратолино. Однако неуемное желание взглянуть на маленького принца и на великую герцогиню в ее нынешнем положении, наверное, настолько свело ее с ума, что она решилась на этот маскарад.

— Синьорина Кьяра, — невозмутимо сказала великая герцогиня, удостоив любовницу своего супруга лишь легким движением ресниц, — пойдемте вниз во двор. И там уже подождем возвращения Магдалены и Анны.

Кьяра живо поднялась на ноги.

— Конечно, ваша светлость. Если желаете, обопритесь на мою руку, и я…

— Закрой рот, маленькая колдунья, и отойди в сторону, когда разговаривают знатные особы, — прервала ее Бьянка и резко толкнула ладонью в плечо. От неожиданности Кьяра пошатнулась и нечаянно наступила на лапку Виви. Собака пронзительно взвизгнула от боли.

Кьяра опустилась на колени и взяла Виви на руки. Бедная собачка прижалась к ней всем своим маленьким тельцем, дрожа от страха. В это же самое время великая герцогиня повернула голову и пристально посмотрела на Бьянку Капелло. Несмотря на всю ее хрупкость и болезненность, в каждом ее движении сквозили достоинство и гордость Габсбургов.

— Если вы еще раз тронете синьорину Кьяру и ее собаку, — произнесла она ледяным тоном, — вы об этом сильно пожалеете. И вообще, что вы здесь делаете, одетая в столь нелепый наряд? Или мой супруг наконец-таки отказался от вас и приставил работать на кухне, где вам, впрочем, самое место?

Щеки донны Бьянки вспыхнули, как огонь.

— Великий герцог разрешил мне входить в любой из его дворцов, — заявила она. — И одеваюсь я так, как мне вздумается. Мне не нужны шелка, драгоценности и железные корсеты для выпрямления спины.

— Жаль. Вам бы не помешали железные удила. А то вы совсем не умеете контролировать свой язык.

Кьяра уткнулась лицом в плечо Виви, покрытое гладкой черной шерсткой с рыжими подпалинами. Такая словесная перепалка была совсем не в характере великой герцогини, но, с другой стороны, какая женщина смогла бы сохранить благородное молчание, когда любовница ее мужа высмеивает ее физический недостаток? Даже если это сестра императора.

Скорее даже, напротив, особенно если это сестра императора.

— Мне не нужны никакие удила, — ответила Бьянка, повысив голос. Ее венецианский акцент стал еще отчетливее. — А вы как-то побледнели, ваша светлость. И похудели к тому же. И вообще, вы выглядите еще менее привлекательно, чем обычно. Мои астрологи предсказывают, что у вас опять родится девочка, и эти роды принесут вам смерть.

Услышав такие речи, Кьяра выпрямилась. Она понимала, что необходимо срочно что-то предпринять, но не знала, что конкретно. Однако великая герцогиня подняла руку, приказывая ей остановиться.

— Ваши астрологи — неучи, — спокойно сказала она. — Дайте мне пройти.

— И не подумаю! Я и так уже столько времени уступаю вам дорогу, ваша светлость! Из-за вас мне приходится сидеть в Пратолино! Из-за вас я не смею показаться во Флоренции, если только не переоденусь служанкой! Вы виноваты в том, что настраиваете против меня горожан!

— Даже если так, я бы расценивала это как достижение, а не вину.

— В таком случае это ваше единственное достижение. Потому что ваш сын — настоящее чудовище.

Великая герцогиня побледнела.

— А мой ребенок растет сильным и крепким. Он уже начал ходить. Вы не знали об этом? Он уже знает с десяток слов, и даже больше. Называет меня мамой, а великого герцога — папой.

— Мне жаль этого бедного малыша, который остался без настоящих родителей. А теперь дайте мне пройти. И можете не сомневаться, что я передам своему мужу, что вы называете его законного сына чудовищем.

Донна Бьянка покатилась со смеху.

— Да что я? Сам Франческо называет его чудовищем, когда вы не слышите. Он называет его…

Великая герцогиня замахнулась и со всей силой, что была в ее слабом теле, ударила Бьянку Капелло по губам. Это было так на нее непохоже. Кьяра успела лишь подумать, ударила ли хоть раз кого-нибудь великая герцогиня за всю свою жизнь. В ту же секунду она заметила, как, сделав слишком сильный замах рукой, великая герцогиня потеряла равновесие и ее нога начинает соскальзывать с гладкой мраморной ступеньки.

Кьяра вскрикнула и вскочила на ноги, чтобы ее поддержать.

В то же самое время Бьянка Капелло, охваченная слепой яростью, нанесла ответный удар — гораздо более точный и сильный. Скольких служанок она наградила пощечинами за все эти годы? Ее рука задела плечо великой герцогини, и та, окончательно потеряв равновесие, полетела вниз головой с лестницы.

— Нет! Нет! Нет! — закричала Кьяра и бросилась вниз по ступенькам, обдирая колени и локти, стараясь ухватиться за юбки великой герцогини, за ее мантию, за что-нибудь, только бы удержать ее падение. Но догнать ее было выше человеческих возможностей. Великая герцогиня кубарем катилась вниз в зловещей тишине, пока наконец не упала на каменный пол первого этажа.

Уже не сдерживая слез, Кьяра упала перед ней на колени. Она не смела дотронуться до нее, чтобы не причинить еще большую боль. Великая герцогиня не потеряла сознания — напротив, она часто моргала и беззвучно шевелила губами. Одной рукой она держалась за живот и чуть слышно стонала.

— Ваша светлость! Лежите, не двигайтесь. Стража! На помощь! Стража! Магдалена! Анна! Сюда! Быстро!

Не переставая звать на помощь, Кьяра взглянула на верхнюю площадку лестничного пролета. Бедная Виви стояла там одна, боязливо поджав хвост и прижав уши к голове.

Бьянки Капелло и след простыл.

Немедленно послали за великим герцогом и докторами. Кричащую от боли великую герцогиню уложили на носилки и доставили в ее опочивальню. Вся ее юбка и яркая красная мантилья с лисьим мехом были в крови. Кьяре приказали не мешать и увести собак на псарню. Никто даже не думал спросить ее о том, что именно произошло. Все придворные и врачи вмиг предположили, что великая герцогиня просто поскользнулась и упала по своей неосторожности и под весом ребенка.

«Я должна сказать все великому герцогу, — говорила про себя Кьяра, бегом возвращаясь из псарни. — Я обязана сказать кому-нибудь всю правду. Неважно кому».

Вернувшись в покои великой герцогини, она увидела, что двери в ее спальню закрыты, а на входе стоят двое стражников великого герцога.