Единственное «свидетельство» смерти Бормана — сомнительные показания его дантиста, оказавшегося в советском плену. Симон Визенталь ему не поверил — и правильно сделал. Показательно, что когда в 1969 г. израильская разведка стала подбираться к монастырю доминиканцев Сан-Доминго (Галисия, Испания), там случился пожар, причём начался он аккурат с тех полок, где хранились записи о гостях монастыря за 1946 г.

Ещё одна интересная деталь. Сын Бормана Адольф в 1958 г. стал католическим священником, миссионерствовал в бельгийском Конго, был захвачен мятежниками и приговорён к смерти. «С фронта сняли роту десантников и в ночь перед казнью бельгийские парашютисты были сброшены на деревню. Мятежников перебили, и Адольф Борман оказался освобождён»[130]. Командовал десантниками знаменитый Боб Денар, по признанию которого ему и его отряду очень хорошо заплатили. Кто заплатил? Скорее всего Мартин Борман, тем более, что в Конго тогда было немало наёмников из бывших эсэсовцев (пройдет ещё немного времени, и противостоять им будут кубинцы во главе с Че Геварой, который после своей неудачной конголезской эпопеи эпатажно скажет: «Я ненавижу расизм и негров»).

По версии авторов, Борман оставался в Германии (то ли в Мюнхене, то ли даже в русском секторе — всё то же «где умный человек прячет камешек?») до июля 1946 г. Затем он перебрался в монастырь Сан-Доминго в Испании, а в конце лета 1947 г. решил, что настало время перебираться в Аргентину. Но перед этим во время визита Эвы Перон в Испанию (июнь 1947 г.) он скрепил печатями пакт нацистов с семьёй Перон: ценности на почти миллиард долларов в обмен на безопасную жизнь в Аргентине. Эва поставила Бормана в известность о том, что в своей стране аргентинцы оставляют ему четверть перевезённого в страну награбленного добра, а остальное передаётся через доверенных лиц на хранение в швейцарских банках. Оставшаяся часть была огромной.

«187 692 400 рейхсмарок золотом;

17 576 386 долларов США;

4 362 500 фунтов стерлингов;

24 976 442 швейцарских франков;

8 370 000 голландских флоринов;

54 968 000 французских франков;

87 кг платины;

2,77 тонны золота;

4 638 карат бриллиантов и других драгоценных камней.

Даже оставшаяся Борману четверть этого богатства была огромным состоянием. Вместе с инвестициями в более чем триста компаний по всему экономическому спектру Латинской Америки — в банковской сфере, промышленности и сельском хозяйстве (одна только корпорация Lahusen получила 80 млн. песо) — эти деньги стали «важным фактором в экономической жизни Южной Америки»[131]. Однако сути дела это не меняло: выражаясь нынешним языком, могущественного Бормана элементарно кинули. «Эта афера стала возможной благодаря потворству и молчаливому согласию людей, которым в Аргентине Борман доверял больше всех, — Людвига Фройде, Рикардо фон Лёйте, Рикардо Штаудта и Генриха Дёрге; все они имели доверенности на управление банковскими счетами, открытыми в Буэнос-Айресе для проведения операции “Огненная Земля”»[132].

Однако у Бормана и членов его «Организации» была хорошая память, и если Эвите, женщине умной и опасной, они ничего не могли сделать (по крайней мере открыто и сразу, но, как говорится, можно и другим способом: через какое-то время она заболела раком и спустя несколько лет умерла; это сегодня можно заблокировать ген р53, и человек умрёт от онкологии в течение трёх-четырёх месяцев; в 1940-е гг. немецкие врачи уже умели вызывать рак, хотя не скоротечный, — «натренировались» на заключенных в концлагерях). А вот предавшие Бормана банкиры «стали скоропостижно умирать один за другим. Генрих Дёрге скончался при загадочных обстоятельствах в 1949 г.; Рикардо фон Лейте был найден мёртвым на улице в Буэнос-Айресе в декабре 1950 г., а Рикардо Штаудт пережил Лёйте всего на несколько месяцев. Людвиг Фройде, центральная фигура в операции “Огненная Земля”, умер в 1952 г., выпив отравленный кофе. Хуан Дуарте, младший брат Эвиты, в 1954 г. был убит выстрелом в голову; по официальной версии он покончил жизнь самоубийством»[133].

И опять же я не исключаю и в этом случае игру с двойником и обрывание следов. Поэтому аккуратнее будет сказать, что Гитлер умер между 1960 и 1970 гг.

Даже если бы С. Данстен и Дж. Уильямс не выложили огромный пласт информации и документальных свидетельств, заставляющих поверить в их версию, смерть Гитлера и без этого казалась бы весьма сомнительной. Во-первых, Гитлер не был суицидальным психотипом. Во-вторых, не для того верхушка с 1943 г. готовила послевоенный запасной аэродром в виде структур, кадров, активов, чтобы в 1945 г. фюрер ушел из жизни — так не бывает. Собственно, в послевоенной истории интересна не столько судьба Гитлера, сколько созданная Борманом, Мюллером и Каммлером глобальная финансово-политическая сетевая структура «Четвёртый рейх», которую нередко именуют «нацистским интернационалом», что на самом деле не одно и то же — частичное совпадение по принципу «кругов Эйлера»; как говорит нацист, один из персонажей романа О. Маркеева «Странник. Тотальная война»: «Рейх не исчез, он стал невидимым. И его война не проиграна. Она стала тотальной».

То, как готовилось создание этой структуры, исследует в своей работе «Четвёртый рейх» весьма интересный аналитик Джим Марс. Его работа вышла на несколько лет раньше «Серого волка», авторы которого использовали содержащуюся в ней информацию. Однако если их интересовало в ней только то, что может быть использовано в качестве иллюстрации к бегству Гитлера, то работа Марса затрагивает целый ряд намного более важных проблем, чем судьба супругов Гитлер, а именно наследие Гитлера — национал-социализм, «невидимый рейх». Во Второй мировой войне, считает Марс, потерпели поражение немцы, немецкая армия, но не нацисты, которые рассеялись по миру (включая США, где сотни бывших нацистов стали работать в военно-промышленном комплексе, как например, Вернер фон Браун, который осуществил наиболее важные запуски американских ракет именно 20 апреля — в день рождения фюрера), поддерживая, однако, тесные связи друг с другом.

Марс подчеркивает тот факт, что поражение нацизма не было зафиксировано юридически: Кейтель, а затем Йодль подписали капитуляцию от имени Верховного командования вермахта, армии, но не от имени государства и партии, а союзники в эйфории победы не обратили на это внимание: «…в документах о капитуляции Германии не упоминается немецкое правительство, руководство которым к тому времени по личному указанию Адольфа Г итлера, фюрера и рейхсканцлера, было передано гросс-адмиралу Карлу Дёницу, заменившему его в качестве президента Германии в последнюю неделю войны. То есть немецкая армия капитулировала перед армией союзников, поскольку акт подписан только военными; для союзников правительства Германии просто не существовало. Таким образом, юридическая ситуация в конце Второй мировой войны оказалась практически противоположной той, что создалась после капитуляции Германии в Первой мировой войне. Союзники не оставили шансов заявить о том, что армия не капитулировала, но забыли упомянуть о правительстве Третьего рейха и, что более важно, о нацистской партии»[134].

Значительную часть своей работы Марс посвящает теме «тайная история Третьего рейха», показывая как США, американский капитал поднимал в 1930-е гг. военно-экономическую мощь Третьего рейха. Особенно он подчёркивает роль Рокфеллеров и их доверенных лиц Даллесов, особенно Аллена, будущего директора ЦРУ. По сути он говорит об американо-германском капитале, причём американский сегмент, как минимум, не менее виновен в развязывании Второй мировой войны, чем немецкий. Англо-американцы — Сити и Уолл-стрит — вкладывали в немецкую экономику, «несмотря на все эксцессы нацистского режима, и этот сговор продолжал работать даже после того, как в сентябре 1939 г. началась война»[135].