— Пилота учили выживать на враждебной территории, — заметил Натан Бейл. — Думаю, еще пару дней он сможет продержаться.

Джозеф Мердок вновь подошел к окну, отвернувшись от своих собеседников. Минуты две он молча созерцал пейзаж, и никто не осмелился побеспокоить президента. Лишь Бейл и Бейкерс украдкой переглянулись, словно пытались передать друг другу на расстоянии какие-то потаенные мысли. Им было, что сказать друг другу, но не сейчас и не здесь.

— Господа, час назад я принял посла Японии, — наконец сообщил президент США, повернувшись к терпеливо молчавшим членам совета безопасности. — Он уверил меня, что его правительство не претендует на какую-либо иную часть российской территории, как и территории любой другой страны, но Сахалин и Курилы — исконная японская земля, которую они готовы защищать от вторжения всеми средствами. Мне дали понять, что по доброй воле японцы с этих проклятых островов не уйдут. Они в открытую бросили нам вызов, бросили вызов Соединенным Штатам, нам, однажды уже разгромившим их империю!

Неожиданно Мердок зарычал, ударив кулаком по крышке старинного стола так, что дерево жалобно скрипнуло. Все, кто находился в Овальном кабинете, невольно вздрогнули от неожиданности, впервые увидев президента в таком состоянии.

— Нам плюнули прямо в лицо и предложили утереться, черт возьми! Они смеются над нами! Русское правительство не в счет, за ними нет силы, все, что могут сейчас в Кремле, это лишь громко кричать и махать кулаками, но и только. Россия принадлежит нам, по праву победителей, и я не могу позволить, кому попало делить ее на части, забирая себе лакомые куски! Нас поставили перед выбором — или признать права Японии, расписавшись в собственной немощи и нерешительности, или прибегнуть к силе, неизбежно понеся огромные потери. Мы долго вооружали японцев, дали им лучшую технику, позволили создать и подготовить армию, и теперь жертв не избежать.

— Выбор непрост, — усмехнулся Реджинальд Бейкерс, сам пребывавший в некоторой растерянности. — Или лишиться уважения, или заплатить жизнями лучших людей страны. Если отступим, нас перестанут бояться, если проявим твердость, прольется много крови.

— Генерал, а что сейчас мы можем противопоставить японской группировке на Сахалине? — Джозеф Мердок, кажется, не обратив внимания на реплику главы АНБ, взглянул на Форстера.

Председатель Комитета начальников штабов ответил без раздумий, помня все наизусть, словно прилежный ученик на экзамене.

— Под Владивостоком в полной готовности находится Третья экспедиционная дивизия Морской пехоты генерала Флетчера, сорок восемь тысяч моряков при поддержке полутора сотен боевых самолетов. Часть морпехов придется оставить для прикрытия границы с Китаем, но в любом случае наше превосходство над противником будет бесспорным. А с востока к островам приближается авианосная ударная группа во главе с «Джоном Стеннисом». Это еще полсотни самолетов и около двухсот крылатых ракет «Томагавк» кораблей эскорта. В случае необходимости можем двинуть следом еще и «Рональд Рейган», он в полной готовности стоит на рейде Сан-Диего вместе и может снятьс с якоря в течение часа. Кроме того, к Курилам уже направлены три ударные подлодки класса «Лос-Анджелес», также вооруженные «Томагавками». Уже сейчас мы превосходим противника по всем параметрам, и японцы это знают. Если вы отдадите приказ, контроль над островами будет возвращен в течение тридцати шести часов, господин президент!

Джозеф Мердок задумался. История повторялась. Снова, словно фигуры на шахматной доске перед началом партии, занимали свои позиции войска. По половине земного шара передвигались дивизии и эскадры, готовящиеся нанести удар. Но если в прошлый раз все было ожидаемо, теперь все произошло внезапно, и решиться, вот так сразу отдать приказ, было сложно. В прочем, сейчас и противник оказался далеко не столько сильным, и все же это была война.

— Какой ценой? Сколько американцев, мужчин и женщин, расстанутся с жизнями за эти тридцать шесть часов? Сколько детей станут сиротами, сколько жен овдовеют?

— Потери не будут казаться столь тяжелыми, если победа достанется нам, — пожал плечами Натан Бейл. — Жертв все равно не избежать, такова война. Но, возможно, войны удастся избежать. Нужна демонстрация силы, японцы должны понять, что им не победить. Мы сильнее, и в Токио знают это. Если проявим решимость, японцы уступят, им тоже не нужна война, они не захотят проливать кровь. Самурайский дух, кодекс бусидо — все это осталось в седой древности, нынешняя Япония иная.

— А если не уступят? Нынешнюю Америку тоже многие считают иной, не готовой на жертвы, привыкшей к сытости, — фыркнул президент Мердок.

— Мы уже доказали, что это не так, господин президент, — возразил генерал Форстер. — Мы готовы и умеем воевать, и весь мир уже смог увидеть это! Если проявим твердость, все поверят в нашу готовность идти до конца!

— Хорошо, в таком случае будем придерживаться прежней линии, — решил президент. Немного успокоившись, он опустился в свое кресло, уперев локти в столешницу. — Продолжим накапливать силы, после чего предъявим Токио ультиматум. Им все равно не тягаться с нами, и сами японцы это понимают, конечно. Если же будут упрямиться, тогда, наверное, пустим в ход «Томагавки». Мы все равно добьемся своего, господа! А что сейчас происходить в России? С нашими парнями, надеюсь, все в порядке?

Президент вновь взглянул на Форстера, и тот немедленно ответил:

— Все десантники вернулись на базу, генерал Костас, командующий Сто первой, лично прибыл на русскую военную базу, чтобы забрать наших парней.

— Черт возьми, эти русские зарвались! — воскликнул Сайерс. — Взять в плен американских солдат! Это уже слишком!

— Несколько десантников были убиты в столкновении с русской полицией, — добавил Дональд Форстер. — Кто первым открыл огонь, неизвестно. В конечном счете, потери списали на террористов, и инцидент можно считать исчерпанным на данный момент.

— Исчерпанным?! — Президент Мердок вновь буквально взорвался, вскакивая с места. — Девятнадцать наших парней вернулись из этого рейда, упакованными в пластик! За полчаса потеряли три вертолета, причем ничего не известно о пилоте одного из сбитых «Апачей»! Какого черта вообще генерал Костас решил провести эту операцию?! Пентагон не давал санкцию, насколько мне известно! Поправьте меня, Дональд, если это не так!

— Это была инициатива Костаса, — согласно кивнул председатель ОКНШ. — На нем и вся ответственность. Но я понимаю генерала — его дивизия несет потери почти каждый день, в засадах, на минах, вот он и решил нанести ответный удар, достав террористов на их территории. Вернее, попытался это сделать. Альберт Костас — настоящий патриот и опытный командир.

— Он отправил на бойню своих солдат, без разведки, без прикрытия! Девятнадцать убитых за одну ночь, раненых вдвое больше! Устроили «День рейнджера», черт возьми! А русская полиция берет в плен наших отступающих, да что там, бегущих десантников! Кстати, что там с ракетами, которыми сбили наши вертолеты?

— ПЗРК китайского производства, — доложил Натан Бейл. — Их становится все больше у террористов. Люди из ЦРУ, работающие в России, делают все необходимое, чтобы перекрыть каналы поставки. Пока без особого успеха, господин президент.

— Китайские ракеты, китайские винтовки, китайские мины! Китай вооружает наших врагов, а мы им не в силах помешать! Что, черт возьми, происходит?! Бейл, перед тем, как я отдал приказ на проведение операции «Доблестный удар», вы меня уверяли, что русские не окажут серьезного сопротивления! Но за пять месяцев, прошедших с капитуляции русских, наши потери стабильно высоки. Американские солдаты гибнут каждый день — умирают в засадах, подрываются на фугасах, горят в вертолетах, сбитых зенитными ракетами! Как и когда мы сможем остановить это? И сколько, черт возьми, нам еще потребуется гробов, прежде, чем русских удастся усмирить?

Джозеф Мердок шумно дышал, сжимая в гневе кулаки. Лидер мощнейшей державы мира чувствовал себя беспомощным. Он не мог отдать приказ своей армии, потому что для этого не было ни малейшего повода, да и объявлять войну второй по силе державе было слишком неразумно.