Блумфилд работал с венграми, но не на «великую Венгрию»: именно оно помог эмигрировать румынскому наследнику престола Каролю II — родственнику короля Георга и кавалеру британского Ордена Подвязки. Венгры были только инструментом, составной частью левой антисоветской, «неприсоединившейся» Восточной Европы. Ставкой на кону был план Маршалла. Ференц Надь сбежал из Венгрии в 1947 г. при содействии Управления оккупированных территорий ЦРУ, которое занималось как вербовкой бывших нацистских специалистов, так и формированием новых антикоммунистических групп на случай дальнейшей экспансии СССР. В связи с планом Маршалла в ЦРУ было сформировано Управление политической координации, глава которого Фрэнк Визнер и считается в многочисленных источниках куратором Ференца Надя. Тот же Визнер занимался пропагандой плана Маршалла в США.

Фрэнк Визнер в 1956 г. настаивал на оказании прямой помощи «бунтарю» Имре Надю, однако не встретил поддержки со стороны Эйзенхауэра. При этом известно, что ранее к Визнеру имел претензии глава ФБР Эдгар Гувер. Существенно, что эти претензии касались «эксцессов» Визнера в Румынии: участвуя в помощи королевской семье, Визнер не удержался от романа с принцессой Караджей. Гувер жаловался Визнеру на Даллеса — как считается, по мотивам личной зависти. Но причины могли быть и другими — психопатологическими. Это — третья сфера, где дальнейшее расследование было прервано роспуском комиссии Гаррисона.

Как Гувер, так и его протеже Рой Кон, и его партнер в Permindex Клэй Шоу были гомосексуалистами (через новоорлеанское гей-комьюнити Гаррисон и вышел на след).

После смерти от осложнений СПИД Кон стал героем кинематографа: в «Ангелах в Америке» ему на смертном одре приходит видение казнённой Этель Розенберг, и даже в «Симпсонах» фигурирует юрист с голубыми волосами с насморочным голосом Кона.

Не исключено, что и другие отношения в рамках Permindex строились на гендерной идентификации, преодолевающей этнические и сословные «предрассудки». Джим Гаррисон и его коллеги крупно скомпрометировали консерваторов в глазах общества: ведь вся антикоммунистическая риторика Маккарти была построена на противопоставлении нормального консервативного американца «коммунистическим извращенцам». Гувер и Кон в своей работе на ФБР пытались «властвовать собой», скрывая свои порывы от общества.

Гувера могли раздражать не только гетеросексуальные эксцессы Визнера, но и его контакты с бисексуалом Кимом Филби, которого тот пытался вербовать. Однако для настороженности в адрес Визнера помимо «гендерных» были и другие основания, которые могли быть причиной и недоверия высшего руководства.

Гиперактивность Визнера, как и его эксцессы, имели болезненную подоплеку. После венгерских событий 1956 г. он оказался в клинике, где провёл полгода и подвергся лечению электрошоком. Даллес, который его высоко ценил, даже после этого назначил Визнера главой лондонской резидентуры, но у бывшего аса разведки рецидивировала депрессия, и в 1962 г. он добровольно покинул службу.

До 1968 г., когда «третий путь» воплотится не в хрупком альянсе мелкобуржуазных партий, а в мощном антиавторитарном пафосе послевоенного «разочарованного» поколения, когда восстанет Чехословакия, пройдет ещё 12 лет. С беспрецедентными жертвами во Вьетнаме, более того — с идеологической уступкой, в которой государство предаёт честь собственных солдат. При том, что Лондон, играющий в этой операции — в лице графа Рассела с его гомосексуальным протеже Витгенштейном в том числе — ещё более активную роль, не принуждается к подобным жертвам.

С подачи Хрущёва на эксплуатации «дела врачей» будут ломаться и крошиться ряды левой оппозиции в Европе и Америке, труды марксиста Дьердя Лукача будут намеренно издаваться под одной обложкой с опусами «третьего пути», в рамках Пагуошских переговоров будут намеренно «вовлекаться в диалог» советские учёные еврейского происхождения. Диалог предназначен для продвижения манипулятивной «теории конвергенции», которую в Москве отстаивает освобождённый из Сухановской тюрьмы Евгений Гнедин.

Благодушное согласие СССР на присоединение к Хельсинкскому соглашению, которым был удивлён даже Генри Киссинджер, станет ахиллесовой пятой, удобной для эксплуатации. Одновременно с нападками на советскую психиатрию будет эксплуатироваться проблема «отказников», на которой будет надуваться, как резиновый ядерный гриб, имидж академика Андрея Сахарова («Толстого сегодняшней эпохи», как назовет его Гнедин).

А в советской беллетристике образ монстра будет по-прежнему делаться из Аллена Даллеса. И не только в советской, но и в американской. Мертвых пинать удобнее, и это относится не только к Сталину. В американском фильме «JFK» Джиму Гаррисону, постфактум опять сделанному героем, будет приписано намерение вызвать Даллеса на допрос. Зато личный архив Блумфилда так и не распечатан — под тем предлогом, что этого не позволяет его вдова.

В период своей жизни в Лондоне в 1910-х гг. Максим Литвинов возглавлял Герценовское общество. Имя Александра Ивановича Герцена, «разворачивавшего революционную агитацию» на британские деньги, становится культовым в определённом кругу научной и политической элиты при Леониде Брежневе. А именно — в кругу считающихся опальными интеллектуалов, которым покровительствует Юрий Владимирович Андропов.

«Крестным отцом» Андропова был, и об этом хорошо известно, Отто Вильгельмович Куусинен. У него странная репутация в современной литературе. Испаноязычная Wikipedia именует его предшественником перестройки. В свою очередь, российско-израильское совместное предприятие русскоязычной «Википедии» «Ежевика» утверждает, что именно Куусинен был первым партаппаратчиком, употребившим слово «космополитизм» — раньше Андрея Жданова.

Любопытно, что в соответствующей статье «Ежевики» начало кампании по борьбе с космополитизмом датируется — зря Никита Сергеевич старался — не 1939, а 1946 годом. При этом, как ни странно, изложение событий обрывается в 1949 г., до «дела поэтов» и «дела врачей». Повествование, непонятно почему включающее при этом постановление оргбюро ЦК «О журналах “Звезда” и “Ленинград”», на что-то натыкается и не двигается дальше. И можно догадаться, на что — на «ленинградское дело», сложное для интерпретации. Поскольку его главную фигуру, Александра Алексеевича Кузнецова, не подозревали в сионизме — наоборот, он в нём подозревал многих деятелей, вплоть до министра Абакумова. И только потом пострадали те, кто его арестовывал.

Назначенцы Кузнецова имели впоследствии репутацию «русского крыла» в партийном аппарате. Об этом вспоминал, в частности, второй секретарь Карело-Финскош обкома и бывший партизан Геннадий Куприянов. Когда началась чистка, он был уверен, что его подчинённый Андропов за него вступится — он тоже считался своим. А Юрий Владимирович взял и предал его. По подсказке Отто Вильгельмовича.

Алексей Николаевич Крылов, хорошо знающий Куприянова и других пострадавших, считает, что Андропов, который работал в Петрозаводске, был вовсе не Андроповым, а английским агентом Гленном Миллером (31).

Его подозрение, хотя и экзотично, оказывается вполне созвучным тому, что о Куусинене писал первый заместитель главного редактора «Литературной газеты» Юрий Изюмов (32):

«Отто Вильгельмович очень интересная фигура. В молодости он вращался на политическом Олимпе Финляндии, водил дружбу с богатыми и влиятельными масонами. 9 лет был депутатом сейма, 6 лет возглавлял социал-демократическую партию. Потом — “на подпольной работе” (согласно справочникам). С 1921 по 1943 г. — один из руководителей Коминтерна. С 1941 года до самой кончины (1964 г.) член ЦК ВКП(б), а при Хрущёве — секретарь Центрального Комитета КПСС. В 1939-м был один неординарный эпизод, связанный с советско-финской войной. Куусинен возглавил тогда созданное на случай нашей победы, в которой никто в СССР не сомневался, правительство народной Финляндии. Как же его поносили на Западе! Везде, кроме Великобритании.