— Какого черта? — Хопкинс непонимающе вертел головой. — Что, Штаты решили все же объявить войну Северной Корее?

Гул турбин, обрушившийся с неба раскатами грома, заглушил слова журналиста. Казавшийся с земли громадиной транспортный С-17А «Глоубмастер» величаво заходил на посадку, стремительно вырастая в размерах. А в стоявший на краю взлетной полосы пузаьый С-130 «Геркулес» уже грузилась техника. Пятившийся задом «Хамви» медленно полз по опушенной аппарели. Водитель, выполняя подаваемые жестами команды регулировщика, осторожно сдавал назад по несколько футов, пока машина не оказалась в грузовом отсеке пузатого «Локхида».

— Смотри, там генерал Костас? — Бойз указал своему напарнику на командующего дивизией, как раз в этот миг выбравшегося из бронированного чрева вездехода М1114. вокруг сразу сомкнулось кольцо вооруженных до зубов десантников, словно ожидавших в любую секунду набега русских партизан.

— Думаешь, он согласится дать интервью?

Репортеры бегом бросились к Костасу, окруженному полудюжиной офицеров, что-то обсуждавших между собой. Увидев британцев, генерал нахмурился.

— Сэр, что происходит? Чем вызвана такая активность?

Командующий несколько секунд молчал, решая, стоит ли тратить свое время на навязанных верху журналистов.

— Приказ генерала Камински, объявлена повышенная боевая готовность. Возникла чрезвычайная ситуация. Террористы несколько часов назад захватили город на Урале, и русские власти могут не справиться с кризисом. Одна воздушно-штурмовая бригада будет находиться на аэродроме в ожидании приказа о передислокации.

— Террористы захватили город?!

— Русские стягивают туда все силы, но этого может оказаться недостаточно. Армия США готова оказать им помощь в любой момент. Дипломаты что-то там решают, а мои парни будут ждать команды в самолетах, готовые вылететь немедленно и навести порядок. Похоже, почти все террористы собрались в одном месте, и мы получили шанс прихлопнуть побольше ублюдков разом, — кровожадно оскалился генерал. — Самое время покончить с ними!

Сопровождавшие Костаса офицеры оттеснили опешивших от таких новостей репортеров, и генерал двинулся на летное поле, по которому метались десантники. Уильям Бойз, придержав за рукав двинувшегося, было, следом, Хопкинса, произнес ему едва ли не на ухо:

— Гарри, мне кажется, здесь мы только зря теряем время. Вся эта мышиная возня в здешних лесах — это ерунда. Настоящие дела творятся далеко отсюда и прямо сейчас!

— Ты чертовски прав, Билли! Что-то серьезное заварилось, я чувствую это! Как думаешь, в одном из самолетов найдется для нас свободное местечко?

— Собираешься ждать, когда генерала и его парней спустят с цепи? Где твоя хватка, приятель?! Военные долго будут строить планы, все рассчитывать, они же не любят соваться в пекло, очертя голову. Ждать нельзя, Гарри! Мы должны быть там первыми!

Хопкинс ухмыльнулся в ответ. Глаза репортера уже горели азартом. Запах сенсации дразнил профессиональное чутье, и журналист был готов мчаться к ней, сметая все преграды, доказывая, что в своем деле он лучший. Неважно, что в конце пути их могла ждать сырая яма в земле, каменный мешок или просто братская могила. Профессия журналиста всегда была связана с риском, будь это репортаж с линии фронта в очередной стране третьего мира, или расследование делишек мафии в родном городе. Но игра стоила свеч.

— Боюсь, генерал Костас нас просто так не отпустит, — заметил Бойз, мысленно уже представлявший уральские горы. — Он дорожит своими погонами!

— В такой суете он не сразу заметит наше исчезновение. Главное, не терять времени!

— Да и русские не будут рады нашему появлению.

— Пусть Шарп подергает за ниточки в Москве. У него есть кое-какие связи. Думаю, оно того стоит!

Уильям Бойз не сомневался. На горизонте отчетливо замаячила сенсация, репортаж с места событий. Это не дремучий лес черт знает где. И не такой уж фантастикой кажется репортаж с лидерами террористов, показавших свою силу. Ради этого шеф московского бюро «Би-Би-Си» может и напомнить о себе старым знакомым среди местной «элиты».

Репортеры в какой-то момент перестали замечать суету вокруг. Десантники собирались, скапливались, занимая места в транспортных «Геркулесах» и «Глоубмастерах», готовые к решительному броску на юг, туда, где уже кипели бои. Они подчинялись приказу, не задумываясь больше ни о чем, а двумя британцами уже полностью овладела идея, ведь те сами были хозяевами собственной жизни, никому не подчиняясь, имея право игнорировать число звезд на любых погонах. А далеко от этих мест, у отрогов уральских гор, уже творились действительно серьезные дела.

13 ноября

Жанна Биноева сразу поняла, что машина свернула с шоссе на проселок. Для этого ей не требовалось даже открывать глаза. Девушка просто почувствовала, как немолодой УАЗ-«буханка» запрыгал на ухабах, словно норовистый скакун, жалобно скрипя амортизаторами. Дорога, по сути, неширокая просека с накатной колеей, уводила вглубь леса, и она же вела к нижнеуральскому аэродрому.

УАЗ остановился через двадцать минут, и в этот миг Жанна открыла глаза. В полумраке салона, лишенного окон, она увидела лица троих своих спутников. Молодые крепкие парни, похожие, точно братья, даже одетые одинаково, в застиранный камуфляж «флора» и разгрузочные жилеты «Пионер-М23», немногословные, они были сейчас ощутимо напряжены.

Всю дорогу, пока «буханка петляла по разбитым пустым шоссе, партизаны пытались казаться невозмутимыми. Один почти всю дорогу делал вид, что дремлет, другой успел набить патронами несколько рожков к своему «Калашникову», а третий играл во что-то на мобильном телефоне, порой улыбаясь, наверное, когда переходил на новый уровень, а иногда хмурясь и матерясь шепотом себе под нос. Но теперь все трое резко подобрались, нервно переглядываясь между собой, порой бросая косые взгляды на чеченку.

— Мы на месте, — произнес водитель, обернувшись назад. — На выход!

Трое партизан среагировали первыми. Разом взведя затворы своих АК-74, они выскочили из замершей посреди лесной дороги «буханки». Держав автоматы наизготовку, бойцы добежали до придорожных зарослей кустарника, взяв на прицел подступавший со всех сторон лес. И только тогда из машины выбралась Жанна Биноева. Она закинула на право плечо длинный брезентовый чехол, а на левое — простой брезентовый «сидор», полупустой, и, остановившись возле машины, осмотрелась. Утром выпал снег, припорошив серую землю, и теперь в нем оставались четкие следы рубчатых подошв тяжелых армейских ботинок. Ощутимо похолодало, изо рта вырывались облачка пара.

Жанна, несмотря на многозначительные взгляды своих спутников, аж подпрыгивавших в нетерпении, замерла на краю дороги, на мгновение обратившись в слух. Кроме звука работавшего вхолостую двигателя ее ушей не достигал больше никакой посторонний шум. Даже птицы, нахохлившись, молча сидели на ветках.

— Идем на запад, — приказала Жанна, взглянув на компас. — Примерно полтора километра. Займем позицию на опушке.

Партизаны разом кивнули молча, и один из них, на ходу вешая автомат на плечо, направился в указанном направлении. Двое других встали по бокам Биноевой, готовые прикрывать ее от любой опасности огнем и собственными телами. Сегодня в их небольшой группе была главной именно Жанна, от нее зависел исход предстоящей операции, и потому эти русские парни, опытные солдаты, в том числе успевшие побывать и на Кавказе, защищали ее, чеченку, как самое ценное в своей жизни.

— Жди нас, — произнесла Жанна обращаясь к водителю, крепко сбитому усатому мужику с блестящей лысиной и потертым АКС-74 со спаренными магазинами, смотанными синей изолентой. — Смотри во все глаза и слушай во все уши. Если через час нас не будет, уходи. Мы выйдем к городу сами. Или не выйдем.

— Ни пуха! — прозвучало в ответ, и Биноева, на ходу бросив ставшее уже привычным «К черту!», двинулась прочь с дороги, раздвигая жидкие заросли кустарника.