Хаберовские эксперименты и ранее проводились на гранты «BASF», но в новый проект глава компании Генрих Бранк включил уже зарекомендовавшего себя Боша, и теперь задача химиков состояла в том, чтобы наладить производство жидкого аммония в промышленных масштабах [27]. Под руководством Хабера собрали установку, в которой водород и азот накачивались под высоким давлением и нагревались никелевой спиралью, а возле клапана находился катализатор, осуществлявший реакцию. Хабер с помощниками месяцы подбирал варианты соотношения температуры, давления и катализатор, наиболее эффективным из которых оказался уран [2].
Однако демонстрационная установка «каталитической машины» в июне 1908 г. не заработала [27]. Сложности с ней продолжались до 1 июля 1909 г., дня, когда загорелся участок с аппаратурой сжатия, после чего сутки ушли на ремонт. Бош покинул лабораторию разочарованным, а эксперт «BASF» по химическим реакциям Альвин Митташ (Alwin Mittasch) остался и к обеду следующего дня был вознаграждён: аппарат Боша наконец смог выделять аммоний в течение целой минуты. Далее разработка требовала серьезных инвестиций и отладки, но после неожиданной кончины Бранка в 1912 г. Бошу пришлось отстаивать возможность продолжать эксперименты [1], в результате которых он впоследствии выявит, что к взрывам первых экспериментальных линий будет приводить образование метана, и найдёт решение и этой проблемы. Среди прочих технических сложностей агрегата технологию очистки водорода успешно решит молодой инженер Карл Краух [27], сыгравший не последнюю роль в будущем объединении «IG Farben». Окончательный вариант патента, полученного Хабером, звучал так: «Процесс синтетического производства аммиака из его элементов, при котором соответствующая смесь азота и водорода подвергается воздействию нагретого катализатора, а готовый аммиак удаляется при постоянном давлении и передаче тепла от содержащих аммиак реагирующих газов к поступающей газовой смеси» [2].
Однако проблемы возникали не только на технологическом уровне. В 1912 г. адвокаты конкурирующего «Hoechst» исками об авторском праве остановили строительство промышленной установки по синтезу аммиака, сославшись на теоретические дискуссии с Вальтером Нернстом на заседании Бунзеновского общества. Последний родился в Пруссии, окончил гимназию, специализирующуюся на медицине, но продолжил обучение по линии физики и математики под влиянием того самого члена Петербургской Академии наук Оствальда, чьё самолюбие успел задеть своей разборчивостью Бош. В момент назначения на должность главы Физико-химического института в Берлине в 1905 г. Нернст получил почётное звание «тайный советник» (Geheimer Regierungsrat) и всеобщее признание, открыв третий закон термодинамики прямо во время чтения вступительной лекции в Берлинском университете. Спор успел внесудебно погасить Хабер, сделав Нернста сотрудником «BASF» с годовым окладом в 10 000 марок [31]. Это стало ещё одним объединением учёных, уже на основе экономических интересов.
Наконец, в 1913 г. на заводе Оппау в трёх километрах от Людвигсхафена было пущено первое производство синтетического аммиака мощностью порядка 7 000 тонн в год. К 1914 г. промышленные комплексы «BASF» занимали площадь в 200 га, давая работу 11 000 человек. Наконец, введённую в эксплуатацию установку «BASF» не зря сравнивают с «Манхэттенским проектом» [12; 27]: изготовление азота из воздуха в промышленных масштабах бросало серьёзный вызов монополистам чилийской селитры из Лондона, вероятно, даже больший, чем очистка морфия, придуманная «Bayer». Опасения лорда Керзона воплотились в жизнь. Немецкие химики покусились не на Индию, но на то, чем была Индия: они смогли получать стратегически важный ресурс, при том буквально из воздуха.
Чтобы понять, насколько в этот раз серьёзным оказался удар по поставщикам селитры, нужно представлять, что перед войной Германия была главным её импортёром, потребляя почти 40 % добычи, что составляло в 1912 г. 911 962 тонны, в семь раз больше, чем Великобритания [2]. Открытие синтеза азота привело к тому, что если в 1903 г. Чили поставляла 65,7 % всех нитратов, потребляемых в мире, то к 1937 г. её доля сократилась до 7,8 %, а синтетический аммиак занял долю, равную 58,8 %, что в натуральном исчислении составило 559 тонн [291].
«Государства боролись не только за рынки сбыта и пригодные для колонизации области, но и за источники сырья, существенно необходимого для вероятного развития промышленности на много лет вперед. Великая война была вызнана не столько всемирным характером, который приняла торговля, сколько изменениями, происшедшими за последнее поколение в способах производства. Соперничающие промышленные объединения, естественно, старались монополизировать лучшие источники сырья и отрезать сбоим конкурентам доступ к богатствам, необходимым для успешного производства».
В. Ньюбольд «Как Европа вооружалась к войне (1871–1914)»
3. Союз двух, трёх, четырёх…
«В годы перед Первой мировой войной “эффективность” стала дежурным словечком, а Германия — с её сильной армией и всеобщей воинской повинностью, контролируемой государством системой образования, научным и технологическим динамизмом, с высокой долей государственного сектора в экономике, защищенной таможенными пошлинами и объединённой в картели частной промышленностью, с её государственной системой социального страхования — представлялась источником угрозы и вдохновляющих идей».
Бринк Линдси «Промышленная контрреволюция».
Однако и немцам было у кого учиться «вдохновляющим идеям». В 1903 г. Дуйсберг отправился в США: во-первых, осмотреть площадку, которую «Bayer» застолбила себе под новое предприятие «Hudson River Aniline and Color Works», потребовавшее 200 000 долларов инвестиций, которые должны были дать старт бизнеса в США; во-вторых, почитать лекции по организации безопасности в химических лабораториях. Во время этой поездки Дуйсберг был восхищён индустриальным трестом, представленным Джоном Рокфеллером, — «Standard Oil», его масштабами, способами управления и регулирования конкурентной среды путём координации ценообразования [1].
Ещё в 1893 г. Дуйсберг посетил «BASF» и был поражён уровнем технологичности и организацией функционирования предприятия. Во-первых, в 1905 г. в «BASF» произошло разделение управления на производственный департамент Abteilungen F и отдел непроизводственной сферы (продаж и бухгалтерии) Abteilungen V. Во-вторых, «BASF» первым телефонизировал производство на заводе в Людвигсхафене в 1882 г.; в 1885 г. появилась телефонная связь уже между заводами. Тогда Дуйсберг впервые попытался объединиться с «Hoechst» и «BASF» на основе производства ализарина. Появился «синдикат в области красного красителя ализарина», на предмет которого «BASF» и «Hoechst» и так имели договорённость с 1881 г. [307].
Теперь же у Дуйсберга вновь родился грандиозный план. По прибытии домой он отправил 58-страничный меморандум на имя главы «Hoechst» Густава фон Брюнинга (Gustav von Briining), «BASF» Генриха Бранка и «AGFA» Франца Оппенгейма (Franz Oppenheim), представлявший собой проект создания индустриальной коалиции. Дуйсберг был обрадован, когда означенные руководители согласились обсудить предложение на закрытой встрече в гостинице «Кайзерхоф» в феврале 1904 г. Однако план поддержали только Оппенгейм и Бранк, а фон Брюнинг наотрез отказался от какого-либо дальнейшего рассмотрения вариантов союза. Ответ на несговорчивость Брюнинга Дуйсберг нашёл в свежей утренней газете, рассказывающей о уже сформировавшемся союзе между «Hoechst» и «Leopold Cassella and Со.» — «Dual Alliance», формировавший взаимную стратегию с поставщиками. Союз не имел юридического оформления, но фирмы договорились о консультировании друг друга в сфере бизнеса на всех уровнях. Они назвали свою ассоциацию «Сообществом интересов» (Interessen Gemeinschaft), при котором директора предприятий, формально оставаясь независимыми, не принимали каких-либо решений без предварительного согласования друг с другом. О желании присоединиться к этому союзу заявили ещё две фирмы — «Kalle & Со.» и «Griesheim Elektron» [1; 80; 307].
