— О, черт!

— Командир, помоги, — раздался слабый голос рядом.

Слава, услышав ругань Бурцева, позвал его, и Олег, подойдя, снова выругался. Товарищ еще дышал и даже оставался в сознании, но жизнь покидала его с каждой каплей крови, хлеставшей из страшной раны на животе. Земля вокруг уже была влажной, словно после дождя.

— Сейчас, потрепи, брат, — приговаривал Бурцев, пытаясь разорвать вдруг ставшими такими непослушными пальцами обертку перевязочного пакета. — Держись, Славик! Все будет путем, сейчас починим тебя, еще бегать будешь!

Положив тампон на рану, Олег прижал его посильнее, чувствуя, как пульсирующими толчками из-под его ладоней продолжает течь кровь. Затем распаковал аптечку и вколол в бедро Славе, тыча иглой шприц-тюбика прямо сквозь штанину, дозу промедола, а затем еще две подряд.

Неожиданно со стороны позиций американцев грянул настоящий шквал огня. Кажется, разом ударили со всех стволов. Пулеметная очередь прошла над самой головой Бурцева, заставив того уткнуться лицом в кучу опавшей хвои. Рядом с хлопком разорвалась граната, выпущенная из подствольника, чуть дальше громыхнули еще два взрыва. Наперебой затрещали карабины вражеских десантников.

Подняв голову, Олег увидел, как американцы, пригибаясь к земле, короткими перебежками движутся прямо на него, стреляя на бегу во все стороны. Встать в полный рост было невозможно — воздух наполнился визжащим свинцом, вгрызавшимся в древесные стволы, отлетавшим от них рикошетом. Олег поднял лежавший на земле пулемет, выпустив остатки магазина куда-то в сторону американцев, затем, когда вместо очередного выстрела раздался лишь сухой щелчок бойка, торопливо поменял рожок, отметив, что в кармане разгрузочного жилета остался только один полный.

— Эй, русский, — Жанна Биноева окликнула Олега, указав рукой в небо. — Смотри, ракета!

Над лесом вспыхнула красная искорка, и, прочертив дугу, погасла. А следом взвилась еще одна ракета, и тоже красная.

— Сигнал к отходу! Надо убираться, для нас бой закончен!

Олег Бурцев почувствовал облегчение и неожиданный прилив сил. Полковник Басов понял, что он и его отряд сделали все, что только могли, дав бой превосходящим силам противника, нанеся им такой ущерб, какого враг и не ждал. Но все же теперь сказывало превосходство американцев, и численное, и, особенно, в огневой мощи. Партизаны оставили позиции, но противник, кажется, только теперь опомнившись, перешел в атаку.

— Тащи раненого, — предложила Жанна Биноева, озираясь по сторонам. — Я буду вас прикрывать! Мне все равно его не сдвинуть с места!

Бурцев не верил чеченке нисколько, но сейчас выхода не было. Закинув за спину свой пулемет, он повесил на плечо АК-74 своего раненого товарища, подхватив и самого его. Наркотик на время заглушил боль, и Слава мог хотя бы стоять на ставших ватными ногах, опираясь на плечо Бурцева. А Жанна двинулась рядом, держав наготове автомат.

— Внимание! — Олег первым увидел мелькнувшие между деревьев силуэты благодаря очкам ночного видения, вновь надвинутым на глаза. — Сзади! Стреляй!

Биноева развернулась, от живота выпустив веером очередь патронов в десять. Один из преследователей, который отделяло от партизан не меньше полутора сотен метров, повалился на землю, и тотчас там, куда он упал, полыхнуло пламя. Ударная волна, сопровождаемая потоком осколков, сбила с ног находившихся рядом людей. Сквозь грохот взрыва до Бурцева донеслись истошные крики, полные боли.

— Там мины, — оскалился партизан. — Теперь не догонят! И шагу вперед не сделают, суки!

Американский десантник, напоровшийся на противопехотную мину ПМН-4, кричал, катаясь по земле. Пятидесятиграммового заряда взрывчатки оказалось достаточно, чтоб оторвать ему обе ступни, вогнав в плоть осколки его собственных костей.

— Убираемся, в темпе! — крикнул Бурцев. — Бегом!

Гул низколетящего вертолета накрыл лес, заглушив все прочие звуки. Олег остановился, запрокинув голову и скользя взглядом по темному небу.

— Под дерево! — крикнула чеченка, направившая в небо ствол автомата. — Что ты встал?!

Вертолет неожиданно появился над лесом, пройдя на бреющем над верхушками деревьев, затем набрал немного высоты, и к земле от него протянулись росчерки трассеров. Тридцатимиллиметровые снаряды, выпускаемые с ужасающим темпом бортовой автоматической пушкой, вонзались в землю, и от их взрывов сдетонировали мины. Несколькими длинными очередями «Апач» проделал в минном поле приличный проход, и по нему тотчас двинулись замешкавшиеся, было, американцы. А вертолет, сделав круг над их головами, вновь открыл огонь, и волна снарядов накрыла бежавших партизан.

Бурцев вскрикнул, когда осколок вошел ему в бедро, и повалился на землю, пытаясь собою заслонить раненого. Рядом растянулась Биноева. Американский вертолет, выпустив еще пару коротких очередей, промчался над пытавшимися отползти под дерево партизанами, развернулся на девяносто градусов и выпустил по лесу несколько НУРС, разорвавшихся в зарослях.

Джеймс Салливан зубами разорвал упаковку перевязочного пакета, прижав бинт к кровоточащей ране на бедре раненого десантника, лишь стонавшего сквозь зубы. Сержант с силой обернул бинт вокруг ноги, поверх пропитавшейся кровью штанины, завязав концы в узел.

— Мы тебя вытащим, — пообещал он, наклонившись к уху товарища. — Помощь на подходе, парень!

Над самым ухом вновь ударил пулемет Родригеса. Десантник уже отстрелял из своего М249 целую ленту, две сотни патронов, и только что заправил вторую, примкнув снизу к «Миними» массивный пластиковый короб. Трассеры повисли над перепаханной взрывами поляной, протянувшись куда-то к лесу. Русские ответили немедленно, разом открыли огонь несколько автоматов, и Салливану пришлось вжаться в землю, молясь, чтобы его не задело рикошетом.

— Ублюдки, — выругался Родригес, тоже залегший, и слышавший, как со свистом проносятся над головой пули террористов. — Никак не уймутся, мать их!

— Сейчас успокою выродков, — буркнул Салливан, загнав в камору подствольного гранатомета цилиндр осколочной гранаты.

Сержант на мгновение высунулся из укрытия и тотчас нажал на спуск. Хлопнул М203, и граната, пролетев над поляной, разорвалась где-то в подлеске. А Джеймс снова плюхнулся на землю, и вовремя — в нескольких дюймах над ним с гулом пролетела пуля.

— Черт, тут снайпер! — испуганно воскликнул Родригес.

— Засек его?!

— На двух часах, сержант!

Джеймс Салливан поднял лежавший у ног цилиндр противотанкового гранатомета М136, пристроив метровой длины трубу поудобнее на плече и взведя спусковой механизм. Сержант успел пожалеть, что американская армия до сих пор не обзавелась чем-то вроде русского капсульного огнемета «Шмель», чудовищную мощь которого многие десантники уже успели испытать на себе. Мощности кумулятивной боеголовки РПГ было все же недостаточно против пехоты, но Салливан прицелился и нажал на спуск.

— Получите, гребаные ублюдки!

Грохот выстрела ударил по ушам, отозвавшись тупой болью где-то под черепной коробкой. На опушке леса полыхнуло, пламя взрыва поднялось и тотчас опало.

Пока сержанту и его людям везло. Из всего отделения были ранены лишь двое, и то несерьезно. Еще одного десантника контузило, так что у него кровь до сих пор текла из ушей и он ничего не слышал, благо, каждый из оказавшихся здесь бойцов отлично владел стандартным языком жестов, так что понять друг друга они могли и без слов.

Внимание, слушай мою команду, — разнесся над позициями десантников голос принявшего на себя командование оставшимися людьми лейтенанта из первого взвода. — Будем прорываться к точке эвакуации. Первый взвод, отвечаете за раненых! Второй взвод, прикрываете остальных! Эй, сержант, вы ведь из второго взвода?

— Да, сэр, так точно сэр, — отозвался Салливан, на которого указал незнакомый офицер. — Второй взвод!

— Где ваш взводный, сержант? Он жив? Ранен?

— Он убит, лейтенант, сэр!

— Временно назначаю вас командиром взвода, сержант! Обеспечьте нам прикрытие, помогите вытащить раненых! Бойцы из вашего взвода пойдут в арьергарде! Вам все ясно? Командуйте, сержант!