Рядом «болгаркой» резали корпус сгоревшего микроавтобуса, пытаясь извлечь из смятой коробки тела тех, кто так и остался внутри. Министр экономики России отвернулся, чувствуя, как снова подкатывает к горлу тошнота.

Мануэль Криштиану Да Силва, поддерживаемый под локоть рослым парнем в сером камуфляже и опущенной на лицо маске, медленно прошел мимо сидевшего на бордюре Сейфуллина. Сейчас вокруг было полно полицейских с оружием и в полной экипировке, наверное, не меньше сотни, и это давало ощущение полной безопасности. Над головами кружил вертолет, откуда-то появлялись все новые патрульные машины. Царила нервная и абсолютно бесполезная суета.

— Господин Да Силва, — Ринат поднял глаза на бразильца, бронзовая кожа которого приобрела пепельно-серый оттенок. — Мне жаль вашего коллегу. Это ужасная трагедия, такого не должно было произойти.

— Сеньор Сейфуллин, еще несколько минут назад вы утверждали, что способны навести порядок в стране без помощи извне. Но вы оказались не способны навести порядок даже в столице, и на это ваших сил не хватило. Ваше правительство ждет поддержки ООН, но если мы вынудим американцев вывести свои войска, Россию охватит хаос. Несмотря ни на что я хочу скорее встретиться с премьером Лыковым, чтобы высказать ему то, что сказал сейчас вам.

Да Силва двинулся дальше, туда, где уже ждал бронированный лимузин из бывшего президентского автопарка, сопровождаемый несколькими бронемашинами «Тигр», с крыш которых щерились во все стороны стволы крупнокалиберных «Утесов» и автоматических гранатометов АГС-17. Сейфуллин открыл рот, словно что-то хотел сказать вслед бразильцу, но передумал. Вместо этого он вытащил из кармана пиджака чудом уцелевший мобильник, по памяти набрав номер. После нескольких гудков в динамике раздалось встревоженное:

— Ринат Шарипович? С вами все в порядке?

Николай Аверин, начальник личной охраны Сейфуллина, судя по голосу, был сильно взволнован. Ему полагалось быть рядом со своим шефом, но министра охраняет не частная фирма, и ведомственная служба безопасности. И сейчас Аверин воспринимал произошедшее как личную трагедию.

— Все в порядке, Коля. Я цел и невредим, в отличие от многих, кто был здесь. Что тебе известно о нападавших?

— Часть террористов была уничтожена, — сообщил Аверин, прослушивавший переговоры полиции, и потому находившийся в курсе событий. — Уйти удалось немногим.

— Но все же удалось. Разумеется, их будут искать, возможно, найдут, но я хочу, чтоб ты нашел этих людей раньше, чем органы! Ты меня понял?

— Им осталось жить сутки, Ринат Шарипович!

— Нет, Коля, ты меня не понял! Ты используешь все свои связи, найдешь тех, кто атаковал кортеж, найдешь их лидера и доставишь его в такое место, где я смогу поговорить с этим человеком наедине, не озираясь по сторонам каждую минуту. Потому что мне есть, что сказать ему!

— Я все сделаю!

Сейфуллин нажал «отбой», еще раз осмотревшись по сторонам. Сгоревшие искореженные машины, трупы, сотни стреляных гильз под ногами бегавших вокруг людей. Еще совсем недавно такое можно было увидеть по телевизору, в репортажах из Кабула, Багдада, хотя бы из Грозного, а теперь это происходило почти в центре российской столицы. Чего бы ни добивались террористы, на самом деле они достигли лишь одного. Теперь, после гибели своего представителя, никто в ООН и заикнуться не посмеет о выводе американских войск из России. А это значит, оккупация примет узаконенный характер. И с этим Сейфуллин примириться никак не мог.

Спустя несколько часов после боя в пригородах Москвы столица все еще была похожа на растревоженный улей. На улицах, площадях и перекрестках появились люди с оружием, в бронежилетах и шлемах «Сфера», с нашивками «Полиция» на новенькой униформе. Усиленные посты и патрули были повсюду, стражей порядка на улицах оказалось вдруг даже больше, чем простых москвичей, а те, чувствуя тревогу, спешили скорее вернуться в свои дома. Набившие оскомину столичные пробки стали еще длиннее, потому что посты дорожного патруля останавливали едва ли не каждую вторую машину, выбирая их из общего потока по понятным только самим полицейским признакам. Огромный мегаполис вновь оказался близким к незримой линии фронта.

Одинокий прохожий, сворачивая с оживленного проспекта в тихий переулок, проводил взглядом пролетевший низко над домами вертолет, легкий Ка-226, окрашенный в сине-белые цвета столичной полиции. Столичные власти демонстрировали кипучую деятельность, словно пытаясь оправдаться перед заморскими хозяевами. В прочем, так оно и было на самом деле.

Прохожий, проводив взглядом геликоптер и усмехнувшись, уверенной и чуть усталой походкой двинулся дальше привычным маршрутом. Навстречу ему из какой-то подворотни показались трое молодых парней, пьяно хохотавших и размахивавших бутылками с пивом. Увидев идущего навстречу человека, они сомкнули ряды, преградив ему путь.

— Закурить не найдется, братан?

Один из троицы, самый высокий и широкоплечий, выступил вперед, дыхнув перегаром на остававшегося спокойным прохожего. Плотный мужчина лет сорока, одетый в кожаную куртку, джинсы и тяжелые ботинки наподобие армейских, снизу вверх спокойно взглянул на нависшего над ним парня, негромко произнеся:

— Извини, братан, не курю. Да и ты лучше побереги здоровье.

— Ты че?!

Вожак тройки искателей приключений угадал намек в ответе прохожего и почувствовал, что тот нисколько не испугался, напротив, собрался, сжался, готовый к внезапному броску, к бою.

— Шли бы вы лучше на хату, там и оттягивались, — произнес, взглянув в глаза парню, мужчина в кожанке. — Сейчас патрули на каждом шагу, в пять минут примут, а могут и просто положить, если бузить начнете. Режим чрезвычайного розыска, у постовых приказ стрелять на поражение. Так что, ребята, не лучший вечер вы для прогулки выбрали.

Сказал это и двинулся вперед, раздвинув опешивших отморозков, и впрямь решивших сегодня повеселиться, набив кому-нибудь морду. Делали они это не ради грабежа, хотя дорогой мобильник тоже оказался бы не лишним, а просто ради удовольствия, ради ощущения собственного всемогущества. Увидев их, запоздалые гуляки спешили скрыться где угодно, убраться с дороги, и только этот спокойный мужик с ничего не выражавшими глазами не проявил и тени испуга. Постояв в переулке еще несколько минут, все трое решили вернуться домой к одному из компании, по пути купив еще пива, так, чтоб хватило до утра. Связываться с новой столичной полицией им почему-то не захотелось.

Бывший полковник Федеральной службы безопасности, прекратившей свое существование вместе с прочими силовыми структурами последним приказом главы российского Правительства, пошел дальше, не оглядываясь. Уличных отморозков Иван Слюсаренко не боялся, да и к тому же был уверен, что эти трое все правильно поняли и не станут соваться на рожон. И это было здорово, ведь на шум драки могут явиться полицейские, а их внимание перешедшему на нелегальное положение бывшему чекисту было ни к чему.

Спокойным шагом Слюсаренко направился к обычной девятиэтажке, одной из тех, где у него была конспиративная квартира. Укромных берлог, где можно отсидеться, переждать бурю, у полковника имелось несколько, в основном, как эта, в пригородах, в спальных районах, где любая активность становится заметной мгновенно, где сложно организовать слежку или устроить засаду. Здесь все у всех на виду, каждый знает по имени и в лицо не только соседей по подъезду, но и жильцов всего дома, да и соседних тоже. Знал их и Слюсаренко, пускай не живший здесь целый год, но обладавший отменной памятью, которую, к тому же, тренировал, не позволяя мозгу застаиваться. И потому он мгновенно выделил среди припаркованных у подъезда автомобилей незнакомый «Мерседес», слишком дорогой и роскошный, чтоб принадлежать кому-то из живущих здесь, обходившихся или отечественными «Десятками» и «Калинами», или более экономичными японскими и корейскими машинами.

Поравнявшись с «Мерседесом», Иван Слюсаренко заметил у соседнего подъезда двух молодых парней, прилично одетых, куривших, стоя на ступеньках. Конечно, запомнить всех, кто жил во дворе, невозможно, тем более, всяких приятелей и родню, лишь изредка появлявшуюся здесь, но именно эти двое слишком уж внимательно изучали проходивших мимо людей, почти не разговаривая между собой. На миг полковник ощутил на себе брошенный вскользь взгляд и инстинктивно напрягся. В ту же секунду распахнулась дверца иномарки позади него, и раздались торопливые шаги.