— Черт возьми, все планы коту под хвост, — выругался Рональд, когда Уоллес появился на пороге его палаты. — Я должен быть не здесь! А эти кретины тянут время!

— Остыньте, Рональд. Пока вы ходили на уколы и перевязки, в Москве тоже не все было спокойно. Возможно, вам чертовски повезло!

— Что вы хотите сказать? — нахмурился Говард.

— Пару часов назад в Москву прибыли инспекторы ООН. В столичном аэропорту их встречали члены русской администрации. По пути в Кремль их кортеж был атакован террористами. Есть жертвы, в том числе и среди людей из русского правительства.

— Вот дьявол, — потрясенно выдохнул Рональд Говард. — А они умеют удивлять! Кажется, русские собрались с силами, и перешли в наступление! Но все равно мое место сейчас — в Москве, и буду там!

Менеджер «Юнайтед Петролеум» всегда был сугубым прагматиком и рационалистом. Ни одна ошибка не может быть случайной, нет никаких неожиданностей, считал он, а есть лишь лень и некомпетентность исполнителей. И сейчас Говард впервые задумался о том, существует ли в действительности Провидение, и не оно ли сохранило ему жизнь ценой нескольких минут страха во время падения горящего самолета и пары дней, проведенных в тиши госпитальной палаты.

Под ногами хрустело битое стекло, которым был сплошь усыпан пол торгового зала небольшого магазинчика. Лишь этот звук нарушал царившую всюду тишину, такую, словно уши оказались забиты ватой. Жанна Биноева осмотрелась, оставаясь на одном месте и не выпуская из рук трофейный АКС-74У, отнятый у ее неосторожного конвоира. Ствол автомата сейчас был направлен туда же, куда и внимательный, настороженный взгляд, и всюду Жанна видела лишь следы погрома. Выбитые стекла, сброшенный с прилавков и витрин товар, кассовый аппарат, перевернутый, скинутый на пол со стойки кассира. И среди всего этого девушка заметила самое важное — пулевые отметины на стенах. Кто бы ни разгромил магазин, сделали это не простые хулиганы — у тех все же редко бывает в руках боевое оружие.

— Шайтан!

Девушка выругалась раздраженно. Она проделала немалый путь в арестантской робе, и только всеобщая паника позволила ей избежать неприятностей. Словно вдруг исчезла вся до единого человека русская милиция, армия, прочие службы, занимавшиеся такими, как она, террористами и преступниками. Вернее, людей в форме и с разным количеством звезд на погонах хватало, но охватившее всех смятение распространилось и на них, и никому пока не было дела до одинокой беглянки, те же, кто проявлял интерес хоть на миг, при виде автомата в девичьих руках сразу находили более важные занятия. И все же так не могло продолжаться слишком долго, следовало слиться с толпой, чтобы в большей безопасности проделать остаток пути до родного аула, а для этого хотя бы следовало сменить робу с нашитым на груди порядковым номером на приличную одежду.

Жанна успела отойти от разрушенного наводнением Ростова на несколько километров, по пути вдоволь насмотревшись на то, что оставалось после того, как по земле прокатился вырвавшийся из водохранилища водяной вал. Из разговоров чудом уцелевших людей, встретившихся по дороге, она поняла, что это американцы разбомбили плотину. В подтверждение догадкам над головой не единожды с рокотом пролетали самолеты, в основном — на север. Шли они на большой высоте, над облаками, расчерчивая небосвод белым пунктиром инверсионных следов, и понять, чьи они, какого цвета звезды на плоскостях крылатых машин, не представлялось возможным.

На магазин Биноева набрела, когда город уже остался позади. Вдоль обочины уходившего на юго-запад шоссе выстроились рядами машины, гражданские легковушки и военные грузовики, стоявшие с распахнутыми дверцами, брошенные перепуганными людьми. На них девушка пока не смотрела, разыскивая более полезные вещи, и обрадовалась, увидев магазинчик. И лишь очутившись внутри, почувствовала бешенство при виде полнейшего разгрома. Ни одежды, ни пищи, если не считать таковой пакетики с жареным арахисом и семечками.

Собравшись уже, было, уходить, Жанна вдруг остановилась, услышав слабый стон откуда-то из подсобки, вход в которую находился как раз за стойкой кассира. Помедлив, девушка двинулась туда, поудобнее перехватив компактный автомат, сейчас оказавшийся как нельзя более кстати для действия в помещении. Ступать она старалась плавно и мягко, перекатываясь с пятки на носок, но все равно при каждом шаге под ногами предательски хрустело битое стекло.

Зайдя в кладовку, Жанна увидела в дальнем ее углу какую-то темную кучу тряпья, и лишь когда это «тряпье» зашевелилось, издав еще один негромки стон, поняла, что это женщина лежит, забившись к самой стенке и натягивая на себя разорванную, окровавленную одежду.

Наверное, это была продавщица, если судить по синему форменному халату, превратившемуся в лохмотья. Старше самой Жанны, лет тридцать, не меньше, наверное, довольно симпатичная… когда-то. А сейчас лицо превратилось в сплошной кровоподтек, губы разбиты. Лежит, сжавшись в позе эмбриона, притянув колени руками к самому подбородку, а под ней растекалась запекшаяся лужа крови.

— Ты слышишь меня? — Жанна подошла к избитой, изнасилованной женщине, склонившись над ней. — Не бойся! Кто это сделал? Здесь есть где-нибудь лекарства? Бинты, йод, что-нибудь? Я помогу?

Биноева не думала о том, насколько опасно оставаться на месте сейчас. Шок пройдет, и кто-то вспомнит о заключенной террористке, найдет пустой «автозак», и тогда ее станут искать по-настоящему. Но просто уйти, оставив эту женщину умирать, Жанна не могла. Их, чеченцев, русские называли зверями, и многие из тех, кто прежде сражался вместе с Жанной, такими и были. Безжалостные, жаждущие крови, способные отрезать голову пленнику и играть ею в футбол, словно мячом. Или отдать ее детям, чтобы те играли, привыкая к крови. Сама Жанна такой не была и не желала становиться. И чтобы убедить саму себя, что она все еще человек, сейчас Биноева должна была помочь, сделать то, что было в ее силах. Или хотя бы попытаться.

— Солдаты… — женщина, кое-как открыв один глаз, не совсем заплывший, прохрипела едва слышно: — Пришли… хотели водки, денег… а потом…

— Все будет хорошо! Где найти лекарства поблизости?

— Аптека… через дорогу…

— Сейчас я вернусь, и все будет хорошо!

Жанна, опустив автомат, вышла из подсобки, уже не заботясь о скрытности. Она так и не поняла, что здесь могло произойти, но это было неважно. Сейчас нужно найти лекарства, сделать хоть что-то для этой умирающей женщины, а потом — идти дальше, домой, туда, где заснеженные пики гор царапают небо.

— Ни с места! Стоять! Брось оружие!

Громкий злой окрик заставил Жанну вздрогнуть. А через миг она уже падала на землю, выжимая спусковой крючок автомата. АКС-74У дернулся, извергая струю свинца туда, откуда звучал голос, а Биноева, не чувствуя, как впиваются в тело осколки стекла, уже прыгнула за стойку кассира.

В ответ не стреляли, но Жанна была уверена, что ни в кого не попала, и тот, кто выкрикивал команды, был жив, был здесь, у входа, снаружи, укрывшись за стеной. Возможно, он был не один.

— Бросай оружие и выходи, — вновь прозвучал приказ, донесшийся со стороны распахнутой, повисшей на одной петле двери. — Считаю до пяти, потом бросаю гранату!

— Здесь раненый! Если бросишь, то убьешь всех сразу!

— Тогда на выход без оружия и с поднятыми руками! Живо!!!

Жанна поняла, что попала в ловушку. Можно ползком вернуться в подсобку, оттуда есть выход наружу, не может не быть, наверняка товар принимают именно там, а не в зале. Но если противник не один, там тоже ее ждут. А если один, запросто мог поставить растяжку, если только не врет про гранаты. А взрыв единственной Ф-1 или РГД-5 в такой тесноте — это наверняка контузия, даже если осколками не зацепит, и тогда бывшую снайпершу можно голыми руками взять. Да и не хочется воевать, не разобравшись, с кем именно.