— Стоять! — раздалось откуда-то слева. — Стоять, суки! Оружие на землю, руки в гору, мать вашу!

Двое в тяжелых бронежилетах, со скрытыми под масками лицами, подскочили из-за угла, держа на прицеле партизан. Слюсаренко замер, растерявшись. Он не успевал выстрелить, полицейские первыми бы открыли огонь, в упор расстреляв беглецов. Успел кто-то другой. Раздался характерный сухой «кашель» АК-74, и один из спецназовцев завалился на спину. И в тот же миг что-то прожужжало возле головы Слюсаренко, словно огромная и очень сердитая пчела, и второго полицейского отбросило на тротуар, а на груди у него появилась рваная дыра, из которой фонтаном уже била кровь.

— Хрен встали?! — к партизанам подскочил парень с АК-74М в руках и зеленым тубусом противотанкового гранатомета за спиной. — Ходу! Валим отсюда! «Полицаев» полно, отовсюду лезут, суки!

— Сейчас!

Слюсаренко, узнавший одного из своих бойцов, подскочил к ближайшему из убитых полицейских, вытащив из его мертвых рук компактный автомат МА-91 под девятимиллиметровый патрон СП-6, идеальное оружие для боя в городе накоротке, к тому же знакомое до последней царапины бывшему офицеру ФСБ. Заодно полковник прихватил из подсумков на бронежилете мертвеца пару прямых двадцатиместных магазинов, сунув их в карманы куртки. — Ну, побежали! По сторонам смотреть!

Их попытались остановить почти сразу. Из-за поворота появился серый внедорожник УАЗ «Патриот». Машина остановилась на пути партизан, и из нее выпрыгнули на мостовую четверо в камуфляже, с компактными «Грозами». Слюсаренко успел выстрелить первым, короткой, в три патрона, очередью из трофейного МА-91 срезав ближнего из противников и заставив остальных укрыться. Тяжелые пули ПАБ-9 прошили бронежилет, словно лист бумаги, не оставив противнику ни одного шанса. Их новый попутчик поддержал полковника огнем из «калашникова», и даже Громов инстинктивно выстрелил дважды из пистолета, после чего затвор так и остался в заднем положении, сигнализируя о необходимости перезарядки.

Иван выстрелил еще, пытаясь достать отделенных преградой в виде массивного корпуса «Патриота» полицейских, но увидел, как пули лишь высекают искры из его бортов.

— Броня, не достать! — крикнул Сверчков, лицо которого было страшным от ярости.

Один из полицейских высунулся из-за внедорожника, целясь в партизан из «Грозы», и тотчас упал на землю, заливая асфальт кровью из развороченной прямым попаданием головы. Через секунду с криком свалился с ног еще один, зажимая простреленное бедро, а за ними последовал и третий. Этот умер тихо и быстро — пуля, прилетевшая невесть откуда, пробила ему грудь, легко прошив пластину бронежилета, и остановилась, лишь добравшись до сердца.

— Снайпер работает! Это наш! Нас прикроют!

— В проулок, бегом! — приказал Слюсаренко.

За спиной взвыла «сирена», пронзительно завизжали тормоза. Бело-синяя «Газель» с московским гербом на дверцах выкатилась на тротуар, и из нее уже выпрыгивали вооруженные до зубов полицейские. Загрохотали выстрелы, раздались чьи-то команды.

Сергей Сазонов мог бы сейчас исполниться чувства собственного величия. Он один, заняв господствующую высоту, вооружившись мощной и точной винтовкой с превосходным прицелом, мог безнаказанно уничтожить большую часть солдат противника. Но у бывшего офицера ФСБ было дело, работа, слишком напряженная и тяжелая, чтобы заниматься ерундой вроде самолюбования.

— На два часа, — сообщил корректировщик, имевший больший угол обзора и видевший одновременно почти все, что происходило на улице. — Наших в клещи взяли!

— Вижу!

Сазонов действительно видел в прицеле трех партизан, путь которым перегородил полицейский УАЗ, а за ним, как за бруствером, укрылись трое людей в сером камуфляже. Еще один страж порядка бесформенной кучей тряпья развалился на асфальте, нарвавшись на очередь в упор.

Вот один из полицейских высунулся над высоким капотом, вскидывая короткий автомат и не зная, что его голова уже попала в перекрестье прицела. Сазонов потянул спусковой крючок, почувствовав привычный толчок приклада СВД в плечо, на пол со звоном упала дымящаяся гильза, а через полсекунды повалился на асфальт и первый противник.

Профессиональные снайперы давно и безуспешно спорили о том, какая винтовка лучше — полуавтомат или продольно-скользящим затвором. Сазонов для себя выбор сделал. Не успел первый из полицейских испустить дух, а ствол СВД уже покинула пуля, предназначавшаяся второму. Не тратя времени на перезаряжание, Сергей успел сделать три выстрела за семь секунд, и ни один из них не закончился промахом. Такое невозможно было бы, имей он винтовку с ручным заряжанием, и точность последней не смогла бы окупить потраченное время, тем более, за три-четыре сотни метров и точности «драгуновки» было более чем достаточно в купе с пробивной способностью тяжелых бронебойных пуль Б-30.

Словно добрый ангел-хранитель со снайперской винтовкой, Сазонов проводил трех своих товарищей взглядом, пропущенным сквозь линзы оптического прицела, а затем перенес внимание на то, что творилось в другом конце улицы. Группы прикрытия партизан свое дело сделали, полицейских остановили на дальних подступах к кафе, не дав замкнуть кольцо, но теперь товарищи Сергея гибли, один за другим, под шквальным огнем.

— На десять часов, — подсказал корректировщик, на всякий случай державший под рукой автомат Никонова АН-94, знаменитый, но мало кем виденный вживую в силу малосерийности выпуска «Абакан», с оптическим прицелом УСП-1, так что мог при крайней нужде поддержать товарища на ближней дистанции точным огнем. — Наши там, за «Калиной»!

— Наблюдаю! — коротко отозвался Сазонов, увидев изрешеченную «Ладу», за корпусом которой укрылись двое, огрызавшиеся автоматными очередями. Еще один партизан растянулся на асфальте в луже собственной крови и россыпи стреляных гильз.

Легковушка была никакой защитой, когда огонь по ней вели сразу с трех стволов бронебойными девятимиллиметровыми патронами СП-6, насквозь прошивавшими ее с сотни метров. Вот одна из пуль вслепую нащупала цель — один из партизан растянулся на земле, выронив оружие.

Закрепить успех полицейские не смогли — одного из них в тот же миг достала выпущенная из СВД пуля, оборвав тонкую нить его жизни. Еще один, почувствовав, что попал под огонь снайпера, завертелся, пытаясь обнаружить угрозу. Ему пуля снесла половину лица, так и оставшись под тяжелой «Сферой». Третий, запаниковав, бросился бежать. В него выстрелили одновременно Сазонов и остававшийся в живых партизан, вогнавший в спину противнику с десяток пуль из АКС-74У.

Бывший офицер ФСБ сейчас даже не задумывался над тем, что выводит из строя не чеченских бандитов, а прежних своих братьев по оружию, которые и сейчас верили, что стоят на страже порядка и борются с террористами, опасными преступниками. Возможно, потом он и успеет обдумать все это, но пока Сергей Сазонов видел перед собой противника, которого нужно уничтожить, чтоб другие смогли выполнить задачу и выбраться живыми из этой переделки.

— Пора уходить! — напомнил Сергею напарник. — Если окружат, с этой крыши нам только в мертвецкую дорога!

Сазонов успел увидеть, как партизан, которого он только что спас, взвалил на плечо своего товарища, потащив его в какой-то узкий переулок. Снайпер поднял винтовку, сложив сошки под стволом, и бросился рысцой за своим напарником, уже успевшим упрятать в чехол дальномер, чертовски дорогой, чтоб рисковать его целостностью.

Дверь, ведущая с чердак на крышу, с лязгом захлопнулась за спиной снайпера, и сгустившийся вокруг мрак на несколько секунд стал непроницаемым. Постепенно зрение приспособилось к темноте, и партизаны двинулись к люку, что вел на лестничную площадку. И, едва выскочив, нос к носу столкнулись с тремя спецназовцами в бронежилетах и глубоких шлемах.

На секунду все замерли от неожиданности, а затем с обеих сторон грянули выстрелы. Напарник Сазонова в упор, от живота, очередью в полмагазина из своего «Абакана» свалил ближайшего полицейского, так что тот кубарем скатился по ступеням, заставив своих товарищей отпрыгнуть в стороны. А через мгновение и самого партизана настигли пули, выпущенные из тяжелого «Грача». В отличие от полицейских, на снайперах не было бронежилетов, и напарник Сергея испустил дух мгновенно, буквально изрешеченный с расстояние в десяток шагов.